Борис Попов - Неожиданность. Тетралогия [СИ]

Не очень давно были включены упражнения от ушкуйников. Прыжок вверх! Удар обеими ногами! Поворот в прыжке с одновременными ударами рукой и ногой! Пауз я не делал. Для зрителя это сливалось в единое верчение, как вращение лопастей у вентилятора на максимальном скоростном режиме.

На Ваню мои акробатические этюды подействовали просто ошеломляюще. Он лежал молча, раскрыв рот, и глаза глядели так, будто увидели что-то необычайное, типа кобылы, катающейся верхом на собаке.

Когда я закончил прыгать, вертеться, махать руками и ногами, Иван задумчиво произнес:

— А я нашим парням и не верил, что ты из ушкуйников. Думал, это они так просто болтают.

— Правильно думал. Это я как-то с Ярославом пошутил, а он и поверил.

— Да и я сейчас поверил! Так как ты, только лучшие бойцы двигаться могут!

— Я у ушкуйников учился, у лучших из лучших. Но в походы с ними не ходил.

— А человека убить можешь?

— Могу, и делал это не раз. Да и ты к этому готовься — нам черного волхва убить нужно обязательно, увернуться от него вряд ли получится, очень уж силен.

— Идет же атаман ушкуйников Матвей! Бывший воевода Богуслав! У тебя тоже есть опыт убивать — чего же тут я?

— Кто именно из нас сумеет достать черного волхва, сие нам неведомо. Наина говорит, что тебе может повезти больше, чем нам.

— Мало ли что она болтает, а я людей не убиваю!

— А ты думал тебя в смертельный поход ведут, только для того, чтобы Наину ублажать? Или нам всем рассказывать, как ты горазд кирпичи обжигать? Все это путешествие больших денег будет стоить: очень дорогие кони, которых надо кормить лучшим овсом или ячменем, еда для людей, проживание в городах, оплата доставки нас через море, особая одежда, оружие, обувь, кормление караульщицы-собаки, да мало ли еще что! И каждый лишний человек в тягость для моего кармана станет.

— Ну ты же не один идешь!

— Перечисли по именам, кто сколько денег на поход сдал, каких особо выносливых коней привел, обученных собак, чтобы после целого дня такой работы, как сегодня, еще и ночью не караулить, выставил. Кто нас одел, обул, вооружил, сделал запас еды, которая в дороге не испортится, — кулеши да каши варить нам будет некогда. Начни с себя.

Эта мысль была для юноши в диковинку. Он герой, идет человечеству помогать, его просто обязаны всем обеспечить! И вдруг выясняется, что он дорогостоящая и бесполезная обуза!

— Да я, я…

— Наина?

— Она приезжая!

— Можем не продолжать. Богуслав все детям оставил, их у него семеро. У Матвея жена беременная, а от прежних походов ни копейки не осталось. Так почему я тебя, не желающего с врагом биться, в поход должен вести? Какая с этого польза?

— Я буду биться!

— И при этом отказываться убивать?

— Ну я не знаю…

— А кто должен знать? У нас на все про все несколько мгновений будет — раз, два, три, четыре, пять — все, ты убит! Успел чего надумать, не успел, уже все равно — судьба твоя и всего человечества решена. Ты мертвый валяешься, в обнимку с такой же Наей, на Земле страшная катастрофа! Все, приехали!

Иван поднял посуровевший взгляд.

— Убью гада!

— Вот это правильно. А то пусть кто-то сделает что-то. В этой жизни взыск ведешь только с себя.

Внезапно Ванюшины глаза наполнились тревогой.

— Обижаешься на меня, мастер?

— За то, что ты всегда за мной первый идешь? Или за то, что я, в трудную минуту, на тебя, как на себя самого положиться могу?

— Сказал тут не то, вылепил явную глупость.

— И что с того? Ты по каждому вопросу должен свое мнение иметь. А мне ведь далеко за пятьдесят, дети старше тебя, и я давно оцениваю людей не по словам, а по их делам. И не зови ты меня больше, старший, мастер, говорили тебе и раньше.

— Другие же зовут!

— Ты еще может, как другие, меня хозяин или барин звать станешь? Владимир, Володя, или Вовка, — для тебя, как угодно. А то в походе будешь белой вороной выглядеть.

— Кругом я сегодня обделался!

— Ты великолепное оправдание ввел на все случаи жизни.

— Это какое?

— Мы — приезжие!

Дальше беседовали уже по-доброму, без лишних эмоций.

— Как же ты помнишь все эти взмахи руками и ногами?

— Каждый мах туда и обратно, или несколько движений вместе, называются упражнение.

— И много ты таких упражнений делаешь за одну зарядку?

— Штук пятьдесят, если время позволяет.

— Немало каждое-то утро, пятьдесят раз все это переделать.

— Это ты не понял. Упражнений всего пятьдесят, и каждое из них я по двадцать раз делаю. Это всего около тысячи упражнений. А чтобы не путаться, делаю их в однажды установленном порядке — это за этим, а это за тем. Просто я же не разом их выдумал. Вначале первые десять делал. Чувствую — маловато. То там что-то увидишь, то тут ухватишь, добавляешь. Последнему десятку у ушкуйников выучился.

— Надо и мне учиться! Поучи товарища!

— Зарядку освоишь сам, это не сложно, просто требует некоторого времени. Первые несколько раз я покажу. Именно ты, и никто другой, будешь решать, что именно из упражнений тебе в данный момент требуется, а без чего можно и обойтись — со временем всегда туго. Иной раз поспать гораздо важнее всех этих кручений. Если что будет непонятно, спросишь меня. Сейчас важнее другое — нужно обучиться навыкам боя с оружием. Как стрелять из арбалета и бросать ножи, я покажу — умения простенькие, наловчишься быстро, а тренироваться вместе будем. На саблях я тоже умею, но тут времени много надо, лучше бы тебе поучиться у другого умельца. Но по правде сказать, не больно-то и верится, что до этого у нас с врагом дело дойдет, мало времени нам отпущено. А вот выстрелить из уже заряженного самострела и следом тут же бросить нож — секундное дело.

— Володь, а чем ты так занят целыми днями? — спросил бригадир кирпичников, — церковь пока не строишь, с нами не сидишь, с домрой в руках мы тебя видим редко, а дома редко бываешь.

Рассказал ему обо всех своих заботах, приносящих деньги для будущего похода.

— А кирпич? А постройка церкви?

— Ни копейки пока не дали.

— А зачем делаешь?

— Чтобы вы с голоду не передохли. Начинали вместе, бросить бывших скоморохов жалко. Тебе-то я в своем большом хозяйстве место всегда найду, а остальные, если чем-нибудь недовольны, пусть идут на все четыре стороны.

— А как же производство? Встанет ведь все! Пока ты новых людей сыщешь — печи погаснут!

— Перекрещусь на радостях и никого искать не буду. А печки залить велю, чтобы пожара не было. Кирпичники с воза, мне зримо легче. И отдавая церковникам народные пожертвования, только вздохну с облегчением.

— А если попы спросят, почему кирпич не делаешь, церковь не строишь?

— Отвечу правдиво — разбежались нерадивые нехристи.

— А они…

— А мне на всю их шатию-братию наплевать. Храм вызвался сам строить, никто мне это дело не поручал. Денег мне церковь копейки не дала, сам собрал. Епископ Герман на эти рублики давно целится, хочет перед Киевом выслужиться. А тут вдруг я их сам ему принесу! Звание святого, конечно, не присвоят, но и взыску никакого не будет.