Борис Попов - Неожиданность. Тетралогия [СИ]

Отправили всю толпу и своих коней домой. Марфу на поводке доверили Ивану, — она стерпела, все-таки целыми днями вместе по двору ошивались, а боярство пешочком отправилось на рынок.

Базар на Софийской стороне привычно шумел. Кричали водоносы:

— А вот вода холодная! Налетай, не зевай! Грош кружка, наливай другу дружка!

Горланили матерые тетки, торгующие пирожками на вынос с лотков, висящих на толстенных животах:

— Пироги горячие! Калачики вкусные! Прямо из печи, сразу в рот мечи!

Пошумливали купцы и приказчики:

— Товар отменный! Дешево, да сердито! Купи, не пожалеешь!

Вяло отругивались покупатели:

— Гнилья, поди, наложили? Знаем мы вашу дешевку…

Все шло, как обычно. Портные попытались было стребовать аванс, но я выстроил чугунную рожу идиота с детства и умильным голоском, тенором, переходящим в фальцет, спросил у боярина, для большего эффекта теребя его рукав двумя руками:

— Дядя Слава! А мы им денюжку из того мешка с золотом отсыплем? Или обождем?

— Подождем, Вовка, подождем, — ласково ответствовал оценивший мою актерскую игру Богуслав, — взглянуть надо будет, чего эти смерды смогли натачать, да как тебя, боярина Мишинича, сына самого Твердохлеба, приодеть вздумали!

Лишние дискуссии были сразу оборваны, начались замеры. Боярин-дворецкий, кроме того, что я знал, наперечислял еще кучу всяческих прибамбасов: охабень, терлик, ферязь и прочее. Нас попросили зайти через два дня, при этом интенсивно и подобострастно кланяясь.

С сапожником это номер был исполнен на бис. Аналогичный эффект. Боярин только успел прорычать о санкциях за подмену шкуры козлика на шкурку другого парнокопытного, а я выбрать светло-коричневый цвет сапог, как нас уже с почетом провожали. Явка через два дня.

Клиенты, вроде нас, видимо были редки — бояре не фотомодели, каждый день обувку и наряды не меняют.

Изготовители шапок насчет денег уже даже и не заикались: рыночная молва нас с дядей Славой опережала. Выбрали головной убор с опушкой из соболя, договорились из чего будет сделан верх. От шапки целиком из меха, я отказался — упрею до зимы и реальных холодов. Добавить еще портки на меху — точно сварюсь заживо! Вызнали срок изготовления, и гордо удалились.

Боярство форэвер!

Богуслав отправился исполнять свои должностные обязанности у князя, я воротился домой. Забава меня потискала, поиграла любимым мужем, как хотела, и пока успокоилась.

Надо было завершить вчерашние дела: получить клеймо, рассмотреть через лупу хитрую кузнечную пометочку и объяснить нашу задумку обоим приказчикам.

Вечером конюх приведет братьев.

В принципе, период с обеда до ужина будет у меня свободен. Можно попринимать женщин-льготников. Невелик доход, но запас кошель не трет.

Конечно, пора начинать класть стены у церкви, но Ваня после бега по пересеченной местности, и прочих ужимок и прыжков на сегодняшнем конском родео, был никакой, и в данный момент валялся в отведенной им с Наиной комнате. Без бригадира тащить вялых кирпичников на новое дело, переслушивая их обычное нытье: не знаем…, не умеем…, не можем…, было практически бесполезно. С ними каждый раз охота было рявкнуть: кто без спроса отпустил от мамкиной титьки? На место!

Они, конечно, очень молоды, и, вроде, какой с них спрос, но я себя и своих друзей такими пассивными и не припомню. Когда мы закончили последний класс школы, были отнюдь не старше. Нет нужных институтов в нашем захолустье? Закинули вещички в чемоданы и поехали учиться в другие города, кому что было по сердцу. Выпуск нашего класса взял штурмом ВУЗы, где был конкурс по двадцать-тридцать человек на место (о московских МГУ и МИФИ не берусь судить — там конкурс был просто запредельный — наших прошло трое), освоил самые разные специальности.

А этих кирпичников дальше соседнего переулка и не заманишь. Улучшает процесс только Иван, служит для этих мямлей катализатором. Ворвется в их сарай, где постоянная жара и запах пережженой глины, гаркнет: принюхались? Пригрелись? Вперед и с песней! И пойдут, как миленькие, класть стены. Он сегодня не в силах, и они пусть на привычном месте поторчат, отдохнут перед будущим рывком.

Первым делом потолковал с Федором насчет увеличения доли сырого мяса для Марфы. Повар опять укоризненно повздыхал и высказался насчет выращивания зверины, но уже как-то вяло, без огонька и прежней живости. Чувствую, что когда собака еще блеснет невиданным умом, сказав ему после еды что-то вроде: кордамончика, Федька, сыпь больше, а перец урежь, он подумает: перекормили сырьем, эх перекормили!

Проводил Забаву в гости к подруге, делиться новостями о резком изменении в ее статусе — из черных людей стала боярыней. Не велел ничего поднимать, как бы не просили. Свет моих очей ушла неторопливо и степенно, как и подобает боярыням в ее положении.

Потолковал с Ваней насчет строительства церкви. Он, преисполненный служебного рвения, попытался было встать для новых славных свершений, но боли в мышцах его несколько отрезвили. Молодец застонал и опять упал в кровать.

— Лежи, лежи, — остудил я его, — завтра полегче станет. И будем пока поменьше бегать и прыгать, твоему телу привычка нужна, ты же не железный.

— А все железные! Олег сходу на рынок умелся, Ная на колдовскую сходку убежала, вы с Богуславом нам коней сбросили и бойко пошагали, а я пластом тут лежу!

Надо было вносить ясность в предмет разговора. Пошли по персонажам.

— Олег и Наина с лошадей не слезали, просто просидели в седлах два часа. Богуслав давно к этим трюкам привык, десятки лет исполняет. Наверняка, захочет удивить, покажет такой кувырок с переворотом прямо на коне, что ай да ух!

— А ты, ты, мастер! Ты-то где наловчился?

Конечно, очень хотелось изречь величественным голосом:

— Мне налавчиваться не надо, ибо я — мастер! — и захохотать эдак зловеще, но Иван эту шутку не оценит, а дел еще было немерено. Стал растолковывать дальше.

— Я каждое утро в течении долгих лет делаю зарядку на все тело, ко всему привычен. Отстаю, конечно, от мастеров прыжков с лошади, но сильно, в отличии от тебя, не уработаюсь, мышцы не потяну.

— Что еще за зарядки такие? — обиженно прогундел Ванька, давая всем своим видом понять, что считает это ложными выдумками.

Придется показать. Неторопливо поднялся, подтянул порты, унес табурет в угол и взялся за спецпоказ.

Начал с самых простеньких упражнений, делал их не быстро. Руки через стороны вверх, в стороны, вперед, вниз…, пауза, потряхивание кистей рук для отдыха. Правая прямая нога вперед и вверх, достать носком стопы левую ногу…, пауза. Поворот туловища вправо, влево…, пауза.

Постепенно движения ускорялись, делались сильнее и резче. Наклон вперед с поворотом. Удар правой рукой от плеча. Скорость все нарастала и нарастала, паузы уже были незначительны.