Глеб Исаев - Двойник

— Здравствуйте. — Произнесла Маша.

Андрей, который чувствовал себя в дорогом наряде неловко, старался следовать под прикрытием своей деловой спутницы, и только кивнул.

— Привет, чувак. — Небрежно отозвался из своего кресла толстячок, не отрывая взгляда от монитора на котором мелькали красочные пятна, сопровождающие непонятное музыкальное шоу явно иностранного производства. — Если ко мне, то падайте, куда найдете, вещи можно повесить на крючок. Осваивайтесь, я скоро освобожусь.

Андрей принял у спутницы плащ, повесил на вешалку свою кожанку, и отодвинул пластиковый стул, предлагая Маше присесть.

Как оказалось, его поступки не остались без внимания хозяина. Тот сожалеющее хмыкнул, остановил изображение на экране, и уставился на гостей.

— М-м-м… — Промычал он после некоторой паузы. — От кого, чего надо?

Ошеломленная таким приемом Маша растеряно покосилась на Андрея.

— Григорий прислал. — Ответил тот, ободряюще подмигнув своей спутнице. — Меня Андреем зову, а как вас, надеюсь, сами скажете.

— Оп-па… Давненько у меня таких ходоков не было. — Суслов моргнул рыжеватыми ресницами, почесал реденькие, цвета прелой соломы волосики, едва прикрывающие веснушчатую лысину. — Это про кого же он мне звонил… И ведь не помню. Нет, звонил точно, только вот… Ну ладно. Раз вы такие манерные, фиг с ним, придется отвлечься. — Он ловко толкнулся ногами в стойку стола, и развернул сидение к посетителям.

— Зовут меня Валентином, отчество не называю, все равно не запомните, да и не по возрасту. А вот то, что вы имя мое не знаете, наводит на размышления. Погоди, погоди… — Суслов сдернул очки, и прикусил дужку зубами, отчего речь его стала совсем невнятной.

— Нет, не могу вспомнить. Вроде и видел, а где, не помню. Гадать не стану. Кто ты, мужчина. Обзовись, как у них говорят.

— Так я уже сказал. Андрей… Питерский. Посоветовали обратиться к вам. Проконсультироваться.

— Консультируются, мил человек у адвоката, а я образ создаю. Так сказать леплю имидж… Погоди, как сказал, Питерский? — Суслов вновь нацепил свои пижонские очки, уставился на гостя.

Разглядывал долго. Наконец сдвинул окуляры на лоб, пробормотал в явном недоумении. — Ну, похож, конечно, только… не он. Халтура. Какой ты Андрюша.

— А что вас, собственно не устраивает? — вступила в беседу Маша, — вам паспорт показать?

— Ваш? — отыграл реплику Суслов. — А зачем? И кто эта прелестница. Только не говорите, что это ваша новая пассия. Если мне память не изменяет…

— Мария Александровна — мой продюсер. — Андрею вовсе не хотелось услышать, что изречет грубоватый имиджмейкер по поводу "его" пристрастий.

— Ага… Это бывает. — Суслов вновь бросил взгляд на Машу. — Не пассия, точно. Ладно. Вернемся значить к нашим баранам. — Паспорт ваш мне без надобности, поскольку вспомнил, что Гриша именно про вас и говорил. Я даже пару мулек заготовить успел, так сказать, в целях реанимации, но такого фордебобеля, не ожидал.

— Сменили, значится образ. Оригинально. И что ж нам теперь с вами делать? Даже и не представляю. — Суслов чуть сдвинул свой колесный трон, в направлении Андрея. — А может, того, вернем все, фигурально выражаясь взад? Ну, в смысле образа. Из него, правда, уже все насухо выжали, но кое-как, на молочишко, наскрести бы смогли.

— Нет. Не выйдет. — Андрей упер ладони в колени, собираясь подняться, чтобы не затягивать бесполезную встречу. — Дело в том, что… после того, как я память потерял, совсем другим человеком себя чувствую. И никакими силами себя эти розы-грозы на концерте петь сумею.

— Ой… ой, ой. Подумаешь. — Отчего-то оскорбился Суслов. — Да когда вы, простите уж за прямоту, со сцены живьем петь изволили? Уж мне-то не надо. Слышал я ваше, кхе-кхе, соло. О каком исполнении вживую тут можно говорить. Уж, не обессудьте, господин певец. На правду обижаться грех.

