Борис Попов - Неожиданность. Тетралогия [СИ]

Инопланетянин? Без летающей тарелки, это было просто смешно, — никак не тянул на зеленого человечка, рожей не вышел.

Домовой? Те хорошо описаны и даже нарисованы. Должен быть в наличии маленький бородатый старичок в простонародной одежке. А у меня тут какой-то шар неведомый…

Призрак бывшего хозяина дома? Тот должен быть полупрозрачным, завывающим. А главное, все, абсолютно все, чем-то должны быть похожи на человека. А этот? Нету таких в русской мифологии, ну просто нету! Разбудить что ли Забаву, посоветоваться? Жалко было из-за пустяков нарушать сон любимой. Опять же, пришибить со сна может… Да ну его!

Минут через десять понял, что повторных попыток контакта не предвидится, и благополучно уснул. Спокойной ночи, мой неведомый друг!

Утром умылся, поиграл в зарядку, постриг коротенько усики и бороденку. При наличии мыльного корня и очень острого ножа можно было бы и полностью побриться, но могло быть неверно истолковано. В эту пору считалось, что безбородыми ходят только язычники и всякие иноверцы, а самое неприятное — гомосеки. Никакой из этих вариантов меня не устраивал. Вера — только православная, половая ориентация — только гетеросексуальная! К людям других вер и ориентаций я относился спокойно — как хотите, так и живите, другим только не мешайте, но мое — есть мое, с этим нипочем не расстанусь!

Встала и Забава. Переделала все, что было нужно по женской части. Никаких зарядок она не признавала, ей это было ни к чему. Косметикой она, слава Богу, не пользовалась. Больше всего времени ушло на расчесывание густейших волос, заплетание их в две косы и укладка вокруг головы, как положено замужней женщине. Платком или повойником на голове, супруга дерзко пренебрегала в ясную, как сегодня, погоду.

Отправились завтракать. Вместе с Федором на кухне сидели Наина и Иван, ждали нас. Перешли в столовую. Решили после завтрака погулять с лошадьми и Марфой, пока нет дождя и на небе солнышко. Вкусно поели.

Потом я изложил вчерашнюю ночную историю с ловлей неведомого пришельца. Молодые по этому поводу ничего сказать не смогли, а вот повар задумался.

— Что-то такое, вроде, Олег видел. Он мне еще в корчме, несколько месяцев назад порывался рассказать, да сначала я был занят, а потом к нему клиенты повалили. А потом то то, то се, так и забылось. Сейчас я за ним на двор сбегаю, позову из конюшни.

Быстро вернулся, привел конюха. Рассказали ему, о чем ведем речь. Акимович таиться не стал.

— Зависла тоже как-то ночью у нас дома похожая штукенция. Я всегда сплю хорошо, крепко, а вот жене что-то сразу не уснулось, все возилась да вздыхала. А тут она это увидала! Завизжала, как резаный поросенок, да под подушкой стала прятаться. Я спросонок не пойму ничего, спрашиваю ее:

— Чего голосишь, дура?

— Там, там…, — и пальцем в темный угол тычет.

Зажег свечку, а там, на стуле, домовой сидит. Долго с нами не балакал, сказал только:

— В другом месте молоко берите, от этой коровенки оно плохое — и сами, и дети болеть будете.

На этом исчез.

Жена всю кринку молока тут же вылила, как же, защитник семьи велел! А на другой день походила, повыясняла, — верно, болеют с этого напитка люди, пить нельзя. Видать, вымя больное у коровы. Так и тебе, домовой что-то важное хотел сказать, передать самое нужное! А ты сразу бить, ловить. Послушать надо было. Может он бы и сказал…

— Привет от Сатаны! — прогрохотал страшный голос.

Женщины ахнули, мужчины дрогнули, Федор выпучил глаза. Кроме нас, в столовой никого не было. Тот же голос опять грозно рявкнул:

— Что, твари, не ждали? Враз примолкли? На колени! Все в котел на варку пойдете! Всех пристрою!

Тут я вспомнил известного любителя дикий страх наводить, и опознал не раз слышанный в таком ключе при общении с челядью голос.

— Богуслав! Выходи!

Хохочущий боярин-дворецкий вышел из-за приоткрытой двери.

— Что, сомлели, православные? Хоть бы один перекрестился, вступил в борьбу с врагом человечества!

Человечество пристыженно молчало. Силы Добра сегодня как-то обмишурились на учениях в противостоянии силам Зла, просто обделались не по-детски. А ведь нам троим в Великий Поход идти, сражаться по-настоящему и без репетиций.

Ладно, хватит знати безнаказанно измываться над простыми людьми! А то Ванька от потери самоуважения такой дряни в своем сарае нажжет, что первую полностью кирпичную церковь всю перекособочит; Федька от испуга весь харч на обед страшно пересолит; Олежка за свою вину всем лошадям хвосты поотрывает; Наина, осознав, что всех иудеев опорочила, наведет на мужиков импотенцию; Забавка, поняв, что опозорилась перед будущим ребенком, весь народ перекалечит; а что сделает главный поганец Вовка от злобы, боюсь даже предположить…

— Хватит тут веселиться, — пресек я распущенность боярства, — ты мне лучше подскажи, что мог такого важного домовой этой избы мне посоветовать?

— А черт его знает, — совершенно искренне ответил Богуслав, — этого нечистика не угадаешь. Он сегодня чего-нибудь полезное скажет, а завтра гадость какую несусветную отчубучит. Совсем непредсказуемый этот сосед-домосед. Ты, Федя, молочка спроворь, да булок вкусных напеки, на ночь в угол поставь — глядишь и откупитесь.

Все с этой идеей согласились, кроме гостя из будущего.

— А может проще будет священнослужителя пригласить? Пусть по дому походит, ладанкой помашет, молитвы попоет, да святой водой все углы окропит — глядишь и изведет нечисть, — поинтересовался я.

— Не поддаются они на эти поповские ухищрения, — вздохнул боярин, — пробовали и до тебя люди не раз. Излавчивайся сам уж как-нибудь. Ты у нас человек тертый, может что и получится. А самое верное дело, как народ советует, это булка с молоком, или каши подкиньте. А сейчас, пока погодка благоприятствует, поехали-ка лучше лошадей выгуляем. Заодно вы к ним, а они к вам привыкнут.

Народ эту мысль одобрил, и мы весело пошли на двор. Межевался только Иван.

— Я же на работе! Может мне лучше вечером поездить?

— Ты на кого тут работаешь? — зарычал я, по-нашему, по-боярски.

— На тебя…, — ошарашено ответил бригадир. — Ребята скажут: мы тут пашем, а ты там на лошадке прохлаждаешься…

— Пошли в ваш сарай!

Кирпичники деловито замешивали сырье для сушки и последующего обжига.

— Слушать меня! — продолжал командовать я бывшими скоморохами. — Ивана пока забираю. Вместо него Егор побудет, все вопросы к нему. Если кто против, говорите, — сразу уволю!

Разговорчивых почему-то не оказалось. Методика общения, которую я перенял от боярина-дворецкого, с подчиненными людьми давала неплохой результат.

Вернулись к конюшне. Богуслав уже сидел на собственном гнедом коне. Наина пыталась вскарабкаться на кипенно-белую, слегка розоватую Зарницу, пока безуспешно. Ванька бросился помогать любимой.