Глеб Исаев - Лис Удача

Проехав еще немного, грузовичок встал. Немец выпрыгнул наружу и жестом приказал выгружаться.

Авто стояло посреди небольшого двора. В бледных семерках виднелось каменное, в несколько этажей, здание, а рядом — похожие на коровники бараки.

— Пошел, — кивнул Франц и повел их к сколоченным из досок сараям.

Возле одного из них остановился и, перебросившись парой слов с выглянувшим на шум из будки часовым, протянул тому маленький листок.

— Пошел, — ткнул пальцем второй немец в Лиса и открыл замок. — Вперед.

Саня подмигнул нечаянному спутнику и шагнул внутрь барака.

Увы, теплом тут и не пахло. Полутемное, вонючее, словно последняя пересылка, помещение встретило нестройным шумом сотен голосов. Плотно прижав кое-как утепленную рваньем дверь, Александр всмотрелся.

Нары с двух сторон, а в проходах большие, сделанные из бочек, печки. Трубы, уходящие вверх, а вокруг печек, словно сбитые в монолитную массу, сидят люди.

Пытаясь согреться, они как можно ближе придвинулись к едва теплым бокам буржуек и друг к другу.

«Попал, — с тоской понял Лис. — Бывает хуже, но я не встречал».

Он поморгал, привыкая к полумраку, и осторожно прошел вперед.

— Привет, славяне, — поздоровался Александр. — Давно тут сидим? Кто в хате за старшего?

Настороженная тишина повисла в бараке.

Нужно ли говорить, что встретили его жизнерадостное приветствие вовсе не ответными шутками. Толпа пытающихся отогреться людей замерла, тревожно глядя на него.

Александр вздохнул и принялся обживаться. Впрочем, ничего другого, кроме как попытаться втиснуться в человеческий монолит. Увы, спрессованные тела расступаться не желали.

«Грустно, девицы, — расстроился Александр. — Так я, пожалуй, до утра дуба нарежу». Он посмотрел на плотно закрытую дверь.

«Хотя, думаю, небольшая шутка мне простится», — он присел на краешек нар и затих. Не прошло и пары минут, как барак наполнился тихим шелестом переговаривающихся людей.

Прошло минут десять, сидящие у огня уже вовсе позабыли о непонятном происшествии.

— Хальт, — Голос от дверей прозвучал пугающе грозно и раскатисто. — Нихт шляфтен, швайне, — Малопонятные слова звучали с непередаваемыми, командными интонациями. Люди вновь замерли и уставились на вход.

Кто-то пытался встать, кто-то, наоборот, неприметно отползти в глубину барака. Однако, так или иначе, монолит оказался разрушен.

Пока недоумевающие заключенные пытались осознать, чего ожидать им от этого грозного голоса, Лис, невидимый в глубине лежаков, пробрался в середину барака и ввинтился в толпу. А еще через несколько секунд занял место почти возле самой печки.

— Вот и ладненько, — пробормотал он, прижимаясь рваной телогрейкой к обжигающей поверхности бочки. «Главное — ночь пережить, а там видно будет», — решил он, присматриваясь к угрюмым лицам соседей.

По всему выходило, пассажиры собрались с бору по сосенке. Красноармейцы с сорванными петлицами, гражданские в непонятном тряпье. Попадались и офицеры.

«Похоже, в отстойник гребут всех подряд, — рассудил Лис. — Только, вот, что это за разделение? Почему колхозника в третий, а меня сюда?»

Но вскоре согрелся и, выбросив из головы мысли о будущем, задремал. Утро встретило грохотом сапог, истошными криками ворвавшихся в барак немцев. Понять можно было только одно: ночевка окончилась, а их просят покинуть спальное помещение.

Выгнав во двор, выстроили в две шеренги. Темнота морозного утра к веселью не располагала. Пленные стояли, переминаясь на хрустящем снегу, и осторожно косились на шеренгу немецких солдат, вооруженных автоматами. Судя по добротной амуниции, конвоиры никак не могли быть простыми пехотинцами.

Александр всмотрелся и разглядел на рукаве у ближайшего шеврон с короткой аббревиатурой «CD». Ожидание закончилось с появлением нескольких офицеров.

Один из них, очевидно, старший по званию, выслушал доклад командира конвоя и коротко кивнул стоящему рядом с ним плюгавому мужичку.

— Слушать всем, — проорал тот на русском языке. — Вы находитесь в сборном пункте гражданских лиц и военнопленных, задержанных в зоне прифронтовой полосы. Сейчас будет ваша проверка и колонной по десять человек в каждой вы пойдете вон к тем палаткам. Переводчик указал в глубину двора, где, и впрямь, виднелось несколько брезентовых куполов: — Заходить по двое. На вопросы отвечать четко, говорить, когда разрешат, из строя не выходить. Кто нарушит, будет наказан.

Короткий инструктаж закончился. Офицер, брезгливо отворачиваясь от стоящих в строю пленных, ушел, а конвойные, под руководством все того же коротышки в сером пальто, погнали арестованных вперед.

«Ну что? — Александр привычно шагал в строю и рассуждал. — Или я чего-то не понимаю, или сейчас начнут активно склонять к измене родине. Но, сперва, проверка. Хорошее кино, а как меня проверить?» — он задумался и ткнулся в спину остановившегося перед ним солдатика в длинной шинели, но без ремня.

Очередь тянулась медленно. Слегка придя в себя, соседи начали негромко переговариваться, костеря немцев и живо интересуясь, намерены ли эти суки их кормить.

«Вот тут я шибко сомневаюсь, — рассудил про себя Лис. — Пока не рассортируют, о харчевании можно и не помышлять. У этих главное — учет и порядок. А кто, и главное для кого, получал провизию на стоящий здесь сброд. Гансы, похоже, и сами точно не знают, сколько их тут. Так о каком питании может идти речь?» Однако рассуждения свои озвучивать не стал. К чему расстраивать и без того озлобленных и напуганных людей.

Понемногу рассвело. Дрожь пробирала уже до костей. Пытаясь согреться, арестанты тихонько переминались на месте, подпрыгивали, но из строя благоразумно не выходили. Уж больно грозно смотрели направленные на толпу автоматы. Странно, однако из полуоткрытого полога никто не выходил. Александр вытянул шею и заметил, что все самое интересное происходит с другой стороны громадных, перегораживающих двор палаток.

Людей видно не было, однако периодически слышны были отрывистые команды, стук закрывающихся ворот, шаркание ног по припорошенным снегом камням.

Наконец подошла очередь Лиса. Он прикрыл от любопытных взглядов ворот телогрейки, сдернул черную вязанную шапочку и шагнул в проем.

Складные столы, три печки, едва отапливающие временное строение, вот и весь интерьер.

Он остановился возле стола и уставился на сидящего шваба в крысиной шинели…

— Фамилия, национальность, происхождение, отношение к воинской службе, как оказался в зоне военных действий? — привычно перечислил дознаватель на ломаном русском языке.

Александр назвался, протараторил заученную легенду, глядя на невозмутимо ведущего пальцем по строчкам гроссбуха немца.