— А не много вы на себя берете? — возмутилась Маша, которая слушала вальяжный монолог с всевозрастающим раздражением. — Да у него диапазон минимум три октавы.

— Чего? — от такой наглости Суслов даже поперхнулся. — Три? Ага… тогда Влад Сташевский — Карузо.

— За Сташевского не скажу, а вот Андрея…

— Да ладно, Проехали. Ну, соврал паренек. Бывает.

— Насчет Сташевского я тоже не знаю. — Хмуро буркнул Андрей. Он криво одними губами, усмехнулся, кивнул Маше: Пойдем, чего зря время терять. Тут одни понты. Не было советчика, да и это не… помощник.

— Эй, ты это куда? — Окликнул Суслов Андрея, который уже успел снять с крючка свой плащ. — Ну ладно, хотите — пусть будет голос. Не три, конечно, пусть хоть полторы, с копейками, и не без косячков. Как говорится, привет от Фроси. Да ради бога.

— Какой еще Фроси? — сердито буркнула Маша.

— Бурлаковой. — Отмахнулся от нее Суслов.

— А если голосишко имеется, чего-ж ты тогда сам не пел? — Спросил он у топчущегося возле порога Андрея. — Погоди, погоди, тебя-же Кацман с Михалычем раскручивали? Ага, ну тогда понятно. О покойниках плохо не говорят, но эти ребята могли и не такое придумать. — Вот, значит, какой они фортель выкинули?

— Слушайте, а кроме пустого трепа вы что-нибудь можете? — съязвила Маша, которую крепко задел пренебрежительный тон креативщика.

— Я много чего могу, но я не волшебник. — Суслов, который так и не дождался от Андрея ответа, вскочил с кресла и сделал круг по кабинету.

— Дохлый номер, парень. Ничего у тебя не выйдет. Думаешь, масть сменил, и готово. Ни черта у вас ребята не выйдет. Ты Андрюша свой потенциал уже выбрал. Финита. И вообще, кто ни будь из вас такое понятие, как целевая аудитория слышал? Этим дебилам малолетним, для которых ты ногами дрыгал, новый твой имидж точно не вкатит. И голос твой, если и есть, им до лампочки. Но только и тех, кто раньше от твоего имени плевался, на свой концерт ты им тоже не заманишь. Они тебя до сих пор готовы в перьях вывалять. А продюсеры твои может и вправду не так глупо поступили. А и то верно, зачем дергунку голос? Только мешать будет.

— Погоди. — Андрей раздумал уходить, вернулся к столу. — Какая аудитория? Причем тут продюсеры?

— Молодой человек, вы уж определитесь. А то вы как та мартышка, никак не решитесь: умная, или красивая. Или вы Андрюша, и тогда я с вами общаюсь соответственно или Андрей Сергеевич. А то вас не поймешь. Серьезный вроде человек, а вопросы задаете дурацкие.

— Послушайте, Суслов, наверное, специалист вы не из последних, но… с о слухом у вас, смотрю, плоховато. Я ведь сказал, память у меня еще не совсем вернулась. Повторять я больше не стану. Многие вещи, которые для меня прежнего были прописными истинами, теперь темный лес.

— Так ты не придуривался, что-ли? — Искреннее удивился хозяин кабинета. Он взъерошил остатки соломенной шевелюры. — Ну, извини тогда. Я ведь чего подумал… Это-же и вправду азбука. С чего кормится артист? Правильно, с концертов. Диски сейчас никому на хрен не нужны. Копирасты конечно дергаются, икру мечут, только без толку. Интернет не победят. Остается только одно — чес. Все. И рынок этот поделен четко. Возьми, к примеру, шансон. По-первости кто над ними только не прикалывался. А вот оно как вышло. По факту попса и затратнее выходит, и возрастные рамки исполнительские куда уже, и мороки с имиджем на порядок больше. А пиарщики, которые на попсовиках кормятся, кучеряво жить привыкли. Журналюги разные. Это в начале века им было достаточно жениться, развестись, "человека — коня" с "русалкой" поженить, и готово, сборы вверх поперли. А сейчас даже суррогатное материнство не помогает. Хотя, если честно, то… западло это. Простите, девушка, вам эти стариковские комплексы и понятия, конечно смешными могут показаться. Но согласитесь, если даже порнуха домашняя, в сети выложенная — не помогает, суды, склоки мордобои, тем более. Не идет на концерты народ. Агония это.