Борис Попов - Неожиданность. Тетралогия [СИ]

— Клянусь, пока я жив, лечить и помогать Мишиничам, как родным. Аминь.

Перекрестился и поклонился иконостасу.

Твердохлеб меня обнял.

— Вот теперь ты один из нас! Владимир Мишинич!

Так я стал новгородским боярином, представителем одного из самых сильных семейств города.

— Есть я пока не хочу, пойду может подлечу князя перед обедом?

— Беги, беги, твое дело молодое.

И я убежал. Пилорамы на Вечерке были спасены, и защищены от вражеских поползновений. В случае чего, за мое имущество вся боярская дружина Мишиничей встанет, самая большая в Новгороде.

Зашел домой. Ранние птахи Иван и Олег разгружали телегу, набитую после поездки на рынок всякими конюшенными прибамбасами. Конюх пилил бригадира:

— Говорил я тебе, больше овса надо брать! А ты: уходим скоро, зачем нам лишний корм… А в дороге, чем вы станете коней кормить? Кору с деревьев пусть обгладывают? Голые кусты жуют?

Ванька молча и обиженно сопел.

— Олег, иди сюда, — позвал я от лавки.

Присели рядом.

— Еще заработать хочешь?

— А то! Троих детей кормить, одевать, обувать нужно; бестолковые братцы на всех троих ломаный грош зарабатывают, а голодными их тоже не оставишь; дело в зиму, а у жены весь кожух изодрался; о себе уж просто молчу! Ты бы братьев моих тоже куда-нибудь бы пристроил!

— Подумаю. Но сейчас мне нужен человек толковый, понятливый, который обиду не стерпит. На этом месте я вижу тебя или Ивана. Но Ваня со мной вместе в поход уйдет, а работник нужен постоянный.

— Да у меня кони…

Я вздохнул.

— Поразмысли немножко. Уйдем-то мы вместе с лошадьми. Четверо нас нести будут, две на груз, на замену — вдруг охромеет кто. Это ты сейчас целыми днями крутишься, только что хозяйство принял. А останешься один, да при пустой конюшне, чего делать будешь? Кульбиты перед Забавой станешь крутить? А она тебе просто так деньги обязана будет платить? А путешествовать нам долго, самое меньшее несколько месяцев.

Угрюмо глядя в землю, Акимович буркнул:

— Рассказывай, чего тут без тебя крутить надо будет.

Я изложил кратенько обязанности второго приказчика на изготовлении карет.

— Ну, это нет, — начал бычиться конюх, — я этого не делал никогда! Платить будешь рублик какой-нибудь, а я двор почищу, еще какое-нибудь заделье себе сыщу.

И он гордо посмотрел на меня.

Я вздохнул. Ну что же, милый друг, как ты ко мне, так и я к тебе.

— Тогда слушай внимательно. Работаешь у меня первый и последний месяц. Я ухожу с лошадями, а ты уходишь с моего двора. Тут тебе не посиделки с друзьями. Не хочешь работать в полную силу, милости прошу пройти к братьям на базар. Вернусь — найду более старательного конюха. Думаю, что на те деньги, что я тебе плачу, желающие враз отыщутся. Иди пока дрянь свою таскай дальше, Ивана я сейчас увожу в ангар, там полы надо класть.

Олег сидел просто раздавленный моими словами. Только-только все в жизни складываться начало, и тут вдруг такой удар!

Начал ныть:

— Но я же не умею…

— И учиться не хочешь! Другие захотят!

Исход был ожидаемым.

— Не надо Ваню теребить! Я иду! Землю грызть стану, а всему выучусь!

— Не бог весть какая наука. Я сам выучился, Антон за пару дней ухватил.

— И я ухвачу!

— Иди закончи там с разгрузкой телеги, и пойдем. Мне еще в дом забежать нужно.

В избе довел до сведения повара, что бесплатная столовая закрывается.

