Александр Афанасьев - Врата скорби. Дикий Восток

Да и работы стало больше, и даже простой чернорабочий на приисках получал больше, чем крестьянин за год нищего, горбатого труда на своей делянке. А еще русские давали прочную одежду, которую арабы никогда не знали, и которую можно было носить годами, выдавали обувь, которая здесь считалась роскошью, кормили мягким хлебом, который считали «царским» и учили русскому языку. А кто выучился языку — тот может и на завод попробовать устроиться, сначала учеником, потом рабочим, потом Аллах даст и в десятники выбиться, или даже в мастера.

Так что далеко не все — копили в душе злобу, далеко не все ждали момента взбунтоваться и отомстить за унижение. Тем сильнее — разгорался огонь гнева в душах тех, кто встал на путь джихада на пути Аллаха…

Таких — в Абу-Грейб содержали в блоке А, и он никогда не пустовал. Блок этот — считался под особой охраной, охраняли его только русские казаки. Понятно было, что тот, кто не сломается, не сдаст своих — того ждет смертная казнь, потому что никакого другого наказания за терроризм Уголовное уложение Российской Империи не предусматривает. Так что — заключенные здесь подобрались особенные, бедовые. Из тех, кому чужая шейка копейка, а своя — рупь…

В шестой камере — верховодил Ихван, то есть «Брат». Известный джихадист, сторонник радикального исламистского течения, известного как «ваххабизм». Оно пришло сюда с рабочими с Аравийского полуострова, которых вербовали сотнями для работы на нефтяных приисках Басры, за короткий срок закрепилось в Междуречье и теперь сильно давало о себе знать. Ваххабиты считали, что единственный путь к раю — есть джихад на пути Аллаха, все нововведения какими бы они не были — бида’а, а Коран следует понимать буквально, то есть именно так, как в нем написано, и не допустимо никакое иное прочтение, а так же адаптация коранических текстов к современности или к условиям жизни той или иной части Уммы. В частности — они выступали против любого вида памятников, и даже покушались на такие святыни, как могила матери Пророка Мухаммеда [97] Снесена властями Саудовской Аравии при полном молчании мирового сообщества в 1998 году, место, где она была, осквернили и залили бензином. Насколько такой поступок «исламский» — судите сами. , которые теперь защищали солдаты армии Белого Царя, являющиеся правоверными.

Нового заключенного, которого втолкнули в камеру в один вечер — никто не знал, и он не был похож на ревностного мусульманина. Бородка с редкими волосами, невысокий — хотя обрезанный, как и положено. Ихван уже собирался изнасиловать его, а потом разрешить и другим братьям сделать это — но для начала он спросил новичка, кто он такой, и что сделал. Ответ поверг его в шок.

Новичок был тем самым солдатом — русистом, который провел на свою базу отряд мусульман — мстителей, и подорвал несколько самолетов врага! Единственный, кому Аллах не дал шахады [98] Шахада — смерть на пути Аллаха, приняв шахаду — моджахед сразу попадает в рай, где его ждут семьдесят две гурии и прочие приятности. ! Герой мусульманской уммы, о котором даже написали неверные в своих газетах!

Потому — Ихван запретил его насиловать и сам начал заниматься новичком. Параллельно с этим — он прояснил кое-какое моменты, и оставшийся на свободе брат подтвердил, что да, все так и есть…

Ихван — был не простым человеком. Он был родом не из Междуречья — а из гор Дофара, это такое место, в Договорном Омане и Федерации племен. Места дикие, неприветливые, где живут горцы, причудливо совмещающие переданный устно ислам или то, что там понимается под исламом — и доисламские верования, крайне суровые и жестокие, как и эта земля. Но Ихван был не таким. Он был из богатой по местным меркам семьи, семьи шейха — и отец отправил его в Неджеф учиться шариату — рассчитывая, что сын вернется и станет кади, исламским судьей, человеком очень уважаемым в горах, мнение которого принималось за истину в последней инстанции. Однако сын не вернулся в родные горы — потому что в Эр-Рияде он встретил бродячего проповедника проповедующего учение Мухаммада ибн Абд аль-Ваххаба ат-Тамими. И поверил ему больше, чем шариату, преподаваемому в медресе уважаемыми старцами. И так — путь Аллаха привел его в тюрьму Абу-Грейб в тридцать три года. Тридцать четвертый ему встретить было не суждено — на нем висело обвинение в терроризме, убийстве русского инженера и умысле на подрыв нефтяного прииска. С такими обвинениями — долго не живут…

К сожалению — убеждения у новоиспеченного брата не отличались стойкостью — их вообще не было. Он родился в каком-то месте на севере, которое когда-то давно было частью Османской Империи — и потому там не забыли ислам. Но это место — как брат говорил, благодатное, потому что там горы встречались с водой — уже много сотен лет находилось под пятой многобожников и безбожников, и потому ислам там был искажен всякими бида’а. А потому брат, по строгим канонам ислама — давно вышел из него, хотя бы тем, что поступил в армию тагута. Однако, он сделал на джихаде гораздо больше, чем любой из них, а потому — чаша добродетельного на Суде безусловно должна была перевесить. Разве не сказано, что тот, кто вышел на пути Аллаха будет вознагражден даже за шаги его лошади? А он — взорвал несколько самолетов врага и убил немало неверных этим! Значит, он — этим самым искупил свои грехи, какими бы они не были, а долг Ихвана, как человека сведущего — разъяснить брату все, что он должен знать, чтобы тот снова не сошел с пути Аллаха по неосторожности и не множил грехи.

Итак, Ихван по вечерам занимался с новым своим братом шариатом, и был весьма доволен — тем как быстро впитывал знания ученик. А брат — рассказывал ему про порядки, заведенные в армии русистов. Все-таки — он служил в батальоне, охранявшем базу стратегических бомбардировщиков, а значит — получил курс противодиверсионной борьбы. Ихван слушал, досадливо цокал языком, и сожалел о том, что этот брат не встретился раньше. Ихван все-таки был неглупым человеком и понимал, что их бойцы, какими бы усердными в вере они не были — проигрывают и казакам и регулярной армии именно потому, что не знают то, что знают они и хуже вооружены. Оружие можно купить, а вот знания…

Но всему — приходит конец. Вот и их дружбе пришел конец: шестерни судебного механизма т’агута неторопливо прокрутились, и сегодня — их должны были вывести на суд. А дела по терроризму и злоумышлениям против власти — судил не обычный суд, а военный трибунал с исполнением приговора в двадцать четыре часа. Так что уже сегодня — они увидят Аллаха…

— Я боюсь, брат… — чистосердечно признался новичок, слыша шаги по коридору…

— Сегодня ты увидишь Аллаха… — с закаменевшим лицом бросил Ихван — это не повод для страха, это повод для радости. Скажи — довольно с нас Аллаха, он — прекрасный хранитель. И другие скажите то же самое, если испытываете страх…