Юрий Семецкий - Poor men's judge [СИ]

Устало опустившись в кресло, Виктор в полной мере ощутил всю непомерную тяжесть взятой на себя ноши. Той самой ноши, сбросить которую на Руси чаще всего можно лишь вместе с головой.

К запоздалому воздаянию можно относиться как угодно, но оно чаще всего бесполезно. Особенно, спустя годы, когда сильные чувства выдыхаются. Тогда, даже в случае самой свирепой, но запоздавшей казни, всегда найдутся люди, готовые сделать вывод, что предавать — выгодно, правильно, допустимо и даже желательно. Надо только аккуратнее уворачиваться от разозленных лохов.

А что? Новогодний шутник, любивший дирижировать оркестрами и мешать водку с шампанским, спокойно умер в своей постели. Его разбежавшийся по заграницам клан чувствует себя превосходно, и ничуть не страшится нищеты. То же самое можно было сказать про сотни и тысячи негодяев, причастных к краху Державы.

— Поздно, — устало думали многие, смотря за прямой трансляцией. — Месть, настигшая больного старика, всегда смотрится плохо, даже если тот старик — четырежды негодяй. Но, хоть так, хоть и хотелось бы — по другому…

Человека с отметиной, давно не способного заснуть без барбитуратов и вернуться к активности без кокаина, негодяя, чье предательство было оплачено со сказочной, невероятной щедростью, повесили в слякотную оттепель на полях орошения г. Москвы, очень сожалея, что его верная жена умудрилась умереть раньше.

Лауреата 32 престижнейших премий, включая Нобелевскую, почетному гражданину 12 городов мира, человека, удостоенного почетными званиями в 25 университетах, кавалера целой груды больших крестов и прочих медалей свободы, тихо удавили по просьбе его бывших соотечественников.

Сбылось: многих невозможно обманывать всегда. Потому особенно активно требовали засунуть в петлю любителя достичь консенсуса и что-нибудь углубить, именно те, кто поначалу Михал Сергеевичем искренне восхищался. Впрочем, уже говорил: всех и всегда — невозможно…

Чтобы выманить христопродавца и иуду из-за границы, спецопераций не потребовалось. Жадина, соглашавшийся даже на 25 тысяч за рекламу пиццы, не устоял перед предложенным ему миллионным гонораром. А РВСР не счел разорением перевод бывшему Генеральному Секретарю скромного аванса в полмиллиона, ибо многие на такое дело были готовы отдать предпоследний грош.

Странное дело, но многие клялись, что буквально за минуту перед повешением, они явственно видели облегчение на лице иуды. Маразматик, уставший бояться даже собственной тени вдруг понял, что все правильно, так и должно быть, он наконец обретает покой. Тот самый покой, который не мог и действительно не был куплен за пахнущее предательством золото.

На фоне урода с вывалившимся языком и каиновой печатью на лысине, сообщение о том, что отопление с Нового Года для семей, где в доме или квартире на человека не больше 25 квадратных метров, становится бесплатным, прошло почти незамеченным. Это потом, когда граждане стали получать платежки, где осталась только плата за обслуживание сетей, люди сказали:

— Наконец-то власть дает нам нашу честную долю не на бумаге.

Большинство из тех, кто постарше, меланхолично подумали, что до такого они дожить даже и не надеялись.

Решению РВСР предшествовал до крайности занимательный диалог с газовщиками.

— Значит, стабильно низкие температуры в районах распространения вечной мерзлоты — следствие распада метангидратов? — почти безразличным тоном спросил Виктор.

— В какой-то мере, — предчувствуя неладное, попытались уклончиво отмолчаться знающие люди.

— В какой конкретно, не подскажете? — упорствовал Председатель РВСР. — И не потому ли, случайно, полюс холода именно в Оймяконе? Там как раз мерзлота под полкилометра будет. Что же ее так успешно охлаждает, граждане, что ветры с полюса несут в Оймякон лишь тепло, а в шахтах на километровой глубине от плюс 40 до плюс шестидесяти?

— Клатраты и охлаждают, — играя желваками, недовольно уточнили капитаны нефтегазовой отрасли. — Температура кипения чистого метана примерно минус 161, клатратов — как раз около минус 82. Примерно такова и бывает температура на полюсе холода.

— Таким образом, большинство наших месторождений — клатратного происхождения?

— Ну да, — пожали плечами ответственные товарищи. — Известно со времен начала разработки Мессояхского месторождения. Вечная мерзлота интенсивно тает, вот и высвобождается газ. В единице объема метангидрата до 180 объемов метана.

— Стало быть, если пробить пробную скважину на границе мерзлоты, то чаще всего она даст газ?

— Так и есть, — подтвердили газовщики. — Причем, каждая третья — в промышленных объемах. Мерзлота — она потому и мерзлая, что там от притока тепла из недр потихоньку выкипают клатраты. Как в холодильнике. Кипят, и уносят тепло. Пока кипят — мерзлота существует. Но приток тепла из недр относительно стабилен, коэффициенты теплопроводности известны, можно даже сроки предсказывать, что и когда. Как выкипели — так нет мерзлоты. В таких случаях газа остается мало и лишь там, где осадочные породы достаточно плотные. И вообще, Союз разработал технологии разработки гидратных месторождений, в том числе и морского залегания, еще в пятидесятых, просто это не афишировали сильно.

Про себя Вояр отметил, что товарищи вновь и крайне профессионально недоговаривали. В частности, скрывая, что клатраты — крайне характерное для морского дна образование. Своего рода, стадия в циркуляции просачивающихся из земных недр метана и водорода. При этом, только вокруг Крыма, запасы легкодоступных гидратов составляют в пересчете на свободный метан 24 триллиона кубометров. По крайне заниженным данным восьмидесятых годов.

— Так получается, что большую часть непроданного газа вы либо сжигаете, либо позволяете ей просто выйти в воздух?

— А что еще делать? — вновь пожали плечами ответственные товарищи. — Цену надо держать. Прибыль необходимо максимизировать. Живем-то единожды!

— Так значит, люди, наши люди для вас — всего лишь часть кормящего ландшафта? — с обманчивым спокойствием поинтересовался Вояр.

Знающий человек уже увидал бы, как в его глазах неторопливо раскручивает обжигающе холодные вихри пьяная от ярости вьюга. Не приняв изменения в выражении лица Председателя близко к сердцу, товарищи с циничной прямотой пьяных легионеров подтвердили:

— Так своих-то удобней всего доить! В холоде как-никак живем. Так что, поддержание цены — дело правильное, даже если ради него приходится половину газа на воздух пускать. И больше, бывало, в небеса улетало!

— Ага, — совсем по-простому присвистнул Виктор. — Значит, выпускаем ценнейшее топливо в воздух, делаем нерентабельными целые отрасли, заставляем людей клацать зубами в плохо протопленных жилищах, и это ради мелкого ведомственного гешефта?