— Просто так кормим только Ивана, Наину, на поведение Олега посмотрим. Остальные пусть дают деньги на продукты. Не хотят — пусть питаются чем могут. Хватит мне всю эту скоморошью-кирпичную шатию-братию кормить. Плачу достаточно, с голоду не издохнут. Новое положение вступает в силу с завтрашнего дня — сегодня пока всех кормим. Скажешь им сегодня стоимость завтрашнего обеда.

Согласовал меню на завтра, надеюсь сегодня к ночи уже буду дома.

Дошел до сарая, оповестил кирпичников о новых порядках.

— А ежели мы от этакой заботы поувольняемся? — залихватски шумнул наглец Пашка. Брякнул и стоит, озирается, вот мол какие мы, бывшие певцы лихие, никого и ничего не боимся! Ну что ж, проверим смельчака на вшивость.

— Ты уволен, — удовлетворил я его пожелание, — на обжиге кирпича нам певческие таланты не нужны. Кто хочет присоединиться к нему, держать не стану.

Народ шарахнулся от Павла, как от прокаженного. Теперь ухарь озирался с выраженным покаянным выражением на лице.

— А я что, я ничего…, пошутить хотел, да узнать, сколько будет стоить…

Раскаяние было налицо.

— Сегодня после обеда Федор вас обо всем оповестит.

— Ладно, ладно…

Вот то-то же! Глядите у меня!

Вышел из сарайки, огляделся. Телега уже разгружена, Акимович распрягает Зорьку. Вроде бы все. И мы с Олегом двинулись на рынок.

В ангаре свеженанятые плотники настилали полы. Работа кипела. Я быстренько познакомил приказчиков между собой, уточнил, на что требуется обратить внимание при проверке качественности изготовления кареты. Олег пошел бродить с Антоном по магазину-мастерской, вникая в мелочи.

Хотел уж было уходить, как вдруг чужая лошадка заволокла какой-то сияющий экипаж, почему-то перекошенный на один бок. Что за чертовщина? Ось поломалась или рессора просела с одной стороны?

Подошел Антоха и прояснил ситуацию.

— Это не наша коляска. У нее внизу ремень оборвался, а у наших их нет совсем.

Кучер уже примеривался распрячь лошадь.

— Эй, эй, — оборвал я его дерзкий замысел, — ты чего тут нам в ангар чужую вещь прешь, сказали же ясно — не наша.

— Как вы, простолюдины, осмеливаетесь дерзить представителю боярина Мирослава, из рода Нездиничей? Деньги назад отдавайте! Да еще мне добавьте, что я с вашим хламом тут вожусь!

Этой наглостью он взбесил меня не на шутку, но начал я довольно-таки мирно:

— Как ты, быдло, позволяешь себе спорить с самим боярином Владимиром Мишиничем? — а потом неожиданно вломил ему по уху от всей души.

Представитель хрюкнул и быстро убежал, бросив кобылу и колымагу. Как-то мирный разговор сразу не задался…

Олег с Антоном глядели с укоризной.

— Что-то ты хозяин много на себя взял. Ладно бы в кабаке где, этого ухаря приласкал, взыска бы не было. Все-таки эта наглая погань, челядинец Нездиничей, — попенял мне Акимович. — Наедут его хозяева с дружинниками, в порошок нас сотрут!

— Откупиться, откупиться надо! — забормотал смельчак Антон. А они ж ведь еще ничего и не знают, дошло до меня. Обвел мастерскую твердым взглядом.

— Мы, Мишиничи, тоже от всякого смерда поруганье терпеть не будем. И дружинников у нас не меньше.

Приказчики опешили. Первым, как обычно оклемался Олег.

— А ты разве из бояр?

— Сегодня меня мой отец Твердохлеб младшим сыном признал. Сейчас поеду с боярином Мирославом из рода Нездиничей разбираться. Оба приказчика едут со мной.