Александр Колосов - Гроза над Элладой [СИ]

Однако Фидий не испугался, этого парня испугать было совершенно невозможно:

— Да хоть до Олимпа! Кан — воин моего десятка. Когда заберёте — дело ваше, а пока он мой — будет служить, как все!

Рука пелопонессца невольно потянулась к эфесу тяжёлого боевого меча, старший сын Тенция даже не шевельнулся.

— Я тоже знаком с фехтованием, Аркадец, — сказал он с едва заметной ноткой сожаления о невыдержанности южанина. — Союзники клинком споры не решают. Ты скоро поймёшь, что в отношении Кана я прав, и тебе будет стыдно за эту минутную слабость.

Повернулся и ушёл.

«Великие боги! — подумал Кэнт, глядя вслед Фидию. — Всё-таки, что ни говори, а сыновья у Тенция настоящие ахейцы, чтоб мне сдохнуть!»

Ночью Кан проснулся. Беспричинное веселье наполняло его, да ещё оказалось, что под плащом он не один. Венета не ушла и, кажется, только прикидывалась спящей. Кан попробовал её обнять, но она резко оттолкнула его:

— Не тронь меня, нахал!

Младший Норит перевернулся на спину и закинул руки за голову:

— Если я обидел тебя, извини, пожалуйста, — попросил он, блаженно улыбаясь, — но ты тоже хороша.

— Конечно, это я виновата, что ты уродился таким вруном.

— А вот тут ты неправа, — Кан помотал головой, приближаясь ближе, — родился я хорошим честным мальчишечкой.

— Кто ж тебя врать научил? Снова отталкивая афинянина спросила коринфянка.

— Обстоятельства, Вилен, Литапаст. И Ритатуй отчасти.

— Я тебе что — враг? Меня-то зачем обманул?

— Когда?

— Хоть сейчас не виляй, приходил Кэнт и всё рассказал. Может, и на него Медиса натравишь?

— А что… это можно. Ну, Аркадец! Ну, предатель! — Кан беспокойно заворочался, продолжая сближаться с сестрой Счастливчика.

— Мало того, что ты врёшь мне и Фидию, ты ещё и нарушил приказ Ритатуя! А если б тебя убили?! Тогда что?!

Кан притворно вздохнул, изображая мрачный пессимизм, это у него всегда получалось отлично:

— Днём раньше, днём позже, — сказал он обречённо, — всё равно дорога в царство Аида мне в скорости обеспечена. Эгей ставит меня в первый ряд, а если жив останусь, отец не простит позора — он уж постарается сунуть меня в самое пекло при первой возможности!

— Выше уже не раз говорилось, что Кан был очень искусным лицемером, поэтому неудивительно, что Венету здорово испугала нарисованная им картина.

— Ну, что ты, что ты, глупенький?! Выбрось из головы эти мысли! — коринфянка бережно дотронулась ладонями до его груди.

Но Кана уже занесло — дурачиться, так дурачиться:

— Да и кому я нужен-то?! Кто пожалеет о моей смерти? Родителям я безразличен, начальство ненавидит, девушки не любят! Див только потоскует да забудет, ну ещё Виса всплакнёт разок — другой… Даже лучше, если убьют — в десяток дадут настоящего, опытного воина, Фидию легче будет… и Кулу тоже.

Однако Венета пропустила намёк на недавний разговор об Изолиде — её гораздо больше заинтересовало другое имя:

— А кто такая — эта Виса?! — спросила она, и Кан почувствовал напряжение в её голосе. — Кто она такая?! А ну, говори немедленно!

— Виса? Это девчонка…

— Какая девчонка?! Ну, сознавайся! — Венета отвесила ему полновесную пощёчину.

Кан поймал её ладонь, протянул другую руку и крепко обнял возмущённо отбивающуюся подругу.

— Какая-какая?! — шепнул он ей на ушко. — Да, сестра наша!

