Александр Забусов - Войти в ту же реку [= Перевёртыш] [litres]

Михаил почти безучастно шел по коридору. Шел туда, куда вели его четверо бояр и волхв. Двое впереди. Двое позади. Ну, а тот, что рядом шел, проявил словоохотливость в контакте с приговоренным. Не понять, чему он так рад? С чего так возбужден?

– …За двадцать три года ты у меня первый… Оттуда ведь возврата нет. Портал, своеобразная «дверь» между реальностями или отражениями. Сотни лет именно наш род отвечал за перенос изгоев. Мы волхвы-радетели, профессия такая. Из поколения в поколение передаются знания и опыт. Кстати, порталы могут быть односторонними и двусторонними. Твой – односторонний.

Процессия встала у большого, почти панорамного окна, из которого хорошо было видно вечерний город.

– Ждем, – на правах старшего распорядился основной провожатый, указав на обитую синим дерматином лавку у стены. – Ты присядь пока. Оно и перед дорожкой полагается.

Каретников выглянул вниз. Фонари на улицах уже зажгли, но транспорт двигался без включенных фар. Чуть тронувшие пространство сумерки не полностью погрузили улицы в темноту. Люди хаотично сновали по тротуарам. Прежде чем присесть на лавку, спросил:

– В чем задержка?

– Не все люди с работы ушли, а лишних свидетелей нам не нужно.

– Так меня прямо отсюда?..

Трудно поверить. Портал в производственной многоэтажке, почти в центре города. И никто до сих пор не почесался, что такое под боком.

Четверка бояр, отступив от Каретникова как от прокаженного, держалась настороже, перекрывая возможность побега из коридорного аппендикса с окном. Лишь на миг почувствовал присутствие постороннего рядом. Нет, не визуально, чуйка сработала на «опасность». Пусть! Ему теперь что?.. Даже думать об этом не стоит. Вон… эти пусть заморачиваются, если смогут.

Чтоб отвлечься от невеселых мыслей и сопровождающей тупой боли в районе лопатки, мотнул головой. Портал, значит… а еще с обратной связью…

Будто мысли подслушав, волхв объяснил:

– Выглядеть портал может по-разному. От наших предков их осталось множество, и большая часть из них рабочая. Это и гора Богит, и Каменная Могила, это и дольмены в Крыму и на Кавказе, и множество других мест силы в пределах Руси.

Бросил косой взгляд на приговоренного. Парень и в самом деле в пограничном состоянии находится. Одновременно здесь и в то же время где-то далеко.

– Может, не стоит мне рассказ вести? Вижу, не интересно.

– Отнюдь. Не молчать же? Рассказывай. Если и есть в рассказе тайна, так ведь не выдам. Покойники обычно неразговорчивы.

Волхв покачал головой, не соглашаясь с выводом.

– Рано себя хоронишь. Там, – указал в пустоту за спиной, – жизнь тоже есть.

– Уверен? – осклабился Михаил.

– Я о своей «епархии» многое знаю. Порталы бывают видимые и невидимые. Невидимый представляет собой какое-то определённое место, при попадании в которое инициируется процесс переноса, в основном принудительно. Бывает, человек шагнул и в капкан переноса угодил… С теми, кто смог вернуться, я беседовал. Они говорят, что перенос похож на перемещение по трубе.

– Это точно.

– Тебе-то откуда знать?

– Я ведь перевертыш. Забыл?

– А! Ну да.

– Меня тоже через кишку?..

– Нет. Для тебя путь коротким будет. Э-хе-хе! Тебе еще повезло. По рассказам моих стариков, поскольку Врата реальной плоти не имеют, раньше изгоев в определенном месте озера вывозили на лодке, ну и с определенным заговорным словом бросали в воду, а чтоб не трепыхнулся, руки вязали.

– Жуть!

– Вот и я о том же. Позднее, когда зеркала не в редкость на Руси стали, отправку производили по зеркальному порталу. Честно скажу, мороки не меньше.

– Что так?

