Александр Забусов - Войти в ту же реку [= Перевёртыш] [litres]

Но весна это не только смена погоды. Это еще и переходное состояние природы. Именно в это время она просыпается после зимы и готовится к встрече с летом. Впереди еще предстоят холодные дожди, а в этом крае случаются и мартовские грозы. Только поворота назад долгие теплые месяцы не предоставят. Голову подними, высоко в небе увидишь косяки пролетающих птиц. Это они на северные гнездовья летят, криком оглашая округу, сообщая, что на хвостах своих несут тепло.

Весна в городе началась с того, что городское начальство сподвигло жителей на уборку улиц, высаживание молодых деревьев и разбивку клумб в парках, скверах, ну и в центре перед большими магазинами. Заводское начальство и директора шахт, естественно, в стороне не остались, объявили субботник. На техтерритории любого предприятия, куда глазом ни стрельни, всюду завалы мусора. Засрались за зиму, прости господи, почему бы на халяву не разгрестись?

Встрепенулся город. Очистился. Стал картинкой, красавцем писаным. Кто против такой характеристики? Нет такого человека, даже среди тех, кто имел похабную натуру и склочный характер. И люди на улицах тоже изменились. Они ярко одеты, больше гуляют, даже улыбаются чаще, видимо, потому что погода радует теплом, светит ласковое солнце, а главное – не надо надевать тяжелую одежду и обувь.

Оптимизм учебного процесса и чувство спокойной жизни в семье Каретникову здорово портили родительские понятия о психологии их ребенка. То есть его! Двигателем этого процесса, естественно, была мать, ну а отец шел за ней «прицепным вагоном». Подкаблучник, ёшкин корень! Нет! Так-то он мужик что надо, но перед хотелками матери всегда пасовал. Остальная часть семейства смотрела на все происходящее со стороны. Бабуля – любовалась внуком, а дед плотоядно подсмеивался над всеми оптом.

Так в чем же состоял этот ранний, родительский маразм? Гм! Мать постоянно примеряла поведение в школе старшего сына на младшего. Все сравнивала Сашку с Михаилом. При этом считая себя великим знатоком человеческих душ. Вот уж действительно Бог постарался, дал бабе сильный характер, да с умом не рассчитал. Подумал, что серого вещества для обычной жизни среднестатистического человека вполне достаточно. А нужно было либо с умом не жмотничать, либо силу характера на пару лопат уменьшить.

Н-да! Так вот, если Сашка после седьмого класса на девичьем фронте в постоянном поиске был, очень влюбчивым родился, то Михаилу все эти «танцы павлина-самца» как собаке пятая нога нужны. И как же это? Что с сынулькой не так? Все родители имеют представление о закономерностях развития организма и личности, а значит, для них первая любовь сына событие ожидаемое. Своим пофигизмом Каретников вызывал в мыслях матери сложные и противоречивые чувства. Не того она ожидала от сынульки. Не к тому была готова. Ей бы, гм… понять и принять естественный ход жизни, а она тревожится. Знала бы, как самому Каретникову тяжело! Чай, не смущенный мальчик, первый раз нежно целующий влюбленную девочку. Кхе-кхе! Ему бы бабу, чтоб все при всем у нее уже выросло! Чтоб сама хотела, а самое главное, могла! Ох бы и отвел душу от стольких месяцев воздержания…

А маман все переживает, что от нее ничего не зависит. А ничего делать и не надо! Задрала! Одно время на Людку хотела надавить. Когда та по телефону на нее напоролась, матушка и так, и этак обхаживала да в гости зазывала. Угу! Щаз-з! Раз позвала, вот сама и развлекай, а Михаилу в спортзал пора…

Батяню как-то сподвигла пойти к отпрыску.

– Поговори с сыном!

Каретников криво усмехнулся, зная, что мать подслушивает разговор. Ну и когда батяня принялся переминаться и мямлить что-то несуразное, прекратил бесплодный позыв к разговору:

– Па! Не стоит рассказывать про тычинку и пестик, а? Как делаются дети, я тебе лекцию прочесть могу, между прочим, со всеми подробностями и характеристикой поз при половом сношении.

Красная как вареный рак, мать разразилась скандальчиком, но после услышанного прекратила допекать и опекать. Делай, мол, что хочешь! Да, с Сашкой ей было полегче.

…Восьмое марта. Международный женский день. Солнце сегодня как ярко светит через оконное стекло. В школе ощущалась атмосфера праздника. Подарки девочкам. Короткие уроки. Весна. Повальная влюбленность. Некоторые одноклассницы не сводили глаз с предметов своего обожания на уроках, старались находиться к ним поближе на переменках, грустно вздыхали, шептались между собой об этих мальчиках тогда, когда они исчезали из поля их зрения, в общем, «страдали». Все ученики в школе догадывались, что у учителей намечается банкет.

Видно, не терпелось бедолагам отделаться от балласта учеников, было принято решение сократить уроки до трех вместо положенных шести, а также сделать каждый по пятнадцать минут. Ну, умора! Ведь ясно, что стол накрыт и водка стынет. Ничто человеческое людям этой героической профессии не чуждо.

На физкультуру даже переодеваться не стали. В школьном спортзале класс в чем был, так пятнадцать минут и провалял дурака. Не напрягаясь особо, побросали мячи, одна шеренга другой. На втором уроке дружно поздравляли классную руководительницу с этим поистине замечательным праздником.

– Может, в кино сегодня сходим? – поставил вопрос ребром классный актив.

Разделились пополам. Добрикова осуждающе посмотрела в глаза Михаилу, он оказался среди отказавшихся, сославшись на занятость. Ну как ей еще намекнуть, что между ними ничего серьезного быть не мо-жет?

Триаду уроков замыкал урок истории. Ольга Евгеньевна сегодня какая-то не такая. Присмотрелся. Взвинченная, что ли? На себя, уверенную во всем женщину, не похожа. Для нее этот день явно не праздник. Еле дождался окончания пятнадцатиминутки. Неторопливо уложил пожитки в «дипломат», последним покидал класс. Училка, отвернувшись к окну, вертела указку в руке, скорее всего не хотела с таким настроением идти к коллегам, высиживать за столом, еще и к спиртному прикладываться. Встал за спиной, тихо спросил:

– Случилось что?

Оглянулась.

– Миша?

Взглядом усмотрел через очки влагу в глазах, готовую вырваться и пролиться слезой по щеке. Запах от Ольгиных волос терпкий и ароматный, едва ощутимый. Одуреть можно!

– Что случилось, Ольга Евгеньевна?

– Все хорошо, Миша.

– Я вижу. Вам помочь?

– Чем? Чем мне поможешь?

В голосе проскочила нотка надрыва. Еще немного и расплачется девка.

– Да вон хоть карту в картохранилище отнесу.

Согласилась. Кивнула, отвернув лицо.

– Идем.

Школу будто метлой вымели. Ни единого человека. Ученики на радостях, что отпустили, из «храма знаний» бежали без оглядки. Комната для хранения учебных пособий находилась на первом этаже. Историчка ключом отперла дверь и, посторонившись, пропустила Каретникова внутрь. Длинный сверток двух карт пришлось проносить боком, потом прикидывать, в какой угол их тиснуть.