Александр Логинов - Великое шевоше

Навестив для начала Лилит (Робин даже запомнил ее имя), он стал собираться. Предстояло решить, что взять с собой из крупногабаритных вещей. Робин взял бы всё, да в повозке, стоявшей во дворе, все не поместиться. Приходилось решать, что оставить. Он знал, что стоит ему покинуть дом, как его тут же выпотрошат, растащив все в считанные минуты. Это только, кажется, что улица безлюдна в столь ранний час, на самом деле десятки жадных до добычи глаз, наблюдают за ней.

Загрузив повозку, Робин открыл ворота, уселся на телегу, предварительно привязав к ней остальных коней.

Выехав на улицу, он стал править к выходу из города, надеясь, что узкая улочка выведет его на главную дорогу к городским воротам. Стараясь не обращать внимания на трупы на дороге и свисавшие на веревках из окон, он тихо себе ехал, молясь про себя, что бы спокойно добраться до своих. Сир Ральф никогда не останавливался на ночь в городе, об этом в их отряде известно всем.

— Опаньки! Что за птенчика нам бог послал? — дорогу неожиданно перекрыли три молодца, от которых за версту разило перегаром. Робин с ужасом узнал в одном из них Алана Рукоруба, с подбитым глазом, сильно помятой мордой, зато в богатом бархатном камзоле, тоже измятом, зато вышитым золотой ниткой. Одежда Рукоруба, явно с чужого плеча, на груди залита вином, а длинные полы камзола и двухцветные штаны испачканы жирными пятнами. Но камзол богатый.

Робин зачарованно смотрел на своего обидчика, когда тот полез рыться в узлах сложенных на телеге.

— Много женщин зарезал? А, Брюхотык? — участливо спросил Алан, вытаскивая на свет божий женские платья.

Подельники бандита весело заржали над шуткой своего предводителя. Алан приложил к себе женский наряд, шутливо кривляясь перед товарищами. Эта выходка привела Робина в чувство, он твердо решил дать отпор бандиту.

— Да пошел ты в… — Робин, по-русски, отправил задиру в короткое эротическое путешествие.

Рукоруб ни слова не понял, но сообразил, что смысл сказанного ущемляет его достоинство. Подельники Алана с интересом наблюдали за своим главарем, уже считая своим добро, награбленное Брюхотыком.

— Повтори, что сказал! — жестко отреагировал Рукоруб, хватаясь за оружие.

— Ты, обезьяна волосатая! — незнакомец возник неожиданно, появившись из-за угла дома. — Я к тебе обращаюсь! — повторил он Алану, обернувшемуся на голос.

Судьба благоволила беглецам. Грозный хозяин этих мест предпочел запереться в своем замке, и сидел в нем, не высовываясь. Разумное поведение, если учесть критические потери в живой силе, которые он понес. В любом случае, он посчитал, что овчинка выделки не стоит. Сергей усмехнулся, представив, как злобствует сейчас рыцарь, борясь с желанием отомстить и страхами потерять остальных своих людей. Странно, но француз (правильней сказать — арманьяк) страшно испугался стрелков Сергея. Сеид не зря похвалил своего воспитанника за превосходно организованную засаду, и только бегство рыцаря омрачило радость сарацина. Рыцарский конь был предметом вожделения татарина. Он считал, что обладание таким сокровищем поможет Ивэну занять подобающее место в жизни. Сергей и сам бы хотел обладать богатырским конем, но предпочел не спорить с татарином, считая, что бегство рыцаря спасло их жизни. Кто знает, как бы все повернулось, окажись разбойник в бацинете.

До Бордо они шли хоронясь, предпочитая потерять время на поиски бродов или на переправу, чем засвечиваться на мостах. Подорожных у них нет. Да, да, путешествовать, не имея бумаги, могли себе позволить только пилигримы. У мостов, обычно стояла стража, и возвышался замок, контролирующий переправу. За проезд по мосту приходилось платить, причем дважды, если земля за рекой принадлежала другому сеньору. Сервантес не сильно кривил душой, высмеивая рыцарство. Иногда, у моста действительно несли службу или маялись бездельем рыцари, давшие по пьяни очередной обет, исполнить который считалось делом чести.

Средневековые дороги не отличались безлюдностью. То и дело мимо путешественников проносились гонцы, спешившие с донесениями, неспешно шли по дороге паломники, а иногда, особенно в лесах, нападали разбойники. В один из дней, им довелось спасти странника, оказавшимся странствующим монахом. Доведенные до ручки крестьяне позарились на краюху хлеба, поданную монаху сердобольными людьми. Божьего человека избили, отобрав черствый хлеб паршивого качества. Наемники Сергея вовремя появились, что бы спасти монаху жизнь. Крестьян разогнали, но винить обозленных несчастьями крестьян Сергею не позволила совесть. Месяц назад деревеньку разорили арманьяки. Рыцарь, защищавший свой замок, погиб в бою. Замок — это громко сказано. Деревянная башня, от которой остались одни головешки — вот, что представлял собой рыцарский замок.

Арманьяки ушли, забрав с собой все продовольствие и скотину, бросив крестьян на произвол судьбы.

Благородная дама Элен, накормила несчастных, поделившись с ними своими скудными запасами. Сергей торопился покинуть деревеньку, чувствуя, что маман неспроста так расщедрилась. Он как в воду глядел — крестьяне увязались за ними, тем более что ничего их на месте не держало. Виноградники, грабители вырубили, посевы вытоптали или пожгли.

Монах также увязался за ними, без всякого спросу усевшись на повозку. Мамочка отнеслась к нему благосклонно, и Сергей перестал обращать на него внимания. Лишь, через пару дней заметив, как молодой человек, старательно делает записи в какой-то тетради. Грамотным оказался монашек. Правда, был у него один недостаток — любил он выпить. А кто не любит? Наемники так вовсе лакали вино бочками. Были бы трезвенниками — не попали бы в плен. Слава богу, вина у них было не много, а то, что было, почти все вылакал монашек. Сергей отвесил пьянице тумаков, ведь вино являлось естественным антисептиком, пить сырую воду сейчас не принято.

Чем ближе подходили к Бордо, тем оживленней становилось на дороге. Первый же сеньор в английских владениях, вызвался сопровождать Сергея и не понятно, толи это почетный эскорт, толи стражники.

Франческо к этому времени совсем поправился. Генуэзец от воинов барона вызнал, что в Бордо гонят большие табуны коней и, отпросившись у Сергея, прихватив с собой Сеида, отправился торговать коней. В качестве оплаты он предложил владельцу табуна доспехи и оружие. За courser просили сотню золотых леопардов. Два подобных коня у них уже были, потому ограничились покупкой одного такого коня. Остальных выбрали попроще, разброс цен на них приличный: от 22 леопардов до 42 золотых монет. Самые простые кони, низкорослые стоили 9 золотых. Вьючные кони обошлись по 4 серебряных марки. Столько золота и серебра у мужиков не было, в уплату были предложены комплекты трофейных доспехов и оружия, тоже не дешевых, кстати. Продавец лошадей, оказавшийся гасконским рыцарем, предложил купить все доспехи и оружие, оставшиеся у них после обмена. Очень своевременное предложение, так как наёмники обходились Сергею дорого — по золотому в день и серебро Сеида подходило к концу. Война — удовольствие не дешёвое, и если бы не случай, то прозябал бы Сергей в этом странном и одновременном кажущимся простым мире.