Каретникова и в самом деле заинтересовал разговор. Несмотря ни на что, в нем снова проснулся офицер ГРУ. Сам волхв-радетель был для него источником информации, которой раньше не обладал, о которой не задумывался даже.

– Неудобно, – ответил волхв. – Когда приговоренный начинал видеть свой образ в иной реальности, иногда норовил зеркало разбить.

Михаил заметил, как сопровождающий мельком глянул на циферблат наручных часов у себя на запястье руки. Все, что ли? Сопровождающий положил ладонь на его плечо.

– Вот и время прошло. Пора.

Обернулся к бойцам, приказал:

– Бояре, становись у лифта.

Неужели всё?

…Всем коллективом оказались в большой лифтовой камере. Понял, сам лифт служит «дверью», которую всего лишь нужно уметь отворить. После входа внутрь кабины «оператор» встал у пульта в стене. Тыкая пальцем в кнопки, заставил кабину перемещаться по этажам. 4–2–6–2–1. Затем поехали на десятый этаж и вновь спустились на пятый.

Волхв скороговоркой предупредил всех:

– Сейчас в кабину зайдет женщина, разговаривать с ней нельзя. Нажму кнопку первого этажа, но лифт поедет на десятый. Что бы ни случилось, молчать и не двигаться с места, иначе ритуал прервется.

– Как понять, что переход свершился?

– Молчать! …В новой реальности будем только мы. И искать спутницу не стоит – провожатая не человек. Это проверяющий. Всё. Тихо!

Точно! Молодая, красивая баба вошла в лифт, заставив всех чуть сдвинуться в глубину. Взгляд Каретникова совершенно случайно соскользнул с незнакомки на лифтовое зеркало. Отражение в нем находящейся в лифте практически перед ним женщины отсутствовало. Мистика. Миг. Успел глазами сморгнуть. Никого.

– Пятый!

С едва слышным стуком платформы под ногами лифт остановился. Дверь отошла в сторону. Каретников выглянул наружу. Ничего особенного, пустой коридор, панели стен которого окрашены в миленький такой желтый цвет. Неподалеку лавочка, обитая синим дерматином, виднеется. Из-под потолка свет струится от плафонов, вечер ведь.

– Твоя остановка. – Волхв, как и раньше, положил ладонь ему на плечо, только стоял у него за спиной. – Выходи.

Михаил, не поворачивая головы, все внимание направив на коридор, переспросил:

– Уверен?

– Выходи.

Ну, раз так считает… Толчок в плечо. Шагнул из лифта. Еще успел услышать окрик волхва: «Куда?», видно, кто-то из бояр собрался проводить его «в последний путь», и…

Вместо вечера был ясный жаркий день. Вместо коридора, освещенного потолочными светильниками – открытое пространство, полное сюрреализма, с его точки зрения. В один миг будто из привычного течения жизни через студеную прорубь в жаркое полымя провалился, а оно толком не обожгло, выбросило прочь. Перед взором под ярко-голубым небом, с мирно проплывающими белыми облачками, широко раскинулось пшеничное поле, с зеленью лесополосы вдали. Помимо подспудного чувства, вдохнул в легкие пряный воздух, настоянный на ароматах растений, на нектаре цветов. Даже голова закружилась. Только к запаху благодати летнего зноя на самой периферии обоняния примешивались смрадные нотки солярной гари, заставляя разум спуститься с небес на грешную землю. В зелени невызревших колосьев пшеницы дымились и горели четыре танка. Кажется, из семейства БТ [29] БТ – танк семейства советских лёгких танков («Быстроходный танк»). . Наши? Оглянулся за спину. Н-да! А что он ожидал увидеть? Лифт пропал с концами. Значит… Тишину разорвали пулеметные очереди, к которым присоединились винтовочные выстрелы. Кажется, палят обоюдно, а он на поле столбом стоит, как раз посреди сшибки противоборствующих сторон. Совсем неподалеку разорвался снаряд, подняв в воздух ошметки, землю и сухую пыль, заставил Каретникова прийти в себя и хоть что-то делать, оказавшись в таком положении. А над полем, вплетаясь в какофонию звуков войны, добавился призывный, бодрящий разум любого русского солдата, клич: