Александр Афанасьев - Врата скорби. Идем на Восток

Он дворянин. И сын русского офицера. У него нет другого пути кроме этого. К сожалению — наверное, и у Зайнуллы нет другого пути…

Чеченец долго молчит. Рыча мотором, машина пробирается через теснину где можно видеть еще укрепления, точнее — остатки укреплений, построенные Шамилем. Русские не могли так долго покорить Кавказ, в том числе и потому, что укрепления эти и общий план обороны — готовили явно не восставшие горцы, тут чувствовалась рука военных профессионалов, офицеров кадровой армии, саперов.

— Я не хотел тебе говорить это, русский… — сказал он — но, наверное, все же скажу. Ибо лгать хуже, чем убивать. Бывает так, что маленький народ попадает в рабство к большому народу, но не терпит этого и хочет освободиться. Но самое главное при этом — не просто освободиться, но остаться самими собой. Ради того, чтобы стать свободными — иногда приходится идти на то, на что ты никогда бы не пошел по своей воле. На сговор с врагом. На клятвопреступление. На предательство. На собачью службу. Но каждый — должен принять этот грех ради будущего своего народа, даже зная, что его потомки назовут его негодяем и проклянут. Такова цена за то, чтобы вновь обрести свободу. Когда мы станем свободными, русский — мой правнук проклянет моего внука за то, что он пошел в услужение англизам, и стал псом, нацепив на себя ошейник. А мой праправнук, наверное, проклянет их обоих за то, что они сделали. Но все это — будет тогда, когда народ станет свободным. Кто то должен на себя взять грех и принять поношения своего народа, народа, освободившегося его же руками. Такова цена свободы, русский. Такова ее цена…

Они снова едут. И снова молчат. Потом отец говорит.

— Разница между нами и англизами в том, что мы не требуем служить себе. Мы требуем прекратить набеги и бандитизм. Я требую прекратить набеги и бандитизм. У англизов мало земли — им нужна земля. Поэтому они делают то, что они делают — ваш правнук проклянет вашего внука. Но не за то, за что вы думаете. У нас же — земли больше, чем у любого другого народа на земле. Ваш имам Шамиль сказал, что если бы он знал, как велика Россия, он никогда бы не пошел джихадом на нас. У нас много земли — и ваша нам не нужна.

— Но у нас мало земли, русский. И мы не можем отдать тебе даже ту, на которой ты стоишь. Ты пёс, русский. Я волк. Нам друг друга не понять.

И они снова едут. Молча. Потом отец останавливает машину.

— Село за тем лесом. Дойдете…

Чеченец неуклюже — с непривычки — вылезает из машины. Поворачивается, склоняется к двери…

— Наши народы враги, русский — говорит он — но мы, чеченцы умеем помнить добро. Знай, что если тебя возьмут живым, я скажу на годекане: дайте русскому и его семье уйти с миром или убейте меня вместе с ними.

— Честь не позволит мне сдаться живым. Надеюсь, ты не забудешь то, что сказал, когда речь будет идти о моей семье.

— Нет, не забуду — говорит чеченец — и пусть все будет, как решит Аллах Всевышний…

Старик чеченец закрывает дверь. И они продолжают свой путь. Осталось совсем немного…

Написанная неизвестным уланом песня — повествовала об одном из последних кавалерийских сражений в истории — восстании горцев 1921 года. Тогда — в кровавой схватке сошлись потомки тех, кто брал неприступные горных ущелья семьдесят лет назад, и потомки тех, кто их защищал. Славные тогда были времена.

Больше таких не будет.

Человек этот — прибыл в Россию через порт Батуми как моряк, по документам на имя германского подданного Хайнца Брауге, уроженца Гамбурга, известной портовой помойки. Вместо нормальных документов — у него был паспорт моряка, обычное дело для всяческих неприкаянных бродяг, которые нанимаются на всякие сомнительные рейсы, иногда и просто за кормежку. Судно прибыло с грузом какого то тряпья… просто удивительно, что кто-то повез ширпотреб через всю Европу сюда… впрочем, идиотов хватало, портконторы то и дело разорялись, на их месте возникали новые… естественный отбор, в общем. В порту Батуми — контрразведывательный режим был ослаблен, это был одновременно и курорт, и грузовой порт — а грузины, которые жили в этой местности — славились своей бесшабашностью и несерьезным отношением к делу. Вообще… если сделать некое обобщение — трудно найти хоть один серьезно относящийся к жизни народ, живущий ближе к экватору, там, где не бывает зим. Сплошной праздник, танцы — шманцы, и тому подобное. Это вам не Россия, где за пять месяцев надо снять урожай, которого должно хватить на весь год, где нужно строить жилище, способное выдержать тридцатиградусные морозы. Это вам не Британия, крохотный, каменистый клочок земли, который со времен Рима если и был кому-то интересен, так это пиратам и всяким варварам. Но Британия — издревле имела интерес на Кавказе, точнее даже не интерес — а интересы, разноплановые — и потому британская разведка проспонсировала перевозку целого корабля с тряпьем — ширпотребом через половину мира только для того, чтобы вывезти в нужное место своего агента…

Агент этот — был человеком средних лет, неприметным худым и жилистым, с окладистой бородкой сельского врача и очками — пенсне, которые он мог носить, а мог и не носить — по желанию, зрение у него было вполне нормальным. Он отлично разговаривал по-русски, и, что не менее важно — на некоторых языках, свойственных Кавказу, которые в Англии знали… ну, человек двадцать, не больше. Может, тридцать. Сами понимаете, что это за люди, утруждающие себя изучением языков, на которых говорят максимум несколько сот тысяч человек и за тысячи миль от старой доброй Англии, и чем эти люди занимаются. Но звание Империи заставляло Англию иметь таких людей, учить такие языки, а уязвленная гордость и вековая ненависть к России как к носительнице прямо противоположных воззрений, суждений, образа жизни и действий — заставляли постоянно заниматься разведывательной и подрывной деятельностью в таких болевых точках как Кавказ. Хотя… как то раз в Парламенте, когда один из лордов обосновывал увеличение расходов на оборону имперскими устремлениями России, ее экспансией на востоке и угрозой Индии — один из депутатов оппозиции сказал: но сэр, как мы можем обвинять Россию в том, в чем виновны сами? Где мы и где Индия? Впрочем, надо сказать, что это было частное мнение, и в подавляющем своем большинстве британское общество было согласно с оценкой России как вековечного врага.