Борис Попов - Неожиданность. Тетралогия [СИ]

— И что?

— Она может договориться с кем угодно, просто почувствовав чужие мысли.

— С вами, с людьми, возможно и может, а мысли дельфинов для нее недоступны.

— У них стоит какая-то защита?

— Как и у вас — ничего нет.

— А в чем же трудности?

— В мышлении. Ни люди, ни дельфины не стали мыслящими существами самостоятельно. Задатки к этому были у обеих рас, но развиваться вам до мыслящих существ нужно было еще очень долгое время, не меньше миллиона лет.

Если бы в развитие человечества не вмешались мы, как ты выражаешься — полярники, а дельфинов не подправили существа с Большой Медведицы, будем их для краткости звать — медведики, на Земле было бы на один вид крупных мартышек больше на суше, и на один вид мелких китов побольше в воде.

Пусть вы были бы умнее всех прочих обезьян, чаще хватались за палку и более ловко отбивались от хищников, но вы все равно еще очень надолго остались зверями. И дельфины бы блистали на фоне бестолковых собратьев-китов, но не развили бы абстрактное мышление, хитроумный язык, сложные взаимоотношения.

Это случилось около ста тысяч лет назад. И нам, и медведикам нужны были помощники. Мы выбрали вас, наши интересы были на суше, а медведики существа водные, их интересовало морское дно, и они занимались с дельфинами.

В людей и дельфинов были заложены две кардинально разные системы мышления, и совершенно по-разному устроен у вас сам мозг. Ваши мозги далеки друг от друга, как Северный Полюс от Южного.

— Наши ученые не находят большой разницы!

— С этой точки зрения между вашими учеными и кретином с детства вообще нет разницы.

— Как это?

— А вот так. Пока ты приходил в себя, мне пришлось пройтись по твоей памяти. Уж не взыщи, должен я знать, с кем мне придется прожить какое-то время.

— Чего уж там, говори по делу.

— Закончу свою мысль. Это нам поможет в дальнейшем. Теперь я знаю, что ты из будущего, перенесен сюда против своей воли, женат. Теперь мне ясны ваши представления о природе, мире и человеке в 21 веке. Я, для удобства и простоты общения, перестроился на вашу метрическую систему СИ, мне она кажется удобнее здешних вершков да пядей.

За 900 лет вы сделали большой рывок в научных знаниях, но знания о мозге у вашей цивилизации пока зачаточные. У вас нет рабочего механизма для сравнения. Уровень функционирования мозга определяется системой недостоверных тестов, из них выводится совершенно дурацкий Ай-Кью, который по большому счету ни о чем не говорит.

Головной мозг, это ведь в сути самый совершенный компьютер, а его сравнивают с другим мозгом по весу и количеству извилин. Это все равно, как сравнивать допотопную ЭВМ с ноутбуком времен твоей переброски.

Здание тех времен с этих позиций, конечно, превосходит твоего элегантного домашнего друга. Оно больше, набито ячейками памяти и разной электроникой, у него больше обслуживающего персонала. А дойдет до дела, глядишь, наш маленький друг кругом и обскачет.

А сравнивать ваш мозг и мозг дельфинов, это все равно что пытаться сравнивать кофемолку и кусок хлеба. Что лучше? От чего больше пользы? Если надо будет показать любимый фильм, кто из них лучше справится? Или на чем удобнее будет летать?

Нет ответа, и не может быть. Совершенно разные вещи нельзя занять общим делом. Сейчас в тебе открыт универсальный переводчик с любого из языков близких тебе наземных существ. Ты не задумывался, почему перевод начинается не с первых слов, а только после двух-трех фраз?

— Ну, переводчику нужно понять, что это за язык…

— Неверный ответ. Переводчик-человек, даже если бы он знал десять языков, начал бы перевод с первого предложения, абсолютно не вспоминая, что это за наречие.

Твой же универсал никаких языков не знает вообще, и не пытается их вспомнить. Он выходит в информационное поле Земли и ищет подходящую лингву. Вот на это и уходят первые фразы. Языки близко живущих народов похожи между собой, масса заимствованных выражений.

— Что-то я чужого ничего не знаю.

— Ты просто никогда не задумывался над этим. А скажи тебе что-нибудь вроде «гарна дивчина» или «шуткует хлопчик», сразу поймешь, хотя эти выражения не из русского языка.

— А почему же мой универсал не возьмет из информополя язык дельфинов и не вложит его в мою голову?

— Твое сознание неосознанно является незначительной ячейкой общего поля. Ты что-то изобрел или придумал, все это сразу же скачивается в общий банк данных. Иногда к тебе оттуда могут прийти знания и опыт от уже исчезнувших цивилизаций, вы ведь далеко не первые на Земле, а если приглядеться и проанализировать, то делается ясным, что отнюдь и не самые умные и умелые.

— Дельфины-то чем плохи?

— Они чужды информополю Земли, ибо созданы по инопланетному образу и подобию.

— А мы?

— А вы плоть от плоти и кровь от крови вашей планеты. Такой разум вам нами дан. Поэтому ищи не ищи в информополе язык дельфинов, его там нет. Аналитический аппарат отбора не может отделить их язык от шума ветра, плеска волн, тарахтенья двигателя, скрипа колеса. А из-за абсолютной чуждости мышления напрямую вам никогда их не понять. Поэтому столько лет и не можете поговорить друг с другом.

— Почему же тебе удается с ними договориться?

— В мой разум встроен универсальный космопереводчик, не твоему местному толмачу чета. В универсал заложены данные о манере мышления и языках всех 97 видов разумных существ, населяющих нашу Галактику. Поэтому ему доступ к вашему информационному полю не нужен — Медведики вместе с дельфинами учтены в нем давно. Мне нужно только как-то сформулировать свою мысль и обозначить, кому она предназначается, дальше космик все сделает сам.

— Между звездами так общаетесь?

— Метров на двести максимум распространяется сила его действия. Но это мысль, и она не нуждается в том, чтобы ты цокал или свистел по дельфиньи. Так что вперед, к морю! — и квартирант притих.

Я открыл глаза. Народ, притихший на период пока шла беседа с Полярником, и думая, что я опять коматожу (или коматозю), радостно загалдел.

Сила вернулась ко мне рывком, сразу, и я сел. Чувство голода, резко появившееся из-за пропущенного мною обеда, внятно давало о себе знать.

— Поесть бы чего…, сильно кушать хочется…

Опять взрыв народных эмоций.

— Кулеша полно, мастер! Сальца ему отрежьте! Хлеба побольше!

И меня усиленно взялись кормить, видимо предполагая, что мое падение — это признак постоянной голодухи. Еды я, действительно насовал в себя немало — денек был нелегок, а потом отвалился на выделенную мне попону, уложив голову на заботливо подсунутое кем-то седло.

Рядом присел Богуслав и стал докладывать о пропущенных мной событиях.

— Двурукого протоиерей залатал на славу, остался только малозаметный розовый шовчик. Божий дар, чего уж тут говорить.