Николай Дронт - Начало пути [litres]

Первым делом пошел на работу. Узнать новости, послушать про директрису. А кто у нас лучше всех знает всё про всех? Знамо дело, иду в столовку. Тетя Даша захлопотала, налила чаю, подсунула пирожок и стала рассказывать. Директриса – армянка, разведена, но очень, очень яркая женщина. С кем-то в райцентре у нее близкая дружба, потому и назначили к нам. Нормальная вроде. Обещала ничего не менять, но посмотрим. Из главного – Бухарика окрутила Степанида, заведующая районной метеостанцией. Володька переехал к ней жить. Леночке, дочке Степаниды, пять лет, она стала его звать папой. Важнее другое, он уже месяц совсем не пьет. Сидит на таблетках и порошках от алкоголизма. Если продержится еще два месяца, обещали сделать завкинотеатром. Остальные новости в том же роде. Ничего плохого не случилось, что уже хорошо.

Был представлен Нури Ваграмовне, на вид ей не больше тридцати, но на лице много косметики, значит, стоит добавить еще лет пять. Яркие черты лица, ухоженные руки, высокий начёс на голове. Много золота. Обручальное кольцо на левой руке. Вдова или католичка? На меня почти не обратила внимания. Поздоровалась, выслушала, что сказала тетя Даша, скользнула равнодушным взором, ответила положенными словами и вернулась к своим бумагам. Роковая женщина, у нас в поселке таких почти и нет. Даже не сообщила, что мой отпуск за свой счет отменила, величественно распорядившись: «Пусть просто так гуляет». Спасибо, конечно. Однако странно.

Пошёл в фотостудию. Никто сниматься пока не хочет, но я же решил учиться. Фотографировать надо после постановки света. Для портретов на документы лампы выставлены мною раз и навсегда, надо подумать про художественную съемку.

Начинающие художники перерисовывают классические мраморные… ладно, пусть гипсовые модели. Где сейчас возьмешь мраморный бюст? Чем я хуже художников? Ставить светотень фотографам тоже надо уметь. Где найти бюст, все поняли? Подсказка – красный уголок, Владимир Ильич Ленин. В любом месте Союза найдется. Однако размер великоват. Хорошо бы поискать голову в натуральную величину. И ведь нашлась! На складе мне Фёдор Тимофеевич отыскал. Поясная модель, почти в натуральную величину. Причем вес смешной, явно не гипс, больше похоже на пенопласт.

С моделью разобрался, с освещением проще. Из фотостудии таскать туда-сюда светосистему глупо, проще купить. Благо в универмаге вместе с другими фототоварами продаются галогеновые осветители. Маленькие, легкие, но без стоек, только с резьбой для крепления. Купил два, больше не было. К ним фото-струбцины и экран для проецирования на штативе.

Пока у себя в изостудии ставил бюст, крепил струбцины и экран, пришли Попик с Нинкой. Послал их за Жанной и Лёлей, чтобы рассказать новости всем разом. Зря я так поступил. Девчата заинтересовались, что я делаю, и сразу предложили позировать вместо Владимира Ильича. Еле удалось их уговорить подождать. И то только потому, что фотоаппарата не было.

Весть о том, что уезжаю, вызвала легкую панику. Но я ее сразу прервал, пригласив всех желающих приехать летом в Москву. Отдохнуть, осмотреться. Обещал поводить по городу, показать интересные места. Квартира малогабаритная, но двухкомнатная, разместимся как-нибудь. Ребята немного успокоились. Им идея понравилась.

Колька важно, как будто сам придумал, объявил: – Мы с Нинкой думаем на МИСиС не заморачиваться. Пойдём сразу в зиловский втуз.

– А чего так? – удивилась Жанна.

Нина слегка покраснела.

– Мы после восемнадцати хотим пожениться. Родители согласны.

– Ага! Вдруг я ей малыша заделаю, бабки будут нужны.

Девочка раскраснелась еще больше, но поправила мальчика:

– Нет! Мы подождем с малышкой до получения диплома.

Так. Тут всё ясно. Пацана захомутали всерьез. Судя по разговору, они не согласовали только одно – кто у них будет, малыш или малышка.

Лёля вставила:

– Я в медицинский. Только не решила, в Сеченовский или в Пирогова.

– В чём разница? – спросил нетактичный Попик.

– Ну это же всем понятно! – несколько туманно ответила девочка.

Мне, например, совершенно не понятно. Боюсь, Лёлька тоже разницу понимает плоховато, но не хочет ударить в грязь лицом.

– Я тоже еще не решила, – вклинилась в разговор Жанна. – МГУ точно. Но вот мехмат или физфак, пока думаю.

Жанка может. Сама умная, да еще родители под-натаскают.

После ребят к Коле Киму зашел. Тот при Светке дела обсуждать не стал, повел к Михе. Миха-младший дрыхнет. Толстенький такой, симпатичный. Зинка чай накрыла и с нами села. Говорю им, так, мол, и так, из поселка звонить боялся, а из Питера связался с человеком. Тот берет всё, что пришлют. Я запросил гарантий, так он мне пять сотен телеграфом перевел. Вроде аванс на расходы. Ну и выкладываю на стол стопочку бумажек. Народ обрадовался. Во-первых, своих денег меньше тратить. Во-вторых, раз аванс прислал, значит, точно икорки хочет. Похлопали мне по плечу, поблагодарили. Решили дело в долгий ящик не откладывать.

Маршрут будет такой: грузовым самолетом до Питера, потом до Владивостока, а там перегруз на железку. Зинкин отец обещал лично отслеживать груз. Он в авиаперевозках работает.

Завтра-послезавтра контейнер надо будет взять. Он тяжелый, металлический, килограммов пятьдесят весит, на себе не допрешь. Ким обещал найти машину. Мои ящики с инструментами тоже не полкило весят. Чтобы их не таскать, контейнер закинут к нам в сарай. Бочонок икры Колян привезет вторым рейсом. Полста кило можно и на санках отвезти, но зачем корячиться?

На Михе крепления из досок, чтобы банки не побились, а бочонок и мои ящики не двигались. Я еще затребовал что-нибудь, чем можно переложить, чтобы инструменты не бултыхались. Миха обещал ветошь или сетки.

После упаковки вновь арендуется машина, контейнер везется в аэропорт. Там взвешивается, опечатывается и ждет грузового самолета. Те обратно летят пустыми, попутный груз берут с удовольствием. Затем дожидаемся телеграммы, и Колян летит за деньгами, а заодно переадресует ящики на Москву.

Когда мама пошла за фотографией с бала-маскарада, Лёля чувствовала, что этим дело не кончится. И точно! Вместо того чтобы справить Новый год вдвоём, пошли в гости. У Лёшки оказалось много книг. Вот почему он такой начитанный, не зря его Вумным зовут. И судьба у них оказалась схожа. Его мама подпила и рассказала, как влюбилась в блатного, а тот сел. Наверное, Лёша от него. Она сама слышала, как ребята говорили, что у Писаря отец авторитет и сидит. Бедный! Тоже отца ни разу не видел.

От таких дум девочке стало немного грустно, но мысль о том, что не одна она такая безотцовщина, была приятна. Пусть тетя Люба не столь верна, как ее мама, и вышла замуж за другого, но сына воспитала хорошего. Интересно, его отец им пишет?