Павел Дмитриев - Скрепы нового мира (Анизотропное шоссе, Iii)

Хорошо что никто не догадывается спросить: до какой именно?

Чуда не случилось, инфляцию в новой версии мира большевикам удержать не удалось. Годом бы раньше... тогда, осенью двадцать девятого, имелись все шансы восстановить доверие к ассигнациям: залить рынок серебром по твердому курсу, пустить по миру спекулянтов цветметом. Вовремя не успели, а запоздавшие полумеры больше походили на тушение пожара керосином. К рождеству осознавший всю глубину падения наркомфин призвал зайти с козырей, то есть провести интервенцию золотом, но был резко осажен с высот Политбюро. Подорванная безудержным импортом станков кубышка госрезервов показала дно.

Сегодня за один серебряный целковый дают порядка пяти сотен бумажных, к лету, судя по взятому темпу, дойдет тысяч до десяти. Граждане принимают происходящее со стоическим спокойствием: "пережили романовки, керенки, пятаковки, совзнаки трех мастей,**** переживем и червонцы". Главное что снова, совсем как пять лет назад, работают биржи, публикуется официальный курс к золоту и серебру. "Все, как было, только хуже" - написал в двадцать пятом году Василий Шульгин. Сегодня, из тридцать первого, впору рекурсировать его слова на зарождающийся НЭП версии 2.0.

... За размышлением о природе денег я не забывал про растопку нашей чудо-печки.***** В двадцать первом веке такие агрегаты называют буржуйками длительного горения и втихую, сторожась рейдов пожарнадзора, продают на оптовках. В Москве 30-х годов ничего похожего мне найти не удалось, хотя сама по себе конструкция необычайно примитивна. Последнее легко понять по цене: заводской слесарь справился с халтурой за три бутылки казенки, материалы с доставкой обошлись в червонец серебром.

Основа - толстобрюхий ацетиленовый баллон со срезанной верхушкой, чуть меньше метра в высоту, в диаметре сантиметров сорок. Внутри - главный и единственный секрет, подвижный поршень. Он делит топку на две части; внизу под ним горят дрова, над ним - догорают пиролизные газы. Воздух поступает сверху через трубу, которая заодно служит штоком для поршня. По мере выгорания топлива, очаг горения неторопливо ползет вниз. Одной загрузки с запасом хватает на целый день. КПД - заметно выше среднебуржуечного. Золы практически нет, вытряхивать остатки приходится не чаще, чем раз в две недели. Но самое важное достоинство в условиях пораженного кризисом индустриального города - вместо дров можно использовать любой горючий мусор. Как правило - условно бесплатный, то есть честно скоммунизженный с "родного" завода.

Минус один - процесс запуска выходит уж больно мешкотный. Нельзя просто так взять и свалить в топку старые, пропитанные маслом трансформаторные обмотки, отходы тарного цеха и кипу непроданных газет. Приходится чередовать слои, по возможности перемешивая их друг с другом. Ведь печь в спальне вообще штука опасная, а кустарная, да еще длительного горения - опасна втройне. Попадется в небрежной укладке насквозь пропитанная водой чурка, остановит поршень, как результат - обратная тяга и полная комната дыма. Это в лучшем случае, в худшем - можно серьезно, а то и до смерти, угореть.

Огонь ровно загудел в трубе минут через двадцать.

- Ну вот, теперь можно и... бодро начал я, но обернувшись, враз осекся.

Александра спала, свернувшись клубочком под пуховым одеялом. Тазик с ледяной водой оставлен на видном месте, рядом расплывшееся в брусок шоколадного цвета мыло. Бессловесный намек на нелегкий выбор - моржевать прямо сейчас, или подождать часик, пока прогреется комната.

Выбрал первое. Надо успеть получше выспаться, и непременно, на зависть соседям, "доделать" с утра то, что мы не успели сегодня. Следующую пару дней будет не до любви - завтра вечером, сразу после работы, мы едем в Ленинград за спрятанным пять лет назад паспортом 21-го века. Не потому, что он нам позарез понадобился - просто я боюсь, что фантастический документ случайно найдет кто-то другой.

\\\*Роль частного торговца в снабжении населения в те годы была огромна: из 551,6 тыс. предприятий розничной торговли, работавших в 1927 г., на долю частника приходилось 410,7 тыс. - около 75%.\\\

\\\**Урожай 1930 года и правда был рекордным - по годам, в млн. тонн: 1928 -72,3; 1929 - 71,7 1930 - 83,5; 1931 -69,5; 1932 - 50,1.\\\

\\\***В реальной истории имел место обратный процесс: в 1929-1931 гг. из рядов ВКП(б) исключили около 250 тыс. человек, значительную часть - за принадлежность к "правому уклону".\\\

\\\****Хождение "совзнаков" продолжалось пять лет, с 1919 по 1924 годы. Если не учитывать две деноминации, то совзначный рубль обесценился за это время в 50 миллиардов раз.\\\

\\\*****За основу конструкции взят котел "Бубафоня". Как ни странно, но устройства подобного типа появились только в конце 20-го века.\\\

* * *

Привокзальная рюмочная уравнивает граждан не хуже бани. В едком махорочном дыме мерно колеблются крепкие кепки рабочих. Испуганные интеллигентские шляпы жмутся к задорным каракулевым пирожкам мелкоранговых совбуров. В бурую массу сливаются сочащиеся клочьями ваты телогрейки, вытертый дореволюционный рубчик, новый английский драп. Все как один запивают собственный пайковый хлеб торопливым белесым самогоном. Отдельно тут подают только жидкий чай и отвратительные, изготовленные из соевых бобов с сахарином сладости; каждый недовешенный фунт этого добра стоит дневного заработка.

Живительная волна второй версии НЭПа не успела докатиться до массового общепита, кое-как возродились лишь первоклассные космополитические рестораны. То есть "Метрополь" вполне доступен и как всегда великолепен, говорят, нежная молодая стерлядь вновь заполнила стоящий прямо в центре зала бассейн. По вечерам там играет джаз Уитерса, в составе которого знаменитый на весь мир нью-орлеанский саксофонист Сидней Беше и какая-то негритянская певичка. "Националь" пытается взять свое трубачом Скоморовским и любимым уголовной шпаной Утесовым. "Прага", что на Арбате, традиционно нажимает на роскошные перфомансы с цыганами и блины с расстегаями.* Есть одна лишь досадная мелочь - везде за ужин придется платить золотом. Столько серебра в кармане не унести.

Все как было, только дороже.

За длинный, липки от грязи стол забегаловки садятся ценители иного: тут по крайней мере дешево, тепло и даже слегка культурно. Вот сосед слева уткнул пропитый багровый нос в подстеленную на манер скатерки "Вечерку", вслух и по складам вычитывает трешь из криминальных сводок:

- В Пугачеве арестованы две женщины-людоедки из села Каменки, которые съели два детских трупа и умершую хозяйку избы. Кроме того, людоедки зарезали двух старух, зашедших к ним переночевать...

Расхожая страшилка, выжатая журналистом из базарного слуха, реальные случаи людожорства чекисты прячут за семью замками. Однако истина в рюмочной никого не интересует. Тут всегда кто-то неправ.