Борис Попов - Неожиданность. Тетралогия [СИ]

Я не торопясь ждал, вставляя иногда ненужные замечания. Потом доморощенный поэт стал писать второй и третий варианты. Его недоумение по этому поводу, было пресечено старшим. Я объяснил молодцу, что при похищении всей песни мы очень быстро потеряем лидирующие позиции среди скоморохов, которые завоюем сегодня.

— А как же это у нас получится?

— А вот гляди: в стихах утверждается, что костяк Новгорода, основа благосостояния города — это торговые люди. Ты слышал хоть одну похожую песню? Таких почетных превозношений нет ни об одном сословии. Про отдельных народных героев, богатырей и князей есть. А про купцов, бояр, ремесленников ушкуйников — ни про кого ведь ничегошеньки нет. То есть наше творение станет тем, без чего на сборе торгашей обойтись нельзя. Кто сэкономит, будет опозорен на весь Новгород. С ним просто будут стараться не иметь дела. Главное — продвинуть песню сегодня. А дальше — уже ломить цену. Поторгуются и отдадут за свой гимн.

— Ну дай бог, чтобы ты был прав…

— Бог-то бог, да сам не будь плох! Если я окажусь не прав (вспомнился плакат советской поры), мне еще учиться, учиться и учиться…

Мы посмеялись и сели учить избранный мною на сегодня вариант. Всех для конфиденциальности пока решили не посвящать. Я сказал поэту:

— Оно, конечно, рано или поздно все всё будут знать, но торопить события не будем.

Попутно выходили поразмять косточки, немножко погулять. Олег, в это время, держал нам удобнейший столик в углу, на который всегда было много желающих. А за друга он вставал горой. Особенно, если товарищ подкидывал большие чаевые. Почему-то я их давал каждый раз, и ему, и детям.

Когда вернулись с очередной прогулки, какой-то красномордый купчик с друзьями доказывал, что они тут сядут обязательно. Половой стоял, как скала. Мы подошли и приняли участие.

— Что хотели, любезные?

Невзрачный мой вид противника не смутил.

— Да я, да мы…

— А вот я, пою с родственником для утехи, а так-то мы из ушкуйников. Перед тем как в поход уйти, булгарам спеть, зашли позабавиться. Купчишек, как ветром сдуло. Желающих дерзить самым страшным бойцам той поры не нашлось.

Олег кивал, довольный выданным ему карт-бланшем. Он весело улыбнулся и громко сказал:

— Все, что пожелаете уважаемые! Жалко, что вы сегодня без сабель, не узнают.

И пошел усаживать гостей на самые неудобные места на входе. Парнишка, с горящими глазами, спросил:

— Мастер, а ты в самом деле из ушкуйников?

Эх, молодые! Какие вы падкие до всякой ерунды! Я решил поиграть в Шварценеггера. И зловещим голосом сообщил:

— Дорвемся вечерком до врага, сам увидишь!

Малец глядел с восхищением.

— Старший, а расскажи, как бился.

— Не хочу.

Был бы пьян, врал бы долго и неутомимо. А сейчас — не желаю. Мы решили на рынок пока не бегать, пообедать спокойно здесь. Время уже подходило. Отобедали не спеша, разными вкусностями. Молодец хвалил меня за щедрость и широту души. Я его пресек, спросив, быстро ли он может писать по заказу. Ярослав подумал и сказал, что если ничего не мешает, как сегодня, то быстро.

— А зачем тебе бродить с другими музыкантами и бить в барабан? Жильем я тебя уже обеспечил.

— А кушать?

— За каждую заказанную песню будешь получать по рублю. Сколько ты тратишь за месяц?

— Рубль, если не прижиматься особенно.

— А тут будет гораздо больше. Пять монет гарантирую.

— Ну уж…, — не поверил поэт.

— Да уж.

— А что же раньше?

— Тогда меня еще не было. Вы впятером на базаре пыль подымали!

Ярик верил и не верил в такую прибыль. Потом вспомнил, что я еще и ушкуйник, значит обманывать не буду, и расцвел от таких перспектив.

— А для сегодняшнего купца, как там его звать, написал?

— Его зовут Дормидонт, все готово.

— Да, я же видел стихи, правда, прочитать не успел. Покажи.

Парень выдал бересту. Быстренько вспомнил мелодию. Ну, вот и готово. Поболтали еще, а затем пошли на рынок.

Там наши, уже поевшие, пели и плясали. Вклинились в процесс. Я пел и рассказывал анекдоты, Ярослав стучал в маленький барабан. Около четырех часов подошел купчина с окладистой бородой.

— Появился у вас старшой?

— Здесь, — бойко ответил я.

— Я Дормидонт. Пытался нанять на мои именины на сегодня, твои условия не говорят.

— Условия просты. Семь песен поем за рубль, остальное гости платят, по полтиннику.

— Что-то очень дорого. С других купцов брали меньше.

— Вот и иди, ищи дешевку, — ответил я, оборзевший после получения ведунских денег практически ни за что. — Нам работать не мешай. Посидите на сухую. Можете сами спеть, порадовать друг друга.

Ребята заржали.

— А анекдоты у вас будут?

— Только новые и самые смешные.

— Сам Акинфий будет.

— А кто это?

— Старшина нашего рынка.

— Вот ему и попоешь лично.

Ржание в нашей ватаге усилилось. До меня медленно стало доходить. Не понимают молодые важность наличия такого человека на этой сходке.

— А много их на город?

— Двое.

— А что делают?

— Разбираются за нас с посадником, княжескими людьми, скрепляют сделки, поручаются за тех, кому можно в долг дать, предоставляют участки под лавки, да мало ли что. Акинфий сам из богатейших купцов, очень влиятельный человек. Куча лавок, магазины свои. Держит не одну ладью. Владеет большой кузницей, двумя мельницами, сукновальни, конюшню большую держит. Льняное масло делает. Все в жизни у него получается. Не нам чета. Нашим многим помог в трудную минуту. Удивительно, как ко мне решил сегодня пойти. Большой человек.

Слова купца были для меня как бальзам на рану. Такого человека мне надо увидеть обязательно. Цены тут ломить не время.

— Ладно, с тебя будет полтинник, с гостей так же.

Народ недовольно зароптал.

— Мастер, да сегодня же ты сам с нами.

Не оборачиваясь, ответил.

— Вот я и решу.

Слышно было, как зарычал на непокорных Иван.

— Завтра же пойдешь по помойкам рыскать…

Ну, точно унтер Пришибеев! С таким замом горя знать не будешь, всех непокорных построит. Купчина, довольный выигранным торгом, обещал зайти чуть попозже. Ребята продолжили выступать дальше. Я отвел Ярослава в сторонку.

— Ну, ты понял, почему я цену опустил?

— Денег, наверное, нету.

— Их у тебя нету, а мне — хватает. Весь смысл сегодняшнего вечера состоит в общении со старшиной.

— Платит же Дормидонт!

— А Акинфий сделает нам имя лучших из скоморохов. И очень скоро.

— Как это?

— А ты сейчас вставишь его в сегодняшнюю новую песню, дополнишь ее, подчеркнув, как он радеет за своих купцов.

— А он радеет?

Еще как. Я махнул парням, чтобы продолжали, и мы пошли. По ходу купили бересты, чернил и перьев и присели на свободное место. Их было немало, много купцов ушли по Руси за товаром. Поэт писал, я донимал его малонужными советами, правда, пару раз — удачными. Ярослав в жизни еще не ориентировался. Молод, горяч, но нуждается в переломные моменты в некотором руководстве, как было сказано в одном прекрасном фильме. Возились около часа.