Александр Забусов - Войти в ту же реку [= Перевёртыш] [litres]

– Вон два крюка над другими картами! Ты рулон на них забрось, – подсказала она, стоя в дверях.

Пришлось подсунуть тумбу-лестницу, а уж с нее громоздить сам рулон.

– Спасибо.

– Да чего уж там…

Спрыгнул на пол, оказавшись в шаге от вожделенной, чуть вздымавшейся при дыхании груди Ольги. А еще этот запах ее духов. Не раздумывая, протянул руки, привлек молодую женщину. Дернулась, попытавшись вырваться, но хватка хоть и нежная, только мужская. Еще подергалась, но молча. Не кричать ведь? Могут бог знает о чем подумать! Поддалась. Их губы встретились. Целовал не порывисто, нежно, утоляя голод долгих месяцев именно этого самого… Через много лет это состояние назовут «химией» между мужчиной и женщиной. По-иному, опознаванием подходящей «половинки одного целого». Рука Михаила поползла по бедру к срезу подола, но жестко была отстранена. Ольга, задыхаясь от волнения и прекратившегося поцелуя, проговорила:

– Нет.

Прошептала, прижав губы к уху на склоненной голове:

– Подожди! Не сейчас… Мне нужно… Мне нужно появиться на этом глупом банкете.

Видно, что с неохотой отстранила его от себя. Взгляд пристальный, пытливый. Так с интересом смотрят на человека, когда не знают точно, чего от него ждать. Хорошее или плохое? Словно отвечая на вопрос, Каретников на мгновение смежил веки, будто кивнул ними, произнес:

– Хорошее!

– Что?

– Не жди от меня плохого.

Глаза залучились из-под стекол очков. Как это они не слетели с лица? Или он действительно берег каждую черточку на ее лице?

– Прическу не испортил?

О эти женщины! Наверное, вот за такую непосредственность мы вас и любим.

– И платье тоже… не успел.

– Я скоро.

– Хорошо.

– Я тебя на ключ закрою.

– Чтоб не сбежал?

– Дурачок!

– Ну, как сказать!

– Дурак!.. Я скоро!

Упорхнула, только ее и видел. Каретников остался один. Мало того, Ольга закрыла его на ключ. Подошел к окну, выглянул в стекло. Весеннее солнце, не жадничая, щедро разбросало лучи по аллеям школьного парка. Н-да! Весна! Весна – это состояние души, а в его душе сейчас птички поют. В такой день хочется жить! Просто жить и наслаждаться этим. В голове всплыли строчки стихов, что было почти невероятно, в жизненной повседневности к стихам Михаил относился более чем ровно, а здесь как наваждение какое-то…

По телу пробежала дрожь нетерпения, состояние сродни перед броском в атаку, когда не знаешь, что будет потом, и будет ли за бруствером, по которому непрерывно ведут огонь, «оно»… а еще это потом. Кровь накачана адреналином по самое… Стоп! Сам не ожидал, что может еще испытывать подобное. Чес… слово, пацан да и только! Сколько времени? Всего-то десять минут прошло, а кажется, целая вечность. Черт! «Дипломат» в классе забыл. Просто наваждение какое-то! Что ему сейчас тот «дипломат»? Как же она долго…

Обостренный слух вычленил звук каблучков в пустом коридоре и легкий торопливый шаг. Ее шаг! Шелест ключа в замочной скважине заставил соскочить с широкого подоконника и в три прыжка оказаться у двери. Вошла. Наконец-то!..

– Оля!..

– Миша, я тут подумала…

Не важно, о чем подумала. Сдерживаться уже не мог, сгреб ее в объятья, приник губами к ее губам, ощущая ее запах. Химия!

Сдалась. На поцелуй ответила поцелуем. С тихим стоном выдавила слово:

– Дверь…

Эта чертова дверь. Как в тумане справился с замком. Наконец обнял любимую женщину, отвечавшую его желаниям. С нетерпением подавил последнее, уже слабое сопротивление. Рука почувствовала материю тонкого шелка, узкую полоску, последнюю границу между ними. Пальцы нащупали мягкий волос, дотянулись до горячей, влажной нежности женской плоти…

Наверное, им обоим некуда было торопиться. Он умостился на крашеной поверхности широкого подоконника, на руках держа любимую женщину, совсем незаметно, едва ощутимо баюкая ее. Мысль о том, что в прошлой жизни не женился именно из-за нее, пришла внезапно. Да-да! Он влюбился в нее еще тогда, а потом всю жизнь искал в каждой женщине черты характера и лица Ольги. Сейчас его идеал спокойно угнездился в его объятиях и, закрыв глаза, чему-то мило улыбался.

Наклонившись, прикоснулся губами к ее векам, заставив открыть глаза и взглянуть на него. Спросил:

– О чем ты думаешь?

– Ты знаешь… я ни о чем не жалею.

– А о чем нужно было жалеть, по-твоему?

– Ну! Ты еще мальчик…

Ладошкой потрепала короткий чуб на его голове. Усмехнулся в душе. Знала бы ты, сколько этому мальчику лет, здорово удивилась. К тому же он помнил советский менталитет, представлял, что потом может твориться в ее душе.

– …может так случиться, что поразмыслив, ты посчитаешь меня гадкой и… распутной женщиной. Хотя… Каретников…

– Да, Ольга Евгеньевна?

– Откуда ты такой взялся на мою голову?

– Сами знаете. Я ведь ваш ученик.

– Миша, то, что ты в меня влюблен, знают не только в классе, над этим подсмеиваются учителя. Но какова я?..

– Ага! Начни самоедствовать, себя корить. Мол, совратила малолетку. Как теперь жить?

– А действительно, как?

– Счастливо. Счастливо, Оля!

– Глупенький! Кто же это позволит?

Приник к губам, поцелуем заставил замолчать. Оторвавшись от уст партнерши, рукой убрал со щеки прядь ее волос в растрепавшейся прическе.

– Не нужно торопить события. Пусть пока идет все как идет. Тем более что подождать совсем немножко осталось.

– Глупенький. Я для тебя, считай, старуха уже.

Снова приник к губам подруги. Михаил рукой потянулся к подолу платья, подвинул материю вверх. Ладонь легла на шелк волос между ногами, заставив Ольгу раскинуть в стороны согнутые в коленях ноги.

– Ох!

Его пальцы проникли в горячую влагу половых губ и неторопливо задвигались, заставляя вздрагивать тело женщины.

– Я еще хочу.

Ответ не заставил себя ждать.

– Я тоже…

Дед как знал, встретил Каретникова у дворовой калитки. Повел носом, скривил лицо в улыбке. Гипс с ноги сняли, но старый еще подхрамывал. Пропуская внука во двор, изрек:

– Сразу в душ ступай.

– Чего-о?

– Того! Мишаня, от тебя бабой пахнет. Не дай бог, и мамка запах учует, хлопот не оберешься.

– Что, так заметно?

– А то! Что ж ты думаешь, твой дед совсем в маразм впал? Не дождешься! Я тебе сразу сказать могу, что не со школьницей баловался…

– С чего такой вывод?

– Духи. Настоящие французские, если не ошибаюсь, «Paloma Picasso».

– Да ты знаток.

– Чего тут знать? Наши такого не производят. Явно цветочно-шипровый аромат. Подходит для вечернего и дневного использования, а ведь сегодня повсеместно баб поздравляют.

Снова носом повел. Удовлетворенно кивнул.