Глеб Исаев - Двойник

Обследование в элитной клинике завершилось по сути не начавшись. Андрей вежливо поблагодарил врача за потраченное время, а вскоре после его ухода просто сбежал из клиники.

Нельзя сказать, что Андрей не верил опасениям врача вовсе. Эскулап, один день нахождения в лапах которого стоит три месячных зарплаты квалифицированного рабочего, обязан был разбираться в своем деле хотя бы из простого человеческого приличия. Вот только какой тогда смысл в точном знании грозящего ему. В том, что он будет точно знать, что в один прекрасный момент просто соскочит с катушек.

И хорошо еще, что ему хватило ума не сообщать новость Маше, засыпавшей беглеца вопросами. Кое — как сумев отговориться зряшностью потерянного времени, Андрей в свою очередь поинтересовался успехами на организаторском поприще.

Терпеливо выслушав ее сбивчивый рассказ о произошедших за эти два дня событиях, о каких-то соглашениях и договорах, Андрей с облегчением дождался, когда она оставит его одного и только тогда задумался о нарисованных эскулапом перспективах.

И вновь нужно сказать, что никакой особой депрессии, после этих раздумий у него не возникло. Скорее появилась легкая меланхолия и некоторая философская отстраненность.

— Странный ты какой-то стал. — Сумела уловить произошедшую с ним перемену Маша. — Может случилось что?

— Ерунда. — Отмахнулся Андрей изобразив улыбку. — Накачали какой-то гадостью в профилактических целях, всего и дел. А вообще, все нормально. Фельдшер жить позволил.

— Ну, смотри… — Недоверчиво протянула девчонка, но лезть с расспросами не стала. Впрочем, дел ей хватило и без того. Везде, куда бы ни обращалась Маша с гастрольной заявкой, ее внимательно слушали, кивали, одаривали цветисто приторными комплиментами, поили кофе, и клятвенно обещали помочь. Подыскать просвет, согласовать сроки, втиснуть в график, и не более…

— Представь, никто в лицо и слова против не говорит. — Жаловалась Маша Андрею, после очередного, не слишком удачного, визита в весьма ответственный кабинет. — Улыбается, комплименты говорит, а сам в блокноте только для виду каракули рисует и все. Я заметила. А еще в ресторан приглашал. Олень мартовский.

— Жаргон у тебя, смотрю, специфический появился. — Улыбнулся Андрей. — Скоро совсем на настоящую бизнес леди походить станешь. Только почему олень-то? Может кот? Так вроде говорят.

— Да при чем тут коты-олени… — Обижено насупилась Маша. — Я тебе о серьезном, а ты тоже… хиханьки.

— А может они денег хотят? Ты не узнавала?

— Да намекала уже… Не берут. Глаза как- то странно отводят. Хотя может это и к лучшему. У нас и денег то всего ничего осталось Тысяч двадцать пять от силы.

— Ни фига себе. — Андрей даже удивился. — Извини, я ни в коем случае не в претензии. Знаю, ты лишнего не потратишь. Просто интересно, куда разошлись.

— Пять на клинику. — заторопилась девчонка, старательно загибая пальцы. — Почти четыре за гитару и этот… усилитель… пришлось отдать, три за обследование…

— Ну почему всегда так… — Вырвалось у расстроенной Маши, — хочется просто нормально жить, без всех этих Фролов, Бугров, Худых, Рваных… — штопанных.

Обычной, человеческой жизнью. — Ходить в театры, в музеи, слушать нормальную музыку, смотреть нормальные фильмы, а вместо этого везде одно и то-же. Терки, разборки, рамсы, понятия… В телевизоре, в книгах, да вот и в жизни тоже. Ну почему?!

Андрей посмотрел на девушку, заметил готовую сорваться с ресниц слезинку. — Похоже она и вправду говорит то, что думает.

— Маша, ты права. Так и должно быть, и поверь, миллионы людей живут именно так. Но что поделать если нам с тобой выпало родиться здесь и сейчас. Невозможно жить в таком обществе и не зависеть от него. — Он запнулся, и даже закашлялся. Произносить этакие пассажи для него было явно не свойственно.

— Но почему? Почему мы должны… Ведь такая жизнь скотинит и нас самих. Мы становимся похожими на н их. Живем по их законам, восхищаемся подонками и мразью. Ах Япончик, ах… Тайванчик. Даже слова такие придумали Вор в законе. Вор он и есть вор. А послушаешь, когда говорят про такого — ну прямо Герой России. Как же так, ну почему? — Она смотрела на него глазами, полными слез, с какой-то непонятной надеждой, словно ждала, что вот сейчас он вдруг даст ей все ответы. А потом начала рассказывать то, что так хотела забыть.

Небольшой сибирский городок, в котором она жила вместе с родителями, и городом то назвать по московским меркам было трудно. Да что там по московским. Даже по Сибирским понятиям — ерунда городишко. Три двора и баня. Но Маше, которая за свою не такую уж и долгую жизнь не успела повидать много всяких так называемых населенных пунктов, однако он казался вполне даже приличным.

Гудел по утрам, собирая народ на работу, Керамзитовый завод, ходили по уютным улочкам автобусы и трамваи, торговали красочным китайским барахлом коммерсанты, в кинотеатрах крутили новые фильмы.

Перестройка поставила крест на армейской карьере ее отца, успевшего дослужиться до полковника. Еще в коробке с бумагами лежал красивый орден в виде пятиконечной звезды и пяток медалей.

Ну а в довесок к этим побрякушкам, как любил называть награды бравый полковник, имелось два проникающих ранения, осколок и комната в служебной квартире на самой окраине Белогорска, которую вроде бы обещали передать в пользование уходящему на пенсию офицеру…

И жить бы семье моложавого отставника в старом клоповнике до скончания века, если бы не приглашение старого отцовского товарища, выбившегося благодаря своей хватке в большие генералы, а после, волей случая, ставшего ни много ни мало губернатором громадного сибирского края.

К работе на новом месте генерал подошел, как и полагается настоящему командиру. Он начал подбирать на ключевые посты в правительстве, да и на профильных предприятиях края, бывших сослуживцев, которые на деле доказали свою компетентность, а главное, на которых он мог рассчитывать.

Генерал предложил стать машинному отцу его правой рукой в Ачинске. Не чиновником, от которых ничего, по большому счету, не зависит, а директором большого завода, снабжавшего сырьем Белогорский, не менее громадный, алюминиевый комбинат.

Ясное дело, назначить своего протеже на этот пост приказом, как это генерал привык делать во время службы, он не мог. Завод, успешно подгреб под себя какой-то мутный выходец из Средней Азии. Имея крепкую поддержку в Москве, он вовсе не собирался отдавать бразды правления без боя. Но генерал провел блистательную операцию, способную украсить любой учебник по войсковой тактике, и заставил ушлого предпринимателя выбросить белый флаг.

Вместе с должностью отец получил и немалые материальные блага. Квартиру, дачу. Купил почти новую, здоровую как БМП, японскую машину — джип, и вообще — ожил.