Гордон Догерти - Assassin's Creed. Одиссея [litres]

Геродот повторил мистические знаки пальцем на земле. Они были похожи на геометрические фигуры.

– Это, – указывая на грязь, пояснил Геродот, – зовется мудростью Пифагора.

Кассандрой овладело возбуждение.

– Да, – кивнул историк, заметив, что его собеседница улавливает смысл сказанного. – Философ, политик, геометр… один из величайших умов, дарованных Элладе. Пифагор был в числе немногих, понимавших наследие тех, кто пришел раньше.

– Но говорят, что мудрость Пифагора утрачена, – сказала Кассандра, вспомнив разговор подвыпивших мужчин в кефалинской таверне. – Пифагор умер более шестидесяти лет назад, и вместе с ним умерли его знания.

– Я тоже считал его мудрость утраченной. – Геродот указал на копье. – И эти символы – лишь фрагмент тех непостижимых знаний. Но представь, если бы удалось полностью воссоздать его мудрость? Если бы ныне живущие обрели знания, позволяющие делать предметы вроде твоего копья или пирамиды, которую ты видела в пещере культистов? А если я тебе скажу, что культ настойчиво разыскивает исчезнувшие сочинения Пифагора?

Возбуждение Кассандры сменилось холодной дрожью.

– Боги не должны этого допустить.

– Те же слова говорил и Леонид. Он знал немного, но и этих знаний ему хватило, чтобы понять: стремящиеся заполучить древнюю мудрость превратят ее в оружие, а значит, с ними нужно биться насмерть. Ты – наследница спартанского царя, и потому тебя и твоих близких необходимо спасти. Идет игра, понятная лишь единицам. Но угроза нависла над всем миром.

Геродот встал и медленно зашагал вниз по тропе. Кассандра хотела последовать за ним, но историк покачал головой:

– Посиди здесь еще немного и поразмышляй над моими словами.

Кассандра провела возле выщербленного каменного льва еще час. Она сидела, смотрела на бухту, представляя, сколько костей погребено в прибрежных песках. Почти весь оставшийся хлеб она скормила Икару. Попытки разобраться в словах Геродота откликались в молодой женщине то тревогой, то удивлением. «Черт бы тебя побрал, историк. Твои ответы приводят с собой тысячу других вопросов», – устало рассмеявшись, подумала она. Затем встала, произнеся вслух:

– Надо спешить в Афины за настоящими ответами.

Раздался пронзительный свист, и что-то вонзилось в землю у самых ног Кассандры.

Она проворно отскочила, припав к земле. Древко прилетевшей стрелы еще подрагивало. Глаза Кассандры обшарили все скалы за спиной. Никого. А потом она наконец увидела стрелка. Он стоял на выступе, взирая на молодую женщину, словно бог.

– Деймос?

Кассандре вспомнилось странное ощущение, охватившее ее на корабле в ночь отплытия из Кирры, и волна, поднятая неведомым кораблем. Интуиция ее не обманула: их действительно преследовали.

Деймос молча повернулся и будто растворился в воздухе. Несколько секунд Кассандра смотрела на опустевший выступ, затем бросилась вдогонку. Она быстро вскарабкалась по склону, затем, немного помедлив, подтянулась на руках и выбралась на площадку. Кассандра не ошиблась: Деймос был там и ждал ее.

– Ты преследуешь меня от самой Кирры? – спросила молодая женщина.

– Я тебя помню, – сказал он, не отвечая на вопрос. – Я был совсем младенцем, но помню, как ты держала меня на руках.

В сердце Кассандры вспыхнуло пламя, угасшее много лет назад. Оно горело внутри стальной клетки.

– И я никогда не забуду, как держала те…

– Родители согласились на то, чтобы сбросить меня с горы, – равнодушно перебил Деймос Кассандру. – Но столкнула меня ты… Да, ты столкнула меня вместе со старым эфором, обрекая на смерть. Я это видел. Золотая пирамида показала мне правду.

– Нет, – попыталась возразить Кассандра. – Я пыталась тебя спасти. Алексиос, ты должен мне верить. Я и представить не могла, что ты выжи…

Деймос резко повернулся к ней. Ветер, дувший с моря, прибивал волосы к исполненному ненависти лицу.

– Алексиос погиб в тот вечер. Деймос – такое имя дала мне моя настоящая семья.

Кассандра сердито склонила голову набок. Пламя, вспыхнувшее было в ее груди, быстро угасало.

– На вашем пещерном сборище я узнала, что мы с тобой занимаемся одним и тем же – разыскиваем нашу мать.

Деймос тоже слегка склонил голову:

– Если ты ее ищешь, значит она бросила и тебя тоже.

– Даже если мы и оказались брошенными, мы выжили. И мы снова можем стать одной семьей. Надо лишь найти нашу мать.

– Мне она не нужна.

– А вот твои культисты думают иначе, – отрезала Кассандра. – Своей следующей жертвой они наметили Миррин.

Деймос ответил не сразу.

– Культ нуждается в нас, поскольку мы особенные, – хрипло произнес он. – Но ты это уже знаешь, не так ли?

Деймос мотнул головой в сторону льва на каменном постаменте.

– Значит, ты не станешь искать ее вместе со мной? – спросила Кассандра, делая шаг назад.

– А ты готова искать ее вместе со мной? – задал встречный вопрос Деймос.

– Я не буду частью этого… – Кассандра выплюнула последнее слово: – Культа.

Установилась напряженная тишина.

– Тебе все равно не скрыться от них. Насколько я понимаю, ты держишь путь в Афины, – нарушил молчание Деймос. – Знай же: культ уже там. Когда доберешься до Афин, передай Периклу и всей его высокородной швали, что они тоже значатся в нашем списке.

Он шагнул в узкую расщелину, скрывшись в клубах сернистого пара.

– Алексиос! – крикнула ему вдогонку Кассандра.

– Не вздумай следовать за мной, сестра, – донесся изнутри расщелины его голос. – Скажи спасибо, что оставляю тебя в живых… Пока.

Воздух в Пирейской гавани представлял собой странную смесь запахов едкого матросского пота, навоза, вина, пекущихся хлебов и жарящихся морских лещей. А также в гавани было очень много людей. «Какое столпотворение», – подумала Кассандра. Голоса слышались отовсюду. Лаяли собаки. Над головами кружили орущие чайки. Куда ни глянь – торгующиеся, спорящие или просто болтающие люди. У причалов стояли военные галеры, по сходням которых поднимались и спускались солдаты. В их одеянии было только два цвета: белый и голубой. Цвета афинской армии. От других причалов, где разгружались юркие торговые суда, отъезжали повозки, доверху набитые мешками с зерном. Поскрипывая колесами, они катились по белым выщербленным плитам гавани.

Кассандра сошла с «Адрастеи» на причал. Словно бедняк, завороженный видом сокровищ, она смотрела поверх людских голов туда, где в двух милях от гавани раскинулся знаменитый город Афины. Издали он являл собой море красных черепичных крыш, среди которых мраморным островом поднимался Акрополь, обрамленный потрясающе красивыми храмами и монументами. Ничего подобного Кассандра не видела ни на Кефалинии, ни в местах своих странствий, не говоря уже о Спарте.