Михаил Ланцов - Фельдмаршал. Отстоять Маньчжурию!

Он попытался навести о ней справки. Но ничего нового не узнал, кроме разве что одной детали. Согласно легенде, которую Куропаткин предложил Юми, от нее отвернулась ее мать-японка. И она, в надежде, что хотя бы в лице родственников отца она сможет найти свою семью, согласилась на ужасные поступки и прошла через очень многое. И тут он взял и наступил ей на самую больную мозоль. Ведь как еще можно трактовать его поступок? Граф погорячился и понимал это. Сестра она ему или нет — это не важно. Главное, что не нужно было ей такого говорить. Глупо и недальновидно. Теперь, после такой явственной реакции с ее стороны, он даже как-то и засомневался. А может, и правда сестра? А он…

— Анатолий Владимирович! — услышал Орлов-Давыдов оклик знакомого голоса. Поднял глаза и увидел натурально гарцующего на разгоряченной лошади своего юного знакомца из полка Конной лейб-гвардии. — Рад вас видеть!

— Взаимно, Павел Петрович, взаимно. Торопитесь куда?

— А вы не знаете? Смотрю у экипажа…

— Что случилось? — перебил он собеседника.

— Ваша сестра — огонь! — воскликнул он с каким-то безумным огоньком в глазах.

— Что?!

— На вдовствующую императрицу Марию Федоровну бомбисты покушение задумали. Так она с ней в коляске была. Заметив подлеца с бомбой, выхватила пистолет и начала палить. Попала по кофру. Тот вдребезги разлетелся.

— Ох!

— Это еще не все! Оказалось, что тот подлец был не один. Завязалась перестрелка. Еще двух бомбистов сестренка ваша пристрелила. А четвертого — зарезала! Представляете! У него патроны в револьвере кончились, вот он к коляске и подбежал, схватил ее со спины, пытаясь стащить. А она откуда-то выхватила кинжал и ударила, не глядя за спину. Шею и вспорола. Кровищи — жуть! Но там и ножичек — дай боже! Мария Федоровна жива и невредима. А сестренку вашу ранили. Вроде ничего страшного — одна пуля по плечу чиркнула. Это пятый бомбист пытался стрелять, но его уже прохожие скрутили. Вы бы ее видели! — с восхищением воскликнул штаб-ротмистр. — Стоит она в коляске. Вся в крови с головы до ног. Белое платье чуть подрано и уже совершенно алое. Всю трясет, глаза безумные, в одной руке кинжал, в другой — пистолет. Валькирия! Просто валькирия! И это — беременная баба! Ну и дела!

— Где она?!

— Так к дворцу Марии Федоровны и повезли. Она же ее у себя поселила.

Анатолий Владимирович, не прощаясь, вскочил в коляску и приказал гнать. Немедля.

Подъехал. Его не стали задерживать. Один слуга даже путь взялся показывать. Взбежал по лестнице и чуть ли не ворвался в помещение, где сновали какие-то бабы.

— Анатолий Владимирович! — возмущенно воскликнула Мария Федоровна, вставая. — Что вы себе позволяете!

— Ваше императорское величество, — произнес запыхавшийся уже старый мужчина и поклонился. — С вами все в порядке?

— Со мной — да. Но вы же приехали не ко мне, не так ли?

— Виноват.

— Не стоит виниться. Я все понимаю. Но вы не вовремя. Обождите в соседней комнате, — произнесла вдовствующая императрица и чуть скосилась на Юлию Александровну, что по пояс обнаженная сидела к ним спиной.

— Конечно, — кивнул Анатолий Владимирович. После чего сделал вопреки ожиданиям несколько решительных шагов к раненой особе, небрежно оттолкнув каких-то женщин, и, опустившись на колено, произнес:

— Прости меня, сестренка. Дурак. Старый дурак.

Юлия повернула голову, встретилась с ним взглядом и чуть заметно кивнула, робко улыбнувшись.

— Анатолий Владимирович, — вновь подала голос вдовствующая императрица, а в ее голосе отчетливо зазвучали сталь и власть, — не испытывайте мое терпение! Всему есть пределы!

— Да-да, конечно, — ответил граф и спешно ретировался из помещения.

Легкое ранение в руку? Ха! Их было три! Но все, к счастью, неопасные. Анатолий Владимирович вышел в соседнюю комнату. Сел в кресло и выдохнул. Кем бы эта девочка ни была, не важно. Ему было приятно считать ее своей сестрой. А может, даже все треволнения и зря. Дядя вполне мог учудить.

Император Японии Муцухито [79] Муцухито (1852–1912) — прижизненное имя императора Японии, известного как Мэйдзи, который преобразил Японию и заложил основы того могущества и благополучия, которое она имеет сейчас. Наверное, один из самых толковых императоров за всю историю Японии. задумчиво смотрел на фотографию Юми, стараясь разглядеть в ней что-то сокрытое. Женщина как женщина. Миловидная. Лицо явно выдавало, что кто-то из ее родителей не был японцем. На этой фотографии подобная особенность отчетливо бросалась в глаза. Не сильно, но явно.

— Рассказывайте, — наконец произнес император, аккуратно положив фотографию на пачку газет, посвященных этой особе. Снова ей. Поначалу, когда он узнал обстоятельства поражения Куроки и Оку, то пришел в чрезвычайную ярость. Сейчас же остыл и пытался мыслить трезво, дабы разобраться в этом непростом деле.

— Мы опросили самым тщательным образом семью, в которой она воспитывалась, и их соседей. Никто ничего не видел. Ни в ту ночь, когда девочку подкинули, ни потом. Сама же Юми никогда не интересовалась своим прошлым. В приемной семье с ней обходились довольно скверно. Да, кормили, поили, одевали, но держали за безродную приживалку, напоминая об этом постоянно. Никаких близких и теплых отношений она не имела ни с кем и восприняла отправку в школу гейш с нескрываемой радостью. Не потому что ей хотелось стать гейшей, а потому что в тягость было находиться среди этих людей. Ситуация отягощалась еще и тем, что ее внешность выдавала в ней айноко [80] Айноко — японский термин, буквально переводящийся как «выродок», неся явную расистскую коннотацию, ибо чистым и полноценным считался только человек полностью японской крови. Прочие же были либо варварами (гайдзинами), либо выродками (айноко), либо прочими вариантами неполноценных людей. Термин использовался как для людей, так и для животных и ассоциировался с бедностью, нечистотой и беззаконием. .

— А что в школе гейш?

— Они оценили экзотичность внешности и не трогали ее. Поэтому все шло ровно. Тем более что очень быстро обнаружился интерес к ней со стороны европейцев. Прежде всего русских.

— Дети?

— Нет. Она была аккуратной в таких связях. Поговаривают, что за всю ее бытность гейшей она уединялась с мужчинами для этих целей не больше десятка раз. Юми больше привлекала как собеседница. Быстро и легко выучив русский язык, она научилась располагать к себе гостей. Поэтому ее и завербовали…

— Что было после вербовки, я знаю, — перебил его император. — Как вообще получилось так, что Куропаткин знал о ее происхождении больше, чем мы? Ладно. Не отвечайте. Вы проверили эти слухи, что гуляют в народе, о том, что она внучка Сайго Такамори? [81] Сайго Такамори (1828–1877) — один из самых легендарных персонажей Японии XIX века с совершенно потрясающей историей жизни и посмертной славой. Именно по мотивам последних лет его жизни и был снят знаменитый фильм «Последний самурай».