Александр Забусов - Войти в ту же реку [= Перевёртыш] [litres]

– Так я и хотел донести мысль о том, что нужно исправить все, еще не поздно…

– Вы ведь по прежней жизни военным были? То-то при освобождении детей в январе был проявлен неординарный подход к проблеме. Мне на пальцах объяснили каждый ваш шаг. Браво! Не каждый боярин справится с колдуном.

– Знаю. Заточены под другой род занятий. Вы не смотрите на мой внешний вид. Судя по вам, мы ровесники. И все же…

– Михаил Викторович, отчитываться перед вами по поводу решения Совета в мои обязанности не входит. И беседу с вами я мог поручить… вон хоть Артему Никандровичу, – кивнул в сторону сидевших, – но… Я вашему деду жизнью обязан… Так что примите к сведению совет друга. Осваивайтесь, получайте специальность, вживайтесь, а боярская служба вас сама найдет. Кстати, мне тут донесли об интересе представителя КГБ персонально к вам, значит, где-то прокололись, своим поведением обратили на себя внимание. Постарайтесь в будущем соответствовать образу обычного человека своего теперешнего возраста.

– Значит…

– Ваш пример с крысами очень показателен. Если могли быть сомнения о возможном вмешательстве в ход событий, то им вы полностью сняли все разногласия Совета. Сомнения отпали. Лично вам не стоит выступать в роли прогрессора и стараться что-либо поправлять. Помните и о том, что помимо штатного корректора, приставленного к вашей персоне, за вашими действиями будет неусыпный контроль.

– Это почему же такое внимание уделено именно мне?

– В силу вашего же характера. Поверьте, кому положено, давно просчитали все ваши вероятные действия, я лишь хотел предупредить о возможных последствиях неверного шага…

Вот и всё! Кислород ему перекрыли. Хотят, чтоб жил в рамках дозволенного. Никто из имеющих возможность не станет менять реальность… И ему не дадут этого делать. Ничего. Еще не вечер! Поживем, увидим. Действительно, для него лучший вариант сейчас затаиться, усыпить бдительность и своих, и того же «Комитета». Он это умеет… Представится случай, Каретников все выверит, просчитает и… ударит в точку сборки политической интриги. Главное, детально все вспомнить, разложить по полочкам. Осечки быть не должно, эти товарищи вряд ли дадут свободно выполнить задуманное, но у него преимущество. Если рассматривать будущее с точки зрения движения в лабиринте, то он уже знает, какие проходы ведут в тупики, где «проходные дворы», а куда вообще путь заказан. Вот и пусть сами путаются в лабиринте, а его путь более целенаправлен.

Из совещательной залы вышел в расстроенных чувствах. Цирк! Думал, всё, свободен. Оказалось, нет. В опустевшем коридоре поджидал прежний охранник из «лички», остановил. Улыбнувшись, как старому знакомцу, предложил:

– Постой, малый! С тобой еще один человек перемолвиться пожелал.

Малый! Ну-ну! Хотя чему удивляться? Достаточно в зеркало глянуть, чтоб язык прикусить и не возмущаться. Попытался узнать:

– Кто?

– Провожу. Там и узнаешь.

Пожал плечами. Что? Он вправе отказать? Небось, скажи такое, так силком потянут, с них станется.

– Ну, идем.

Из дома вышли, и к ним тут же подрулила «двадцать четверка». Оба на заднее сиденье уселись.

– Поехали, – кивнул водителю сопровождающий.

Поехали через дворы-колодцы, петляя и притормаживая на особо закрытых поворотах. Через какую-то подворотню выскочили на Большую Садовую, с которой вскоре свернули на Буденновский проспект. Брусчатка под колесами машины непривычно для Каретникова отражалась на манере езды. По причине вечернего времени народу на улицах много, но все не снуют, не торопятся как угорелые. Все чинно, неспешно. Привыкли так, юг, одним словом. К Дону везут, что ли? В окно различил силуэт кафедрального собора Рождества Пресвятой Богородицы, с пятью куполами. Если старый базар минут, то точно к реке водила рулит. Спросил:

– Далеко еще?

Даже в относительных сумерках салона углядел на устах попутчика улыбку во все тридцать два зуба и взгляд. Глаза как у рыбы, холодные, оценивающие.

– А тебе не все равно?

– На автобус опоздать могу.

– Успеешь. Уже почти приехали.

Подковырнуть захотелось.

– Чего это ты своего подопечного бросил?

Собеседник лишь на миг посерьезнел, понял, о ком вопрос, но сразу вернулся в привычное состояние.

– Без меня справятся. Я сменился.

На Станиславского повернули, рынок объезжают. О! Подтормаживает. Перед собором, между улицами Московской и Станиславского, небольшая Соборная площадь, где и припарковались.

– Выходим.

Кроме самого храма, на огороженной кованым забором территории имелась церковь поменьше, а в самом комплексе подворья несколько служебных зданий, церковная лавка, магазины, даже типография. Все мельком, почти на бегу рассмотрел.

– Нам не туда! – поправил сопровождающий. – Направо под арку.

Понял, не дурак! А то уж грешным делом подумал, что на исповедь к православному батюшке поволокут. Смешно бы было. Оказалось, всего лишь через заднюю калитку путь сократили.

Сюда, что ли? В раритет купецких чаяний?

Двухэтажное здание старой постройки с цокольным этажом, по прошествии пары веков до половины, почти по оконца ушедшим в грунт, впустило обоих в один из двух «подъездов». Это даже не «сталинка», что-то иное. Вспомнилось, в той же старой Коломне таких домов еще полно. Здесь даже аура иная, дышится по-другому.

– Верхнюю одежду туда сбрось, – озвучил дальнейшие действия попутчик, указав на стол у стены. – Поднимемся на второй этаж.

По скрипучей лесенке поднялись в большой холл.

– Здравствуйте! – поздоровался первым.

В холле расположились пятеро человек, все одним миром мазаны. Сразу бояр в них признал. По лицам видно, что бойцы, прошедшие «горячие цеха» в профессии, да и глаза выдают. Возраст у всех разный. Кому за сорок перевалило, кое-кто на третьем десятке задержался, но один был чуть постарше него. Видать, тоже перевертыш, не слишком давно оборотившийся. Четверо на ногах ожидали, а вот пятый в кресле сидел. Колоритная личность. Мужчина в возрасте, со шрамом на обожженном лице в черных очках. Он и ответил за всех присутствующих, явно прислушавшись к интонации и голосу Михаила:

– Здравствуй, боярин из рода Будая…

Слепец, что ли?

– …Подходи поближе. Стул ему дайте…

Выходит, это Каретникова именно к нему везли. Зачем?

– …Присаживайся.

Стул напротив поставили, почти рядом с неизвестным пока персонажем. Присел. Умостился, разглядывая основного в непонятной компании. Остальные молчали, лишь наблюдая за «гостем». Хозяин представился:

– Можешь называть меня Виктором Игнатьевичем. Дай-ка мне тебя рассмотреть.

Подался вперед, протянул обе руки к Каретникову и на ощупь прошелся пальцами по лицу. Удовлетворенно хмыкнул, снова принимая прежнее положение тела. Произнес фразу, которую Михаил не понял: