Гордон Догерти - Assassin's Creed. Одиссея [litres]

– Так который же из сорока двух? – спросил зверь, и его голос звучал, как дробь боевого барабана. – Всем снять маски!

Сердце Кассандры сжалось от страха. Мозг лихорадочно искал выход.

– Деймос, у нас так не принято. Мы предпочитаем оставаться неизвестными друг для друга, – возразил какой-то культист.

Это немного успокоило Кассандру. Затем вперед вышла Хрисис:

– Мы выкажем нашу приверженность культу так, как делали всегда. Каждый вместе с тобой, нашим лидером, возложит руку на священный предмет. Ты, Деймос, увидишь то, что видит стоящий рядом с тобой, и все тайное сразу станет явным.

Деймос шумно спустился по лестнице, ведущей от покореженной двери в зал, и через мгновение оказался возле пирамиды. Он смерил взглядом застывшую Кассандру.

– Будь по-вашему, – прорычал он. – Начнем с тебя. Клади руку на пирамиду и говори, что видишь. Солгать не получится, потому что мы будем видеть одно и то же.

С этими словами Деймос положил ладонь на грань пирамиды.

Кассандра пристально смотрела на лидера культистов. Его желто-карие глаза пылали ненавистью. На мгновение она увидела в них свою погибель. Но что ей оставалось делать? Кассандра опустила ладонь на противоположную грань пирамиды. Ничего не произошло. Ей вдруг отчаянно захотелось посмеяться над этими напыщенными глупцами. Но еще через мгновение молодой женщине показалось, будто мул лягнул ее прямо в голову.

Шея Кассандры изогнулась. Мозг озарила яркая белая вспышка. Это не было похоже на воспоминания, ее окружала другая реальность. Кассандра чувствовала вкус осеннего воздуха, запах мокрого папоротника-орляка, слышала птичьи трели в Эвротском лесу.

Она была в Спарте.

Я ползком пробираюсь сквозь папоротник. Над головой – свинцовое небо. Впереди – упитанный кабан. Добыча, за которой я веду наблюдение. Я думаю о том, какое у него вкусное мясо. А еще – как удивятся взрослые. «Надо же, – скажут они. – Ей всего семь лет, но она сумела завалить кабана». Я опускаюсь на колени, отвожу руку с копьем, затаиваю дыхание, целя острием в кабаний бок. И вдруг меня одолевают сомнения. Если выждать, я упущу добычу, или …

В этот момент, вспыхнув серебристой молнией, у меня над головой пролетает другое копье и впивается в землю, напугав кабана. Зверь с визгом убегает. Я вскакиваю и оборачиваясь навстречу таинственному копьеметателю .

– Кто здесь? – кричу я. – Выходи!

Из-за деревьев выходит мама, укачивая малыша Алексиоса .

– Промедление … – начинает она .

– … смерти подобно, – чуть не плача, заканчиваю я, понимая, что не усвоила ее урок. – Отец огорчится, узнав, что я все еще не готова .

– Твое тело крепнет. Упорством ты тоже не обделена. Но нужно точно знать, когда действовать. Это самый главный из всех навыков .

Мать подходит ближе. Алексиоса она укладывает на ствол упавшего дерева, затем вытаскивает и очищает от земли пущенное ею копье .

– Пожалуй, настало время познакомить тебя с этим копьем .

Я беру оружие в руки. Даже при свете пасмурного дня его наконечник ярко блестит. Половина древка сломана, но мне такая длина – в самый раз. Это прекрасное копье .

Стоило мне дотронуться до острия, выкованного в виде листа, как внутри возникает странная дрожь .

– Я … что-то чувствую .

– В самом деле? – улыбается мама .

Я несколько раз дотрагиваюсь до острия, и оно неизменно посылает мне эти странные ощущения .

– Это не простое копье .

– Конечно. За ним тянется длинная невидимая цепь могучей силы. Оно побывало в руках целой династии героев. Кровь этой династии течет в тебе и во мне. А давным-давно эта кровь текла в жилах царя Леонида .

– Так это копье … принадлежало … царю Леониду? – охрипшим от изумления голосом спрашиваю я .

Мама улыбается, гладя меня по щеке:

– Леонид был необычайно мужественным спартанцем. В битве при Фермопилах он пожертвовал собой ради Спарты. Ты унаследовала его кровь и силу, которой он обладал. Мы способны видеть скрытое от глаз других. Мы с львиной быстротой отвечаем на опасность. Таков наш семейный дар. Однако не все это понимают. Кто-то ощущает нашу силу и стремится завладеть ею. Они попытаются лишить нас этого преимущества .

– Я им не позволю, – заявляю я с беспечной смелостью семилетней девчонки .

– Знаю, – отвечает мама. – Ты же воительница. Я бережно заворачиваю копье в кусок кожи, сознавая, что должна обращаться с ним очень осторожно. Кожаный сверток я засовываю в колчан. С небес слышатся раскаты грома. Я вскидываю голову .

– Буря надвигается, – говорит мать, поднимая Алексиоса .

Как ни странно, надвигающуюся бурю я ощущаю с осени. С тех самых пор, когда родители вернулись из Дельфов, где посещали оракула. Мама чувствует мою тревогу и протягивает малыша Алексиоса мне. Я сразу успокаиваюсь, целую брата в лобик и смотрю в его сверкающие желто-карие глаза …

Вскрикнув, Кассандра уронила руку. Воспоминания померкли. Молодая женщина смотрела на Деймоса. Он тоже смотрел на нее большими, словно две луны, желто-карими глазами. Ошибки быть не могло…

– Алексиос? – одними губами произнесла ошеломленная Кассандра.

Деймос потряс головой, не в силах поверить в происходящее. Так же одними губами он прошептал:

– Кассандра?

Она попятилась на негнущихся ногах.

– Ну что? – нетерпеливо выкрикнул кто-то из культистов. – Что ты видел, Деймос? Ей можно доверять?

Предводитель культистов молчал.

– Деймос, отвечай же, – взмолился другой.

И снова молчание.

Вперед выскочил третий культист:

– В таком случае позволь мне занять ее место. Мне нечего скрывать.

Просьба словно вернула Деймоса с небес на землю. Взревев, он сжал затылок культиста и ударил лицом о вершину пирамиды. Маска шумно треснула, разбрызгивая кровь. Тело культиста забилось в предсмертных судорогах, потом обмякло. Пирамида по-прежнему сияла чистотой; на ее поверхности – ни пятнышка. Зато лицо несчастного человека в маске превратилось в кровавое месиво. Часть культистов с воплями попятились назад, но те, что посмелее, окружили Деймоса.

– Что ты творишь? – вопрошали они.

Кассандра тоже попятилась, то и дело спотыкаясь. Достигнув двери, она повернулась и… со всех ног помчалась к выходу. Все внутри ее клокотало. Исчезли все ощущения. Молодая женщина не помнила, как проползла по узкому проходу, а оттуда выбралась наружу. Геродот ждал ее, как было условлено. Он что-то говорил, но Кассандра не слышала его слов. Она скрючилась, привалившись к скале, и судорожно дышала.

– Дорогая, что случилось?

Кассандра подняла голову. Историк смотрел на нее во все глаза.