Флик спрыгнул с коня и бросил поводья Ассолу:

— Светлейший у себя? — спросил он.

— Да, — сказал Ассол, — Но я бы не торопился — он занят.

— Опять с бабой? — Флик усмехнулся. — На войне с эти надо бы пореже. Я всё-таки войду.

— Приказано никого…

— Ты забываешься Ассол! Пойди, доложи.

— Запрещено.

— Тогда я войду без доклада.

— Вынужден не пустить.

— Да я тебя…

Ассол усмехнулся с тем же выражением, с которым Флик говорил о Вилене:

— Я телохранитель светлейшего, — пояснил он полководцу, словно маленькому ребёнку. — Я голыми руками подковы ломаю. А сломать шею человеку, даже такому большому, как ты — для меня пустяк и только. Даже без оружия, а я, заметь, вооружён до зубов.

Флик понял, что зашёл слишком далеко: Ассол подчинён лично Вилену, Вилен же слишком дорожит своей безопасностью, чтобы лишиться такого надёжного телохранителя, как Ассол. Надо было как-то разрядить напряжённость ситуации, но как? Отступать командир шестого когопула не любил, а охранник полководца стоял у входа скалой.

На счастье, Вилен услышал шум за пологом шатра.

— Кто там, Ассол?

— Флик ломится, светлейший!

— Флик? Скажи ему, пусть минуту обождёт. Всё, пускай!

— Входи, светлейший, — огромный телохранитель, почтительно поклонившись, распахнул полог шатра. Даже спины слуг всех веков великолепно показывали отношения их владельцев к посетителям хозяев. В эту минуту спина согнувшегося великана выражала такую явную насмешку, что Флик с трудом сдержал желание со всей силы хрястнуть кулаком. Остановило его только то, что спина нахала была надёжно защищена бронзовым панцирем, а этот грубиян Ассол вполне мог и ответить. Чертыхнувшись про себя Флик вошёл в шатёр, но тут его ожидало новое унижение. Прелестная полуодетая рабыня-иберка уютно устроилась на коленях полководца Первой Имперской. Поклон Флика, которым он приветствовал Вилена достался обоим. Заметив невольную улыбку иберки, командир когопула внутренне вскипел, но сдержаться пришлось снова.

— В чём дело, Флик? Что за спешка? Для визитов вежливости уже поздновато.

— Светлейший, сейчас не до этикета. Дело оборачивается так, что нужно сроно его обсудить. Пока не стало ещё хуже.

— Пойди, погуляй, — Вилен стряхнул рабыню с колен, будто кошку, — К ночи я за тобой пришлю, — когда они остались одни, он тяжко вздохнул. — Ну что там такое ещё? Великий Кетль, как мне всё это надоело!

— Светлейший, мои солдаты доносят мне, что туземцев будто подменили — они дерутся злее демонов ночи. Восемь сотен человек из племени мирмидонян, живущего во Втии и к которой подбирается Ролоин напали на обоз, отправленный мне Городцом. Охрана была перебита полностью.

— Как это полностью?!

— До единого человека, светлейший. Кроме того они перерезали и всех солдат, отправленных мной на встречу.

— Хорошенькие дела! — возмутился полководец, вскакивая на ноги. — Туземцы отбивают обозы у тебя под носом, а ты, значит, бежишь жаловаться мне?!

— Выслушай до конца, светлейший. Далеко эти наглецы уйти не успели — я послал в погоню тысячи оргавы. Она настигла мирмидонян и перебила их.

— Ну, знаешь, — снова прервал своего помощника Вилен, — Тогда я тебя абсолютно перестаю понимать! Чего ты от меня хочешь?! Догнали, говоришь, и уничтожили? Чем же ты недоволен-то?!

— Я недоволен ценой, какую мои люди заплатили за победу. Ни один из туземцев не попросил пощады, ни один ни бросил оружия.