Сергей Катуков - Ангелёны и другие. Сборник рассказов

Не могу даже сказать, насколько сильно я был поражен. Это казалось невероятным, я едва этому верил: люди платили за то, чтобы попасть туда. Громкоговоритель будил отдыхающих по утрам, — они не могли его ни выключить, ни сделать тише, — созывая к трапезе в общественные столовые, настойчиво увещевал принять участие в дурацких соревнованиях и затем приказывал возвращаться обратно в домики, где их запирали после одиннадцати вечера. Батлин изобрел лагерь отдыха по стандартам лагеря для военнопленных, и — такова Британия — людям это нравилось.

Домики были маленькими, но в них имелся ковролин, электрический свет, водопровод, обслуживание горничной — роскошь, которую большинство клиентов не знало даже в собственных домах. На четырех постояльцев приходилась одна ванна, расположенная на улице. За три фунта в неделю житель кампуса получал трехразовое питание, вечернее развлечение в диапазоне от бальных танцев до шекспировских пьес, плавания, стрельбы из лука, игры в кегли и катания на пони. Это звучит наивно, но я не совсем понимал привлекательность всех этих развлечений, пока перед теперешним путешествием не прочитал книгу «Лагеря отдыха в Британии XX века», написанную историком из университета северного Иллинойса Сандрой Труджен Доусон. Из нее я узнал, что самым распространенным развлечением постояльцев таких кампусов был секс. «Многие официантки, — пишет Доусон, — были проститутками», что придает совершенно новое звучание слогану кампуса: «Лагерь Батлина — здесь вы встретите тех, кого хотели ли бы встретить». Секс был сколь случайным, столь и необузданным. Сотрудники совокуплялись друг с другом и гостями так много, как только могли. В некоторых кампусах, сообщает Доусон, служащие организовали тайную систему начисления баллов: пять очков — переспал с женщиной-постояльцем, десять — победа над красоткой, пятнадцать — над женой управляющего кампусом. Толпы сбежавших от родительского надзора подростков устремлялись в кампусы исключительно для секса с такими же безбашенными сверстниками.

Послевоенные годы были золотой эпохой кампусов. Лагерь Батлина в Скегнессе мог похвастаться монорельсовой дорогой и собственным небольшим аэропортом. К началу 1960-х два с половиной миллиона людей в год посещали лагеря отдыха. Традиционные прибрежные отели и пансионы с бессилием наблюдали, как угасает их бизнес. В отчаянной попытке включиться в соревнование владелец одного отеля по имени Д. Э. Кракнелл придумал идею «селтелов» — небольших отелей самообслуживания без персонала, где гости могли бы бесплатно пользоваться удобствами при условии, что провизией они обеспечивают себя сами. Хозяйка готовит ужин на общей кухне, несет еду ожидающей ее семье, а потом сама моет посуду — и семья за это ничего не платит. Неудивительно, что селтелы не прижились. Других экспериментов отельеры не проводили.

Казалось, феномен лагерей отдыха просуществует бесконечно долго. Но как только они достигли своего пика, начался их упадок. Появление дешевых комплексных отпусков означало, что за сумму, меньшую, чем обходилась неделя в батлинском кампусе, люди могли посетить солнечное Средиземноморье. Для пожилых и семейных подростки стали отрицательным фактором из-за их склонности к потасовкам и алкогольным вечеринкам. Снижая расходы, лагеря отдыха скупились на техническое обслуживание и ветшали. В одном кампусе на острове Уайт — не в батлинском, надо сказать — условия были настолько чудовищны, что четыреста отдыхающих взбунтовались и отказались платить по счетам. Но и другие кампусы приходили в упадок. Много лет спустя, когда я был в отъезде по работе, моя жена взяла детей в батлинский кампус в Пуллхели, что в Уэлсе. Они забронировали номер на четыре ночи, но на второй день дети стали умолять, чтобы их забрали куда-нибудь, где простыни не были бы липкими, а у них самих не отбирали конфеты беспризорники, которые нападают на них возле карусели. Один из моих детей клялся, что если сидеть в ванной тихо, можно услышать, как растет плесень. В семидесятые и восьмидесятые три главные кампусные компании: Батлина, Уорнера и Понтина — были проданы другим компаниям, у которых дела шли лучше. «Rank Organisation», пивоварни «Scottish and Newcastle», «Coral Leisure» и «Grand Metropolitan Hotels» — все вступили в этот бизнес, уверенные, что смогут отыграть затраты. Все они ошиблись. Большинство кампусов закрылось. Когда уже казалось, что сама идея кампусов обречена, семейная фирма «Bourne Leisure» из Хемел-Хемпстед приобрела все, что от них оставалось, обустроила и модернизировала три кампуса — в Скегнессе, Богнор Реджис и Майнхеде, и, похоже, у нее это неплохо получилось.

