Николай Немытов - Курганник

— А ты — коварством, — парировала Форкида.

Пемфредо и Энио стали плечо к плечу, заслоняя собой вход в пещеру. Никакого доверия, ни к Кронидам, ни к их посланникам. Если ты даже просто прошел рядом с Олимпом, для этих несчастных ты уже злейший враг, опасный шпион. Мало ли что могла нашептать тебе во сне Афина, мало ли чем мог пригрозить тебе Зевс, мало ли какое зелье могла тебе вручить Гера. Каждый из богов мог повелеть тебе отправиться на край Ойкумены, чтобы убить титанид, а иначе горе тебе и твоим близким, несчастья городу твоему.

Энио прищурила опаленные глаза, присматриваясь к посланнику.

— Сестра Дино, по-моему, лукавый так же молод, как и прежде? Или мои слепые глаза обманывают меня, сглаживая морщины его лица? — спросила она.

— Нет, твои глаза не обманывают, — недовольным тоном ответила Дино.

— О чем вы говорите? — вступила Пемфредо. — Гермий по-прежнему молод?

— Как и все Крониды, — прошипела сквозь зубы Дино.

— Ах, сестра! Дай мне волшебный глаз — взглянуть на него!

— И я хочу! Я тоже хочу увидеть Гермия без блеклого тумана в больных глазах.

— Да перестаньте же! Тут не на что смотреть!

Но сестры уже подошли к ней, протягивая руки к выпуклому кристаллу на головной повязке. Дино пыталась утихомирить их, но Энио с Пемфредо были непоколебимы в своем желании увидеть гостя.

— Ты все такой же, Гермий, — вздохнула Энио, рассматривая его сквозь кристалл.

— Да, он все так же молод и силен, — ахнула Пемфредо, отобрав волшебную вещицу у сестры. Ее ладонь в кожаной перчатке легла на предплечье Гермия.

— Я привез амброзию и нектар, — объявил посланник.

— Что ты привез? — удивилась Дино.

— Амброзию? Нектар? — эхом повторили сестры.

— Ты нам даешь то, что вез для Зевса? Или это все коварный замысел отравления?

— О нет! Я могу сам отведать из каждого сосуда, если вас мучают сомнения.

— Зачем нам вечность, Гермий? Ты подумал, каков будет гнев богов, которым ты служишь?

— Но вы богини здесь. Народ горцев сделал вас бессмертными. — Гермий подал условленный знак Посейдону, а сам раскрыл свою походную суму, в которую грайи тут же с любопытством заглянули.

— Олимп и так бессмертен, — продолжал он, краем глаза наблюдая за перемещением атлантида. — Если бы он был так же справедлив, как спесив. Где бы взять зелье от чванливости?

Он захохотал, и грайи подхватили его шутку. Улучив момент, Посейдон бросился к пещере, но песок предательски скрипнул под его нетерпеливыми шагами.

— Кто здесь? — мгновенно отреагировала Дино, оборачиваясь к входу в пещеру, куда как раз входил повелитель Атлантиды. Кристалл был у нее в руках, и грайя не замедлила им воспользоваться. — Посейдон! — воскликнула она, бросаясь к Гермию.

— О, ты коварный раб своих богов-хозяев! Нет никакой правды в лживых словах твоих! Схватите его, сестры!

Гермий рванулся к входу в пещеру, чтобы преградить путь грайям.

— Выслушайте меня, могучие! — воскликнул он.

— Убить! — прошипела Дино.

Темный проход закончился каменным цирком, освещенным полуденным солнцем. Посейдон замер, не в силах сделать шаг.

Она сидела у естественной каменной чаши, заполненной бьющим из недр скалы родником, склонив голову над свитком. Солнечный свет, отражаясь от желтого полотна, освещал ее умиротворенное лицо и открытую нежную шею. Простая туника покрывала тронутые бронзовым загаром плечи, а ноги от бедра до щиколоток в чешуйчатой броне, нашитой, по обычаю амазонок, на кожаные штаны. При виде ее изящных пальцев, держащих свиток, и обнаженных нежных рук, полной груди, мерно дышащей под грубым полотном туники, у повелителя Атлантиды перехватило дыхание. Он помнил Медузу юной, яростной, необузданной, теперь перед ним была зрелая женщина, еще более прекрасная и… величественная. Одно в ней осталось неизменным: корона из зеленого золота в виде семи змеек по-прежнему держала тяжелый узел ее золотых волос.

Голова Посейдона пошла кругом, огонь страсти горячим потоком ударил в сердце. «Она будет моей!»

Он сделал шаг вперед…

— Мама!

Женщина встрепенулась. В тот же момент мальчишка, сидевший в тени и потому невидимый для Посейдона, поднял лук и выстрелил в пришельца. Уходя от стрелы (тело само рефлекторно отклонилось в сторону), повелитель морей успел удивиться силе малолетнего бойца. Мальчишке было от силы лет двенадцать, но в руках он держал настоящий боевой лук!

— Нет! Нет, Скиф! — закричала Медуза, останавливая новую стрелу, готовую к полету.

Мальчишка послушал ее. Однако вместе с двумя своими братьями подбежал к матери, заслонив собой, держа оружие наготове.

Посейдону на мгновение показалось, что перед ним Хризаор: три мальчугана были похожи друг на друга, как капли воды, только вооружены по-разному. Один из братьев Скифа держал короткий меч, предназначенный для ближнего боя, другой опирался на копье с широким наконечником. Конечно, это был не Хризаор, хотя внешнее сходство угадывалось, ведь и у Хризаора, и у Скифа с братьями была одна мать — Медуза.

Горло Посейдона перехватило спазмом. Еще мгновение назад он хотел рыдать у ее ног, а теперь все слова застряли горьким комом нечаянного разочарования в связках.

— Мне рассказывали о трех сыновьях Геракла, — сипло произнес он.

— Но ты не мог допустить, что я стану женой героя, — закончила за него Медуза; снисходительная улыбка коснулась ее губ.

— Скиф, отведи братьев к морю, — велела она старшему сыну, но мальчишка не сразу подчинился. Он внимательно посмотрел на мать, перевел суровый взгляд на пришельца. — Все в порядке, — с ласковой улыбкой заверила его Медуза. — Этот несчастный не опасен.

— Он будет героем, — заметил Посейдон, когда братья скрылись в пещерном сумраке.

— Он будет царем, — гордо произнесла горгона. — И у него будут свои боги.

— Новый пантеон? — Атлантид криво усмехнулся. — Нет ничего могущественней Олимпа.

— Здесь Олимп безвластен. Зачем пришел?

Посейдон присел на край чаши источника. Она осталась стоять, будто подтверждая нежеланность его визита и скорый уход.

— Как ты могла? — прошептал он после некоторой паузы. — Как ты могла? Геракл — убийца, тупой дуболом. Это он отсек головы нашим близнецам, нашему Хризаору.

— Твоему Хризаору, — уточнила Медуза.

Его глаза расширились от изумления.

— Да, я мать Хризаора. Но взял ли его отец Посейдон меня своей любовью? Нет! Он просто использовал меня, как подстилку! Просто так, из очередной прихоти своего божественного естества! — Ее голос сорвался в крик, глаза полыхнули гневным зеленым огнем.

Он молчал, глядя на бурунчик родника среди каменной чаши. Все не так, все не то! Она должна быть раздавленной, несчастной, потерявшей смысл жизни, смысл существования, но… О боги! Будь проклят весь гордый род титанов!