Михаил Ланцов - Фельдмаршал. Отстоять Маньчжурию!

Того не удержался и вздрогнул, побледнев. Из-за мыса выходил под всеми парами эскадренный броненосец «Цесаревич». Он, вслед за англичанами, был невысокого мнения о французской корабельной школе. Да и снаряды, принятые в русском флоте «на французский манер», высмеивал. Особенно после первого боевого контакта с русскими. Их снаряды совершенно не годились для перестрелок дальше двадцати кабельтовых. Слишком легкие и слабые. Казалось бы? Но вот в чем дело — до «Цесаревича» было чуть больше десяти кабельтовых… На этом и строился расчет Куропаткина, предложившего Алексееву таким нехитрым способом преодолеть неисправимый недостаток.

Следом за «Цесаревичем» выглянул «Ретвизан». Потом шли «Полтава», «Победа» и «Пересвет». Под всеми парами они двигались кильватером, уверенно сближаясь на откровенно кинжальную дистанцию.

Целая сеть мощных, тугих фонтанов поднялась у кораблей эскадры Того. Это торпеды встретились с противоминными сетями. Лишь одной удалось поразить броненосный крейсер «Касуга», на долю которого выпало дежурство. А потому сетей он не ставил. И вот, поймав 381-миллиметровую торпеду, он стал заметно крениться и терять ход, который так и не успел толком набрать.

Грустно, но терпимо. Во всяком случае, адмирала Того теперь больше занимали не торпеды, а русские орудия главного калибра, внезапно оказавшиеся так близко. Так самоубийственно близко. На таких дистанциях навыков стрельбы и не требовалось. Наводи прямо на цель на глазок да бей. Что радикально нивелировало низкую выучку русских экипажей.

Бу-у-у-м! Поднялся мощный столб воды прямо из-под борта «Микасы». Вторая торпеда, пущенная с флагманского контрминоносца Колчака, таки достигла цели. А японский адмирал едва удержался на мостике — тряхнуло корабль здорово.

Тем временем русские броненосцы уже били прямой наводкой на пределе своей скорострельности, отвлекая на себя практически все орудия противника. Постоянно что-то взрывалось у них на борту или в надстройке. Управление огнем стало невозможным. Дальномеры оказались распылены в дым. Каждая башня, каждая батарея действовали самостоятельно. Благо что целей хватало. Куда ни глянь — везде враг.

Вирена ранили одним из первых снарядов. В этом сильно помогли большие щели рубки. Ухтомский продержался две минуты, но тоже упал раненым. Уже через десять минут после начала артиллерийского боя в рубке флагмана оставалась только пара относительно целых матросов. На остальных броненосцах ситуация была не лучше. Побитые и искореженные, они парили и стремительно теряли ход. Однако упорно вели огонь. Пусть не столь бодрый, как вначале, но все еще весьма действенный.

Но японцам тоже досталось.

С десяти кабельтовых русские двенадцатидюймовые бронебойные снаряды уверенно пробивали броневые пояса японских эскадренных броненосцев. А тугие взрыватели, исправление которых в Порт-Артуре саботировал Витгефт, с трудом, но срабатывали. Поэтому линейные силы японцев натурально умылись кровью. А «Микаса» так и вообще не сумел оправиться от попадания торпеды и настолько сильно накренился, что не мог более вести огня.

Русская броненосная эскадра дошла уже до середины рейда, когда из-за мыса стали вываливать корабли четвертого отряда. Той самой сборной солянки, куда даже всевозможные калоши запихнули, вооружив для виду 47-миллиметровой пушкой и десантной командой моряков с кораблей, неспособных выйти в море. Первым из-за мыса вывалила главная затычка всего и вся в Порт-Артуре — буксир «Силач» с лейтенантом Сергеем Захаровичем Балком во главе, списанным туда за настолько дивный характер, что и не пересказать. Но здесь и сейчас он был вполне в своей стихии.

За ним выползали и остальные калоши, с ходу открывая огонь. Но он, ни на кого не обращая внимания, пер к «Микасе». Заваливание этого броненосца прекратилось. Видимо, команда справилась. Опасно. Очень опасно. Но кто обратит внимание на небольшой буксир? Балка и взяли-то только из-за того, что оставлять без присмотра на рейде было попросту опасно. А так Вирен, органически не переваривавший этого безумца, искренне надеялся, что тот затонет во время перехода к огромному счастью офицерского собрания и его лично. Но не получилось.

И вот буксир, набитый моряками под завязку, смешно покачиваясь на волне, подошел к «Микасе» и уперся в ее борт. Вверх полетели «кошки». И моряки, набранные Балку лично Виреном, бросились в атаку — наносить визит вежливости японцам.

Надо сказать, что Роберт Николаевич очень большие надежды возлагал на скорое утопление «Силача» где-нибудь подальше от берега. А потому записал туда в десант тех моряков, которые всех совершенно утомили своим буйным нравом и дисциплинарными взысканиями за драки, в том числе и пьяные. Балк шутку оценил. И незадолго до подхода к мысу выкатил с барского плеча «по сто писят» всем участникам предстоящего дебоша.

И вот эти «морды» рьяно ринулись на абордаж. Все крепкие. Мычат чего-то. Кричат. Ревут. Слов не разобрать. Морды красные. Кулаки крепкие. Ломают все и крушат. Убивают. Этакие исчадия ада, вынырнувшие из морской пучины… Образно, разумеется. Ибо именно такими они запомнились выжившим японцам. На деле же все десантники этого буксира, как и прочие, были вооружены лучшим стрелковым и холодным оружием Порт-Артура. Даже часть гражданских револьверов и пистолетов пришлось экспроприировать. «Хер майор» службу знал и приказы исполнять умел…

Наступил рассвет.

В Бицзыво слышали канонаду и отблески огня в предрассветном сумраке. И вот, когда окончательно рассвело, а руководство порта отчаялось связаться с Того, эсминец «Икадзути» отправился на разведку. Быстро добежал до нужного острова. Выскочил из-за него и, заложив резкий вираж, нырнул обратно.

Бухта, так гостеприимно принимавшая японский флот, находилась в совершенном разгроме. Забитая побитыми кораблями, словно бочка сельдью, вся окуталась дымами непотушенных пожаров и облаками пара из пробитых котлов. Целых кораблей практически не было. Исключая, пожалуй, три бронепалубных крейсера фон Эссена, которые и спугнули «Икадзути». Остальные же либо серьезно просели в воде, либо выбросились на берег или отмель, или совсем уже утонули, собирая на верхних ярусах своих искореженных надстроек жирные стайки людей.

Несмотря на то что бой в целом закончился, отдельные перестрелки продолжались, большей частью из стрелкового оружия. Но это уже была агония. А над импровизированным флагштоком полузатопленного эскадренного броненосца «Микаса» развивался подранный Андреевский флаг…

Генерал Оку стоял на берегу моря и с наслаждением вдыхал свежий воздух, вглядываясь в солнечный диск, восходящий где-то вдали.