В Скегнессе, как я читал, компания сохранила одно из оригинальных шале 1936 года, так что люди могут оценить, насколько далеко ушло развитие лагерей, и мне тоже не терпелось это сделать. Я отправился по мокрой дороге в сторону батлинского лагеря, но, пройдя большое расстояние, так ничего и не встретил, кроме дождя и дюн. Я остановил молодого человека на велосипеде и спросил его, далеко ли лагерь. «О, несколько миль отсюда», — сказал он и поехал дальше. Батлинский лагерь Скегнесса, как оказалось, расположен вовсе не в Скегнессе, а в Инголдмелс, чуть больше четырех миль по трассе А52. Я вперился во мглу в бинокль, который был, как ясное окошко в парилке, и решил возобновить свои попытки утром. Вымокший, я вернулся в гостиницу, чтобы сменить одежду, и из праздного любопытства поискал некоторые сведения на VisitEngland — такое название в результате рестайлинга выбрал себе Британский Совет по туризму, очевидно, уверенный, что если слепить два слова вместе, это будет выглядеть стильно и прогрессивно, хотя вместо этого ему следовало бы немного дерзнуть и нанять новое руководство. Оказывается, Скегнесс принимает в год 537 тысяч туристов, занимая девятое место среди самых посещаемых мест в Британии. Среди морских курортов только Скарборо и Блэкпул имеет б о льшую популярность. В финансовом отношении посетители Скегнесса тратят больше, чем в городах Бат, Бирмингем и Ньюкасл. Но, может, они приезжают ради кишечной гидротерапии? Кто знает?

Наступил вечер, и я отправился в большой, популярный, но без особых примет паб за вечерней пинтой пива, а затем поужинал в тихом индийском ресторане «Ганди». Еда была превосходна, но, кажется, «Ганди» не приносил большого дохода. Не желая слишком рано возвращаться в свою одинокую комнату, я неспешно склонился над джалфрези 1 1 Блюдо индийской кухни. и выпил гигантскую бутылку пива «Кобра», которая оставила меня в задумчивом, но хорошем настроении. Уходя, я несколько замешкался, пытаясь попасть правой рукой в рукав куртки, тут ко мне подошел молодой сотрудник и любезно помог. «Спасибо», — поблагодарил я и поделился с ним осенившей меня идеей, которая могла бы помочь оживить заведение. «Вы должны посвятит этот ресторан тематике Элвиса, — сказал я. — Вы должны назвать его „Люби меня, мангал“ 2 2 Обыгрывая название песни Элвиса Пресли «Love me tender» («Люби меня нежно»), автор произносит «Love me tandoor» («Люби меня, тандур»), где тандур — индийский мангал и одновременно каламбур к месту, где автор замешкался, пытаясь просунуть руку в рукав: буквально «в дверях»: at the door. Вся ассоциативная цепочка выглядит так: at the door — tender — tandoor. .» Оставив его в задумчивости, я, пошатываясь, вышел в ночь.