Глеб Исаев - Лис Удача

«Скажи тому фриц застрелить Лиса, верное дело, секунды не подумает, нажмет курок.

Хотя, осуждать легко. А ты сам — как? Готов сыграть Леню Голикова?» — задал себе Александр сакраментальный вопрос. И, пожалев спавшего с лица Михайлу, успокоил: — Да не трухай ты, ничего такого. Спросили, за что нас в темную посадили, и все. Напоследок, сказал куда идти. Жандармы, судя по бляхам, зачищают. А там у них, скорее всего, сборный пункт. Вот там и будут всерьез допрашивать. Этим-то что, без оружия, в гражданском, чего им нас стрелять? Пошли? — он потянулся и осмотрел свой вид.

Что и говорить. Признать в его джинсах неподходящий для этого времени фасон можно было лишь при громадном воображении. Грязные, как половая тряпка. Что уж говорить про обувь и засаленную темно-серую телогрейку.

— Пошли, вредитель, — Саня запахнул свой драный бушлат и двинулся вперед.

На секунду замер. — Погоди, — бросил он спутнику.

А сам вернулся в подвал и суетливо вытянул шлем. Надел, постоял несколько секунд и с огорчением снял капризный артефакт. Оглянулся и, углядев в слабом свете из полузакрытой двери маленькую нишу в стене, запихал туда горшок. Набрал валяющиеся в углу куски угля и присыпал, стараясь укрыть, шлем.

— Ты где? Саня, — опасливо заглянул внутрь ветеринар.

— Иду, — Александр выбрался наружу и зашагал в указанную немцем сторону.

«А куда денешься? — рассуждал он, проваливаясь в снег. — Шляться по прифронтовой полосе — дело дохлое. Не все такие, как тот Ганс, шмальнет какой, и привет. Если это, и впрямь, полевая жандармерия, значит, передовые части уже далеко ушли. Странно, я ведь в Москве шлем одел? И куда он меня перекинул?»

«Впрочем, чего думать?» — Александр обернулся к ступающему след в след за ним Михайле: — До Москвы отсюда далеко?

— Так верст четыреста, а то и поболее, — пропыхтел спутник. — От нас до Тулы сто километров, но та южнее.

«Ну и какого, спрашивается? — Александр зябко поежился. — Остается предположить, что шапка примерно в это время была не в Москве, а здесь. Почему? Да кто ж его знает? Факт налицо, как говорится».

Увидев стоящие на зимнике грузовики, путники, не сговариваясь, вздернули руки и двинулись к дороге.

— Хальт, — рявкнул стоящий у обочины немец. Одетый в громадный овчинный тулуп прямо поверх шинели он походил на сельского сторожа. Зажатая под мышкой винтовка ему, похоже, только мешала.

Часовой всмотрелся и махнул в середину колонны.

«Туда», — понял Лис.

Остановились возле штабного автобуса. Судя по замерзшим окнам, там было немного теплее, чем на улице.

— Ну что, пойдем, или ждать будем? — спросил Александр, не ожидая, впрочем, подсказки.

— А может, ну его? — трусливо предложил Михаил.

— И куда? — Саня подул на ладони. — Ночь скоро, а в селе то же самое. Те же немцы. Какая разница? В лесу нам не пересидеть, померзнем. Придется сдаваться.

Он коротко стукнул в пятнистую дверцу.

Долгая пауза, затем дверь хрустнула и приоткрылась. В проем высунулось недовольное лицо офицера: — Вас? — похоже, ему меньше всего хотелось заниматься пленниками. Он скривился, тяжко вздохнул, но вылез наружу.

Александр всмотрелся в мятые погоны «Точно, обер-лейтенант», — припомнил он виденные в кино знаки различия.

— Кто, откуда, документы, — произнес почти без акцента, оглядывая задержанных.

— Арестованные, сидели в подвале, задержаны полевой жандармерией, — доложил Лис.

Сказал, а потом уже испугался.

Похоже, слова его стали неожиданностью и для офицера.

Тот внимательнее поглядел на Александра.

— Говорите по-немецки? — произнес он.

«Э, да, похоже, ты и сам не шибко ариец? — вновь угадал Лис. — Из Судетов?»

— Да, учил, немного, разговорный, еще читаю, господин обер-лейтенант.

— Ты — стоять здесь, ты — за мной, — подмерзший офицер юркнул в салон и едва не отдавил пятку забравшемуся следом Лису.

Фриц уселся на сидение, поближе к печке, и уставился в лицо неловко замершего на ступеньках Александра. — Рассказывай, — приказал он. — Откуда, происхождение, образование, партийность, национальность.

Александр мысленно сплюнул: «Похоже, сейчас придется изображать. Только кого?»

Он собрался с духом и произнес: — Александр Лисьев. Беспартийный, из дворян, образование высшее, профессиональный вор. Три судимости — кража. Сидел. Освободился, следовал к месту постоянного жительства, по дороге вновь попался, был арестован.

— Хорошо, — офицер достал лист бумаги и остро отточенный карандаш. Кивнул на столик: — Запишите все.

— По-русски? — задал нахальный вопрос Лис.

— Вы сможете изложить сказанное на немецком? — удивился дознаватель.

— Да, — коротко подтвердил Александр.

— Хорошо, — кивнул обер-лейтенант, — пишите, только советую помнить — все будет проверяться. И за обман наказание суровое.

«Куда уж там», — Лис, еще не зная, для чего он это делает, вывел буквы немецкого алфавита. Закончив писать, поставил число и подпись.

Прочитав текст, офицер дернул бровью и уже с явным интересом уставился на Александра: — Твой спутник. Кто он.

— Могу сказать только с его слов, — не стал ломаться Лис. Он коротко пересказал нехитрую историю ветеринара.

— Мы проверим, — пригрозил слушатель. Однако что-то подсказывало, что выходить на мороз еще раз немец вовсе не желает. Так же как и общаться с туповатым колхозником.

Привычка к дисциплине победила. Офицер натянул толстые перчатки, поправил вязаные наушники и отворил дверь: — Быстро, вон, — он выбрался следом и торопливо прикрыл дверь.

«Вмерз, Маугли», — вспомнился Лису старый анекдот. Он подмигнул зябко переминающемуся с ноги на ногу Михаилу.

— Эй, Франц. Иди сюда, — вовсе не по уставу позвал офицер стоящего поодаль солдата. — Отведи этих в машину, передай Гельмуту, пусть отвезет на сборный пункт. Впрочем, нет, сопроводи сам. Вот документы. Он сунул рядовому листок. Этого в первый бокс, второго в третий.

Александр озадаченно покосился на стоящего рядом «коновала»: «Похоже, их совместное путешествие скоро закончится».

Проследовав к закрытому тентом грузовичку, забрались в кузов и уселись на расположенные вдоль борта скамейки. Следом забрался недовольный солдат.

Машина вздрогнула и медленно поползла по разбитому зимнику.

— Куда нас? — шепнул Михаил, косясь на непроницаемую физиономию немца.

— Молчать, — рявкнул тот и клацнул затвором.

Александр пожал плечами и привалился к холодному борту.

«Какая разница, — подумал он. — По крайней мере, хочется надеяться, что там можно обогреться и хоть немного поесть».

Он прикрыл глаза, покачиваясь в такт движению.

Ехали долго. В неплотно закрытый полог виднелись пустынные поля, кусок неба, изредка мелькали голые ветки березовых рощиц. Наконец, машина затряслась по неровностям булыжной мостовой.