Владимир Поселягин - Спец [litres (исправленная версия)]

– Здравия желаю, товарищ полковник, давно не виделись. Полгода уже почитай как.

– А мы знакомы? – нахмурился тот, явно пытаясь припомнить, встречались ли мы и где.

– Ну как же, в камере на Лубянке одну баланду хлебали. С нами тогда в одной камере ещё два генерала сидели.

Командиры вокруг тут же навострили уши, слушая такие откровения, подобного о нашей жизни они явно не знали.

– А-а-а, ты тот лейтенант-миномётчик?

– Зенитчик, вообще-то. А так – да.

– Помнится, недолго ты у нас пробыл.

– Так меня и задержали за слишком наглый и независимый взгляд, не испугался приезда спецгруппы НКВД. Вот решили проучить, в камеру посадить.

– Как я посмотрю, не очень им это помогло.

– Точно.

Полковник наконец нормально со мной познакомился, хотя этого не требовалось, он меня и так по фото из газет знал. Там и краткая биография моя была. Странно, что по ним сразу не опознал. Хотя у нас встреча в камере мимолётная была. Егорьев попросил командиров оставить нас наедине, и мы неспешно пошли вдоль стоянки. И полковник посвятил меня в суть проблемы:

– Я недавно принял корпус, с дивизии перешёл. Воюем вроде хорошо, хвалят, но повадился к нам днём высотный разведчик летать. Полетает, а ночью по разведанным целям немцы бомбардировку устраивают. И никак его с верха не сковырнёшь. Мне комфронта грозит, снимет, если я этого гада не уберу. Тот на артиллерийский склад навёл, крупный, большая воронка получилась. Это было последним предупреждением. Мне сутки дали убрать этого разведчика. Он днём как по заказу летает. У меня младший брат тут у вас служит, командир отдельного зенитного дивизиона, он и посоветовал к тебе обратиться. Как видишь, я перед тобой честен. Поэтому и прошу: помоги эту сволочь с неба убрать.

– Проблем с помощью я не вижу, да и согласен, дело нужное. Если отпросите меня у командования, на пару дней командировку организуете, слетаем и уберём.

– Всё сделаем, дарагой, ты, главное, сволочь эту сверху сковырни.

Егорьев взял машину у Бадина и смотался в штаб ПВО. Не знаю, что он генералу наобещал или как просил, но два дня командировки мне дали, официально, с бумагой. Лечу один, механик остаётся здесь, полковник сказал, что у него неплохие техники, справятся с моим МиГом. До наступления темноты оставалось четыре часа, успеем засветло перелететь до аэродрома комкора – он решил использовать площадку одного из своих истребительных авиационных полков, рядом с которым и находился его штаб, под Воронежем. Расстояние шестьсот пятьдесят километров. Там тоже случилась Харьковская катастрофа, сейчас немцы рвутся к Сталинграду, и вышли вот под Воронеж, в пятидесяти километрах от него. Сейчас они вроде наступают быстрее, чем в моей истории, но я не такой её знаток, чтобы знать это точно.

Егорьев на своём Яке долетел без дозаправки, дальности хватило, у меня же дальность больше, так что, естественно, тоже доберусь. Обе машины заправлены, и я сказал, что пойду выше, потому что на низких высотах мне на МиГе тяжело, то есть пристраиваться к самолёту Егорьева не буду. Тот подумал и кивнул, согласен, но главное – не терять его, чтобы он вывел на аэродром. Он полевой, хорошо замаскирован, и я, мол, могу легко заблудиться, местность-то мне незнакома. Ага, как же. Я на «Каталине» столько пролетел и не заблудился, а тут короткий перелёт и заплутаю?

Мы поднялись в воздух и полетели в сторону фронта, полковник на высоте три тысячи километров, я поднялся на шесть тысяч. Рацию мне настроили на волну, на которой работали истребители в корпусе Егорьева, и мы в принципе могли бы общаться, но сейчас соблюдали радиотишину. Да и позывной Кот немцам очень уж хорошо знаком, и было решено его не светить, не спугнуть добычу, поэтому временно мне его сменили. Мы с полковником обсудили это.

– Как-то бойцы меня демоном прозвали, – сказал я. – Позывной Демон мне нравится.

– Это не по-нашему, не по-советски. Будешь Соколом-семнадцать.

– Сокол-семнадцать так Сокол-семнадцать, хотя Демон мне нравится больше.

Летели мы на одной крейсерской скорости пятьсот километров в час. Ну, для меня она крейсерская, а полковник напрягал движок, но уверенно вёл меня. Позже он поднялся на пять тысяч километров, а я на десять. Вот здесь хорошо. Летели без проблем, изредка по рации были слышны какие-то переговоры, но это не корпус Егорьева, до него ещё рано, а потом уже и его стали слышать, боевую работу. И вот когда по моим расчётам до места осталось лететь минут десять, я вдруг услышал:

– Сокол-семнадцать, я Грач, Сокол-семнадцать, как слышишь, приём?

– Я Сокол-семнадцать, Грач, слышу тебя хорошо, – ответил я полковнику, это был его позывной.

– Со стороны солнца нужный немец, работай.

Присмотревшись, а у меня были трофейные солнцезащитные немецкие очки с напылением, я действительно рассмотрел на высоте со стороны солнца тёмную точку и инверсионный след. Знакомый уже «Юнкерс-86» в модификации разведчика полз на тринадцати тысячах метров в сторону своих территорий. Не знаю, сколько ему до передовой, но постараюсь не дать уйти. Что облегчало мою задачу – я был между немцем и передовой, то есть успевал перерезать ему путь, поднимаясь на высоту. Как-то слишком медленно она росла, как бы «юнкерс» надо мной не прошёл.

С разведчика меня засекли и стали уходить в сторону. Поначалу он и не дёргался, но когда я прошёл отметку двенадцати тысяч километров, забеспокоился, а на тринадцати уже откровенно запаниковал и полез выше. Не помогло. Разведчик вооружён не был, множество фотоаппаратуры, очень мощной и дорогой, на носу – и ни единицы оборонительного вооружения, кроме личного оружия у пилота и у наблюдателей. Сначала я поджёг им правый мотор, потом левый, заодно убив пилота, и, вращаясь, разведчик понёсся к земле. И что, и всё, что ли? Как-то я быстро задание выполнил, недолго пробыл на фронте. Ладно, где там полковник? А, вон он, и ещё тройка Яков, видимо, с аэродрома дежурное звено поднялось.

Я стал спускаться, не забывая отслеживать всё вокруг с помощью сканера, и увидел, как одинокий парашют опускался к земле, причём на наших территориях, и его там готовились встретить. Это один из наблюдателей со сбитого «юнкерса», остальные или не смогли покинуть подбитую машину, или ещё что помешало это сделать.

Когда я достиг группу местных, мне приветливо покачали крыльями и повели на аэродром. Да, это нужно, топливный датчик показывал практически сухие баки. В попытках догнать на форсаже, я сжёг немало топлива, весь резерв ушёл. К счастью, аэродром был недалеко, и я уже засёк скопление людей и техники на опушке небольшой рощи, хотя здесь вокруг в основном поля были. И тут я засёк, как к нам на бреющем несётся пара мессеров, а звено, что нас охраняет и крутится в вышине, их пока не засекло, и у врага все шансы свалить нас при заходе на посадку. Играть я не стал, пытаясь перетянуть одеяло на себя, и сразу сообщил: