Александр Руб - Черная кошка, белый кот или Эра милосердия-2

— Стоп, стоп, стоп! Не горячись. Успокойся. Ты говоришь о спорных районах, где проживает смешанное население.

Вон Смоленск. За него воевали несколько веков. И, по-моему, с семнадцатого века он в составе России.

— Вы глубоко ошибаетесь. По данным начала века 90 % населения Смоленщины были белоруссами! А Дарагичин! Святыня белорусов где?

— А что Драгичин-то? Он вроде в составе Брестской области [46] Дрогичин — районный центр в Брестской области, Беларусь. Дорогичин — город в Польше, входит в Подляское воеводство, Семятыченский повят. .

— Да-ра-ги-чин! Колыбель нашей нации, где ничего польского просто не было никогда и нет, ибо он — древняя столица государства наших ятвягов. Праосновы нынешнего этноса белорусов, а вовсе не поляков! От ятвягов мы дзекаем. Поляки пшекают от мазуров, которые жили западнее ятвягов: ятвяги дзекали, а мазуры пшекали… Власть над нашим языком просто издевается!

— Вы забываетесь, пан учитель!

— Я не забываюсь. Мне горько и больно открывать главную газету державы с названием которого нет!

— Не понял.

Теперь он говорил тихо с горечью. Горячность ушла, остался пепел чувств.

— В белорусском языке нет слова «Звязда». Есть «Зорка». Поверьте, как учитель я знаю. Это придумка что бы унизить язык и народ.

Ночь. Темно. Луна то светит и видно часть улицы, то часть негра вспомнишь… Где-то гавкают собаки, тускло светятся одно-два окошка…

Сидят на завалинке два придурка. Причем один из них трезвый, и гонят за политику. Не про баб. Про политику. Бред.

Так ещё бредовее желание взвыть от своей «темноты». Где мой интернет! Где мои аргументы этому «знатоку»!?

Я понимаю, что он неправ. Ну какие, на фиг, кавээновские «Триод и диод» — белорусы? Обычные русские. Больше про Смоленск я ни черта не знаю. Дайте интернет! Я за час его в блин раскатаю. Может по старинной русской традиции закатить ему в ухо? Имидж не позволяет!

Ну что, старый, умный образованный — поспорил с темным деревенским? Крыть-то нечем. Его видимо спецом натаскивали. «Подробный инструктаж позже». Теперь уже поздно.

— Алесь! Ты мне тут столько и всякого нарасказал, что мне переварить надо. Завтра с утра «Дел» будет, чувстствую не впроворот. Давай спать. Потом доспорим. Вот ещё что. Тебе никуда не надо завтра на день — два съездить?

— Ни, а шо?

— Ты пока идешь, подумай. Может — вспомнишь что. Спокойной ночи, пан учитель!

— Дабранач, пан офицер!

«Янка Купала, Тутэйшыя (действие в 1918 году).

З’ява XII

З двух бакоу у хату уваходзяць Усходні і Заходні вучоны. Мікіта тлумачыць, што гэта яго добрыя знаёмыя, паны вучоныя. Яны шукаюць «праудзівых тыпау беларускіх» і ён падказау, што адзін такі тып кватаруе у іх. Знаёміць з вучонымі Здольніка. Янка называе беларусамі Ганулю, Гарошку, Аленку. Пра іншых прысутных гаворыць, што яны таксама беларусы, але «з пароды рэнегатау і дэгенератау».

Заходні вучоны бачыць перад сабой тыповага «Всходнё-Крэсовэго поляка з немалон дозон крыві познаньско-гуральской». Усходні — «ісціно-русскій ціп Северо-Западной області і безусловно з прымессью монгольско-фінской крові».

Мікіта, кланяючыся, праводзіць вучоных да дзвярэй.»

«Янка Купала, Тутэйшыя (действие в 1918 году).

С двух сторон в дом входят Западный и Восточный ученый. Никита говорит, что это его хорошие знакомые, господа ученые. Они ищут «настоящих белоруссов» и он сказал, что такие квартируют у них. Знакомит с учеными Одолевающего. Янка называет беларуссами Ганулю, Гарошку, Аленку. А про других присутствующих говорит, что они тоже беларуссы, но «из породы ренегатов и дегенератов».

Западный ученый видит перед собой типичного восточного поляка с немалой добавкой крови познаньско-гурской».

Восточный — истинно-русский тип Северо-Западной области и безусловно с примесью монгольско-финской крови».

Никита, кланяясь, провожает ученых до дверей».

Жизнерадостная патриотическая песенка будит весь гигантский Советский Союз. К ней привыкаешь как к щебету птиц. Без неё вроде уже чего-то не хватает.

«Утро красит нежным матом стены древнего… Какую бы рифму подобрать к названию нашего жилья? Нет, дома? Не, дома-работы. Отделения? Рифма созвучная «древний» — мысли пробуждались вместе с телом, ленясь и потягиваясь, непатриотично желая ещё продлить возможность полежать. Данность всё решительнее отгоняла такую вероятность.

«Нежным матом» не очень древние стены красили громкие буханья сапог по дверям и полам, «обмен любезностями» между Иванычем, спавшим в «дежурке», и прибывшими, как я понял, связистами.

За окном было солнечное яркое осеннее утро. На часах: «ну и, на хрена, вставать в такую рань? Нет, я не против, если надо встать рано, но не сразу, же за рассветом?»

«А что ты хотел? Забыл что ты теперь не в русском промышленном городе, а в белорусской вёске? Помню, теперь помню; как меня тридцатипятилетнего удивили привычки начинать торговлю на рынке ещё в утренних сумерках» Вначале казалось странным. Потом узнал, что и на Украине, и в Польше у людей такое обыкновение.

Придется вставать…

… …! — добавила нежности всколоченная голова Генриха.

…! — перышком, прилипшим к волосам, ответила высунувшаяся на короткий миг голова Азамата.

Мои «добрые» сослуживцы разрушили все очарование и негу начинающегося дня.

…! — ласковое негромкое слово, сорвавшись с моих губ, помогло и мне подняться и одеться.

В дежурке кроме Иваныча, сидевшего за столом, топтались трое мужиков. Все в одинаковых ватниках, грязных «кирзачах» намазанных какой-то вонючей гадостью. К стене прислонились три карабина.

Заспанное лицо и расстегнутая одежда командира добавили энергии в терявший накал разговор.

— О! Конечно где им тут кого-нибудь поймать, когда они во главе с командиром дрыхнут до обеда!

Обеда? Нормально! Да обычному человеку завтракать рано. А они уже обед вспомнили!

— Иваныч! Это кто и какого… им надо? — моя утренняя нежность «сделала ручкой» Прибывшее ей на смену раздражение стремилось найти на кого сорваться.

— Товарищ старший лейтенант — связисты приехали. Им приказали восстановить телефонную связь. Так они решили для начала проверить; может мы, аппаратом пользоваться не умеем. Так они покажут как!

— Ага. Ну, это мы проходили. Пять процентов неисправности у связистов — нет контакта, пять процентов — лишний контакт, а девяносто процентов — это не у нас, ищите у себя!

Иваныч заулыбался. Старый прикол, но очень верный.