Александр Афанасьев - Врата скорби. Дикий Восток

Забирали обычно целыми камерами…

Казаки — были опытными, хорошо знали свою работу. Одни — принесли стальной щит и перекрыли часть коридора за дверью камеры. Другие — стояли на поворотах с палками и нагайками, какой можно пробить череп. На всех на них — была одежда из плотной свиной кожи, к которой ни один правоверный не прикоснется, во избежание харама. И у них были собаки — а укушенный собакой так же не попадет в рай…

Выставив щит, казаки с лязгом отомкнули дверь.

— На выход!

Лают собаки. Неверные — караулят каждое движение. Бесконечная череда решеток, дверей, переходов. Непрестанный грохот дверей — пока остающиеся в живых заключенные так провожают идущих на смерть…

Переходы. Решетки…

Солнце — непривычная, за долгое время свобода — ограниченная бетонными стенами тюремного двора. Машина с грубым, стальным, зарешеченным кузовом, опущенный трап.

— Шевелись!

— А-лл-а…

Один из заключенных — бросается на ближайшего казака с заточкой. Но казак — успевает наклониться, а через секунду — заключенного валят на землю и начинают рвать две здоровенные, спущенные с поводка овчарки…

— Шевелись… черти…

— Господин исправник, этого куда?

— Подох?

— Нет, вроде.

— Кидайте в кузов. Господин судья разберется…

— Есть…

С лязгом захлопывается решетка, затем стальная дверь. Изнутри ручки нет, ручка — только у казаков…

— Все? Так… двенадцать заключенных передал. Извольте расписаться…

— Двенадцать принял. Где?

— А вот туточки… Вот и благодарю. С Богом…

С треском — заводится двигатель побитого Яга — наверное, армейское шасси, со службы списанное. Спереди и сзади — полицейские машины. Точнее впереди полицейский Интер, а сзади — настоящий открытый Додж с пулеметом на турели. Пулемет тоже списанный из армии, но надежный — старый Максим…

Кабина раскалена так, что не дохнешь. Сзади — раздается заунывное пение — нашиду [99] Нашида — песня на исламскую тему. Наиболее близкое по значению — госпелы и религиозные гимны… затянули твари обрезанные. Ничего… скоро им пеньковый галстук то затянут… недолго осталось…

— Поднажми… и так опаздываем…

— Зробымо…

Полицейский — водитель — снимает машину с ручника. С перегазовкой врубает первую, потом вторую. Под заунывный вой сирен — небольшой караван машин выкатывается за пределы охраняемой территории. Петляет меж уложенных елочкой бетонных блоков — надолбов. Грохочет кузовом на небольшом отвороте к тюрьме. И — выбирается на скоростное шоссе, Багдад — Дамаск. Шестиполосная бетонная магистраль, как из сна, белая стрела, разорвавшая пустыни и горы и связавшая раньше никогда не связанное. Ее строили североамериканские инженеры по своим спецификациям, потому что по климату САСШ и Ближний Восток во многом схожи. Благословенная земля, с которой можно снимать по три урожая в год, на которой если ставить завод — то нужен легкий ангар, а не капитальные кирпичные стены. Эти дороги — будущее этого края, возле них — будут и поля и заводы и селения. И через двадцать лет — эту глушь, в которой только и ценного что редкие пальмы, и сухие, выжженные солнцем после окончания сезона дождей покосы — будет не узнать…

А пока — дорога большей частью построена на будущее и машины на ней редки. Только вот новый Император, только взошедший на престол — сказал, что если мы что и будем строить — так только на будущее. Потому что будущее — за нами…

Полицейские машины — идут в два раза медленнее, чем могли бы. Посередине конвоя, спешит, хрустит шестеренками коробки — побитый Яг с зловещим, зарешеченным кузовом…

Затор… Видимо, только случилось — перекрывший две полосы грузовик, высокий, с высоким же кузовом. Возле него — армейский внедорожник…

— А… п…а их родила…

Не похоже, что бы военные занимались тем, что наводили порядок на дороге, скорее наоборот — они беспорядок поддерживают. Какое-то бестолковое суечение…

— Долбаки…

Полицейский исправник, истекающий потом — открывает дверь машины, чтобы выбраться из раскаленной кабины и навести порядок — но водитель, улучив момент, стреляет ему в спину из табельного нагана. И тут же прячется — массивный двигатель, из-за которого Яг называют «колуном» — отличная защита от автоматных пуль. С хрустом — осыпается выбитое лобовое стекло, впереди — грохочут несколько Дегтяревых. Головная полицейская машина уже изрешечена в дуршлаг, выбиты все стекла, лопнули передние шины, и теперь она стоит на ободах, пробитый радиатор шипит и плюется паром. Одна дверь открыта, виден убитый полицейский — он попытался выскочить, но не успел. А стрелять через стекло не сподобился, оттого и мертв теперь…

Сопровождавший машину открытый джип — взревев мотором, пытается выехать, но со стороны водонапорной башни, в паре сотен метров один за другим отрывисто и звонко хлопают винтовочные выстрелы. Условия для стрельбы просто идеальные — сверху вниз, как в тире. Первым — оседает пулеметчик за легким пулеметом, вторым — упокаивается водитель. Военные — определив, откуда ведется огонь, прячутся за джипом. Только дело дрянь… они просто забывают, что спереди — тоже стрелки. Один из военных, вооруженный полицейским ППД, сделанным на манер Томпсона [100] Томпсоны были популярны в России, их приобретали и бандиты, и военные, и землевладельцы, потому что двадцатые годы — это бунты и беспорядки, разгромы усадеб. Потому — ППД делали как раз на манер Томпсона, но не под американский патрон.45 — а под армейский, 7,62 Маузер. — проскакивает к радиаторной решетке Колуна, укрывается за ней — а потом открывает огонь. Испуганные арабы — бегут или пытаются спрятаться от пуль: им и в голову не приходит во что-то вмешаться…

* * *

Специфический, металлический запах крови и раскаленного металла. Крики людей и хруст стекла под ногами. Раскаленный автомат в руках… хвала Аллаху, теперь у них тоже есть такие. Еще совсем недавно — не было, и неверные били их, издевались, унижали. Теперь, Иншалла, никто не посмеет…

— Аллаху Акбар!

— Аллаху Акбар!!!

В небо — гремит автоматная очередь. Молодой парень, не сдерживая слез и криков радости — высаживает в небо остатки патронов в диске. Это — первый его амал [101] Террористическое нападение. , но Аллах даст, не последний…

Сильная рука хватает его за плечо.

— Ты что делаешь, ишак? Ты думаешь, что патроны так легко достать, и они так дешево стоят?

— Простите меня эмир, ради Аллаха…

— Забери пулемет. И собери все оружие у русистов. Возьми в помощь Салмана…

— Слушаюсь, эфенди…

В стенку кузова, в дверь — бешеный стук. Заключенные, кажется, поняли, что происходит и пытаются использовать этот шанс, сколь бы мал он ни был. Хоть и говорят — что они любят смерть больше, чем неверные любят жизнь, но на