Борис Попов - Неожиданность. Тетралогия [СИ]

— Не уважаешь ты нашу религию!

— Очень уважаю. Кроме того, что истинную веру русским людям несет, много и других полезных дел делает: учит, лечит, строит для народа церкви и храмы, открывает монастыри, в тяжелую годину на защиту Родины встает — не предаст и не продаст! А об отдельных людях буду судить, как хочу. Теперешнего епископа осуждает подчиненный ему человек — настоятель Софийского собора, протоиерей Николай, а ему я верю безоговорочно. Он святой! Сейчас в поход с нами рвется, а я его не беру — извини, святой отец, в предсказаниях тебя нет. А взять хочется!

— Так возьми!

— Чтобы он погиб за просто так? Убивать Николай не будет, станет молиться, а черного волхва этим не взять, и погибнет святой человек ни за что! Пусть уж лучше в Новгороде бесов из людей изгоняет, опыт уже имеет!

— Я слышал о нем.

— А я его отлично знаю, — на коркодила вместе ходили, денег на постройку церквушки помогает мне собирать.

Глянул на часы — батюшки светы, не то что идти пора, нестись пора скачками на рынок! Велел Ваньке лежать и не рыпаться, торопливо подался в свою комнату. Там насыпал в кошель денег на расчеты с Онцифером и другие возможные расходы. Да, не забыть лупу с собой прихватить, очень хочется увидеть, чего там этот высококвалифицированный кузнец наваял на клише.

Огляделся, нигде нету лупы. Куда же она могла деться? Прятать и убирать Забава не охотница. Другие никто в нашу спальню и не заходят. Сам я никак не могу забыть, куда положил нужную вещь. Остается одно — сработал домовой!

Озлившись, я вышел на середину комнаты, и довольно громко объявил:

— Сейчас уйду на двор, потом быстро вернусь. Если шар с водой не найдется, иду за своим другом протоиереем Николаем. Он из людей бесов изгоняет, думаю и с домовым цацкаться не будет!

Вышел на крыльцо, осмотрел свои владения. Марфа, как обычно, радовалась новой встрече с хозяином. Немножко погладил будущую собачью интеллектуалку по красивой головушке. Дурашка, дурашка, будешь ты умняшка…

Лошади по двору не бегали. Олег, уходя наводить порядок в каретопроме, пристроил всех в стойла. Прошелся внутри. Было чистенько, уютно — чувствовалась рука любящего человека. Посетил регистратуру, предупредил Доброславу, что сегодня после обеда буду лечить. Если ничего срочного не будет, приму пять человек.

В голову лезли неотвязные мысли. Интересно, чем ответит на мой ультиматум клептоман-домовой? Может он мнит себя тут главным? Называла же его Забава за глаза — хозяин. Сейчас приду, а на двери нашей комнаты висит объявление, чеканно нарисованное печатными буквами:

В связи с приближением отопительного сезона злостные неплательщики коммунальных платежей в виде:

1. Молоко

2. Булочки

будут лишены увеличительных шаров.

Список неплательщиков:

Мишинич В. П.

Или все пойдет жестче и на столе будет валяться замызганный кусок бересты, на котором гнусными кривульками нацарапано:

— Веди кого хочешь, фиг чего получишь, боярский козел!

Ладно. Пора!

Зашел в дом, прошел в комнату, — слава богу, никаких записок, а на столе лежит искомый шар. Протоиерей Николай, видимо, пользуется значительным авторитетом у домовых Софийской стороны Великого Новгорода.

Огляделся — не пришипился ли где для разборок по понятиям мохнато-волосатый? Пусто. Что ж, не больно-то и хотелось. А то враз выяснится, что я какие-нибудь древнерусские рамсы попутал.

Впрочем, все в один голос говорят, что домовой осуществляет защиту дома и хозяев, где может. Это должно оплачиваться. Взяв шар, зашел на кухню и спросил, что у нас с едой для домового.

— Молоко куплено, тесто поставлено. Булки к ночи напеку.

Удивив Федора загадочной фразой:

— Крыше надо отстегивать! — отправился на рынок.

Онцифер долго изучал водяную лупу, рассматривал через нее разнообразные предметы. Сдуру показал ему маленькие цифирки и соответствующие им риски на циферблате часов. Кузнец вначале отнесся к вещи, занесенной из 21 века, спокойно, браслет и браслет, но как только понял, что стрелки движутся сами по себе, ошалел.

— Это что за колдовство? — перехваченным от волнения голосом, поинтересовался древнерусский Кулибин.

Обвинения в магии и колдовстве мне были абсолютно ни к чему. Но вместо того, чтобы по-умному, замазав эту свою промашку лживыми словами, — да это тебе показалось, это они от тряски шевелятся или еще какой-нибудь ловкой вракой, немедленно изъять часы и больше их нипочем в руки Онциферу не давать, я, с глупой головы, взялся объяснять принцип работы и устройство часов. Тут он впился в вещицу, как клещ.

— Покажи внутренности!

Лишаться единственных в этом времени наручных часов было чертовски жаль. В том, что кузнец, пытаясь понять часовой механизм, их разломает, не было никаких сомнений. Осознав свою промашку, я стал действовать коварно. С решительным видом протянул руку:

— Давай! Махом развинчу!

Наивное дитя средневековья безропотно протянуло часы:

— Винти!

Ага, сейчас! Чу! Прислушайся, не свистит ли рак на горе…

Часики исчезли у меня за пазухой мгновенно и безвозвратно. Когда Онцифер осознал, с какой глубиной человеческой подлости он только что столкнулся, на этого новгородского Левшу было жалко смотреть. Кузнец боролся до последнего: просил, умолял, предлагал продать за любые деньги, пытался отнять (ушкуйный бросок через бедро разочаровал его в этом методе) — ничто не дало нужного эффекта. Он упал на чурбак и зарыдал.

Пока Онцифер горевал о безвозвратно ушедшей мечте, а немолодой подмастерье, решительно отказавшийся принять участие в попытках отнять у клиента-боярина вещицу (да за это с живого шкуру сдерут!), утешающе поглаживал его по плечу и бубнил:

— Ты наплюй! И без этой ерундовинки хорошо живем! — я вертел в руках добротно сделанное клеймо.

Все получилось так, как надо! Особенно порадовала незначительная царапинка на ножке буквы «М», превратившаяся под лупой в небольшую, но четко различимую ровненькую буквочку «В». Тавро было сделано добротно и надежно. Сразу видно: мастер делал! Я рассчитался с подмастерьем (Онцифер на нас внимания не обращал — плакал) и побежал к каретникам.

В ангаре удивлял чистотой новый деревянный пол. Готовые экипажи стояли возле входа — заходи и бери. Никакой тяжелой вони не было, мат не звучал. Было очень прилично, примерно, как у Олега на конюшне.

Антон занимался с клиентом, второй приказчик подошел ко мне. Конюх доложил, что о наших каретах с невиданными рессорами узнали в других городах, пошли заказы от иногородних гостей-купцов. Наши брать на вывоз пока опасаются, приглядываются.

Тут подошел освободившийся Антошка. Показал обоим клеймо, изложил историю букв, дал поглядеть через лупу. Решили заклеймить все имеющиеся экипажи, и уже готовые, и строящиеся. Сказано — сделано. Развели огонь в печурке, раскалили клише и стали метить моим гербом задние стенки колясок снаружи.