Игорь Ключерёв - Шотландия молодая

— Именно, — ответила Мэри тихо. — Не верят. Хотя знают.

— Но ты-то знаешь? И веришь?

— Ну да…

— Поможешь мне? Если мы не прорвемся?

Мэри ответила кивком. И ушла вверх по лестнице. Приклад ее мушкета ритмично стукался о ступени.

Я вернулся к горцам. Мы потушили все немногочисленные источники света, и теперь я боялся, как бы во мраке не отдавить кому ногу. Однако глаза привыкают быстро — через минуту я уже различал, где что.

— Значит так, ребята. Будем прорываться к погребу, он тут рядом,

— Трудновато будет, Алистер, — простонал с пола Шон. — В большом зале полно стрелков. Они перестреляют нас через окна.

— Это правда, — подтвердил Конелл. — И подорвут порох, как только мы выйдем.

— Ну блин, — я ругнулся по-русски. — Так что ж нам делать-то?

— Попробовать можно, — сказал Дугалл. — Начнем перестрелку. В темноте, авось, проскочим. Если только там охраны нет.

— Да есть, наверняка, — ответил Шон. — Они ж не дураки, поняли, куда мы прорывались.

— Зато нас теперь пятнадцать человек. Этих, безумных, можно первыми пустить. Таким везет обычно, — сказал Конелл. — А мы можем выскочить в окна.

— Ага. Но если не повезет и их положат парой выстрелов, тогда что? — Я оглядел всю компанию.

— Так ты ли не сам говорил, Алистер, что "пан или пропал"? — Конелл начинал злиться. — Или взорвем, или погибнем, тут нечего болтать.

— Верно. Это я задумался просто. Надо действовать.

— Ну и прекрасно, — Конелл подергал палаш, пробуя, как он идет из ножен. — Шона оставим здесь, и датчанина тоже. Если что, вернемся. То есть, те, кто останутся живы, они вернутся. А лучше бы — никому не вернуться. Мы пришли сюда делать дело. И все.

Соратники слитным гулом поддержали его и я лишь успел махнуть рукой: — Собираемся! Про окна лучше забыть, они наверняка пристреляны из Большого Холла. Да и прыгать высоковато. Пойдем по стене. Фредерик!

— Сэр? — донеслось из черноты.

— Зарядите все мушкеты. У нас должен быть перевес в огневой силе, иначе нас перебьют, как курей на узком пространстве.

Услышал его подтверждающий возглас. Обернулся.

— Все остальные — берите два или три ружья каждый, времени перезаряжать не будет. — Я подвигал левой рукой, черт, плохо дело, боль жуткая. Ну, значит, положусь на палаш, что ж еще осталось. — Первые четверо-пятеро двигаются по стене к Большому Холлу. Надо найти подвал. Кто окажется во втором ряду — смотрите внимательно вниз, во двор, стреляйте, если там кто покажется. Как только забросим бомбы, надо сразу уходить, тем же путем, что пришли, то есть, на запад, по стене, иначе нас взрывом всех прибьет. Дальше действуем по ситуации.

Вокруг меня тут же собралась толпа, топоча и погромыхивая оружием. Ни единого слова, только резкий запах пота и изветшалых рубашек узников. Хриплое дыхание. Покашливание. Изредка поблескивающие во тьме белки глаз, уставленных на дверь.

Ах, едрена ж! Почему таких людей нет в моем мире? Почему они не рождаются? То есть нет, виноват. Есть такие люди, но их концентрация слишком мала. Везде сидят жирные офисные крысы. Какой и я хотел бы стать. Мда…

Откуда в руках у Дугалла появился лук, я не понял. Видно, он снял его с тела Иана, того самого скалолаза, одного из двоих.

В кромешной темноте он подобрался к окну, шипя сквозь зубы проклятия на гэльском. Конелл поддерживал его короткими восклицаниями. Перебитое плечо Дугаллу мы уложили в лубок, теперь самоотверженный горец использовал руку по полной.

Клянусь, я бы так не смог. Нет, не думайте, что две сотни лет — это сразу создает разницу. Хотя… Глупость сморозил, создает, конечно. Даже одно поколение — огромная разница. Но, пожив около месяца с горцами, я научился терпеть боль, как легкую, типа от удара по щиколотке шипами бутс, что случалось в прошлом мире, так и настоящую.

Они-то знали, что я прошел через английские пытки, но не знали, что к боли я не успел привыкнуть. А я знал. Там была разовая акция, а потом потребовалось поступательное движение.

Пару раз, когда мне действительно было больно — невыносимо больно — на меня опускалась маленькая горячая ладошка и невидимый утешитель шептал:

"Все в порядке. Переживешь. Мы тебя в обиду не дадим."

Ну а как же сейчас? Где вы, ребята из потустороннего мира? В который я уверовал. Ибо как не уверовать, когда тебя трогают, встряхивают и перекидывают во времени и пространстве?

Почему вы не помогаете мне? Я ведь сделал, что мог! Что, продолжать? Ломануться с десятком людей на мушкетные жерла, да еще с одной лишь действующей рукой?

Или что? Не молчите же!!! Где ты, ладонь моего покровителя? Я не справлюсь без тебя и ты это знаешь! Ты это видишь и понимаешь!

…Но молчишь. И правильно. На себя следует полагаться. На себя и на товарищей. Тут тебе не "Герои меча и магии", хватило уже мистики, теперь люди должны сделаться оружием. Тело и воля людей.

У одного из восточных окон прогудела тетива и через секунду снаружи до нашего слуха долетело негромкое, но отчетливое "Оаа-а!!"

Я перебрался через баррикаду и выбежал на стену, сопровождаемый десятком людей, жаждавших мести.

И снова все пошло наперекосяк.

Часовых оказалось трое вместо одного. Дугалл сумел свалить ближайшего, однако двое других не зевали и отстрелялись по нам. Я пригнулся, верный привычке, криком предупреждая остальных, но одна из пуль нашла цель у меня за спиной, судя по звукам.

Нет времени разбираться. Стиснув зубы, а также палаш в руке, я рванулся к часовым, которые уже перезаряжали.

В свете факелов они казались бесцветными оловянными солдатиками. А мы — толпой обозленных пролетариев, лохматых, небритых, в рубищах и страшно завывающих на ходу.

Перезарядить мушкеты они не успели. Из окна тюрьмы прилетела стрела, проткнув горло тому, что стоял ближе. Второго рубанул палашом я. Крайне неприятно — нет, не сам факт, а то, как именно оружие едва не отделило ему руку и застряло в ключице. Вообще-то, я иногда удивляюсь тому, что мне удалось убить того английского шпиона и при этом не проблеваться, не помутиться рассудком и не наложить на себя руки. Одно дело застрелить кого-то, совсем другое — зарубить. Но лиха беда начало, а дальше уже проще.

Мы рысью метанулись к тому месту, где по прикидам должен был находиться пороховой склад.

"Второй эшелон" не смог нас поддержать. Оглянувшись, я понял, что им пришлось вступить в перестрелку с англичанами, которые подошли ко входу тюрьмы по стене с запада, услышав сигнал тревоги.

Не останавливаться! Пули летели уже из двора, он наполнялся солдатами. Вот дьявол! Я притормозил, отклонившись к стене, дабы не достали пулей. Выронил палаш, достал гранату — боль в плече подло резанула! — зажигалку, зажег шнур. Получите!