Сергей Катуков - Ангелёны и другие. Сборник рассказов

Да, сейчас я бы поостерегся слов, что Лондон самый лучший город в мире, поскольку в нем происходят скандалы, связанные с гомосексуальными борделями, или потому, что Вирджиния Вульф и Л. Рон Хаббард жили по соседству, или по любой иной причине вроде одной из этих. Я просто скажу, что Лондон уснащен слоями истории и полон секретных уголков, таких, которым другим городам даже не снились. Ну, и в нем есть пабы и множество деревьев, и часто это выглядит весьма мило. Просто смиритесь с этим.

Две мои дорогие беременные дочери жили одна в Путни и другая в Темза Диттон, возле Хэмптон-кор, примерно в десяти милях друг от друга, и как-то раз я решил прогуляться от одной до другой, после того как подумал, что дорога проходит в основном через парки. Западный Лондон чрезвычайно богат открытыми пространствами. Путни-хит и Уимблдон Коммон занимают 1430 акров. Ричмонд Парк имеет еще 2500 акров, Парк Буши — 1100 акров, Хэмптон-корт-парк — 750 акров, Хэм Коммон — 120 акров, Королевские ботанические сады Кью — 300. Посмотреть на это сверху, так покажется, что запад Лондона не город, а строения, оказавшиеся в лесу.

Я раньше никогда не был в Путни-хит и Уимблдон Коммон, — они плавно перетекают друг в друга — и они были великолепны. Они вовсе не похожи на те наманикюренные парки, к которым я привык в Лондоне, но, наоборот, выглядели заброшенными и одичавшими, и все в них соответствовало этому. Я путешествовал то через пустошь, то через лес, никогда точно не уверенный, где я нахожусь, несмотря на то, что при мне была подробная геодезическая карта. Чем дальше я шел, тем более редкие вещи встречал.

В одном месте случилось так, что в течение более получаса я не встретил ни одного человека, не слышал шума машин и не мог сообразить, где окажусь, когда в следующий раз встречу признаки цивилизации. Со смущенной душой я продолжал идти, прогуливаясь рядом с местом, где во время Второй мировой войны находился дом Дуайта Д. Эйзенхауэра, который, как я случайно открыл, располагался более или менее по пути, предпринятым мной в тот раз. В библиотеке я читал о договоренностях Союзников с Эйзенхауэром во время войны. Он мог бы проживать в таком доме, как Сайон-хаус или Кливден, но вместо этого выбрал жизнь в одиночестве без прислуги в простом жилище, которое называлось Телеграф-коттедж на границе Уимблдон Коммон. Дом стоял на верху длинного проезда, вход охранялся единственным солдатом, стоявшим возле шлагбаума в виде подъемной жерди. Вот и вся охрана, которой обходился Верховный Главнокомандующий Союзными войсками. Германские убийцы могли бы парашютироваться в Уимблдон Коммон, войти в жилище Эйзенхауэра с тыла и застрелить его прямо в кровати. Я думаю, это скорее удивительно — не то, что немцы могли сделать это наверняка, а то, что они этого не сделали.

Хотя немцы упустили свой шанс застрелить Эйзенхауэра, они с легкостью могли бы сбросить на него бомбу. Без ведома Эйзенхауэра или вообще кого бы то ни было со стороны Союзников силы гражданской обороны построили муляж противовоздушного орудия на опушке прямо по другую сторону изгороди коттеджа Эйзенхауэра. Муляжи орудий были расставлены по всему Лондону в попытке одурачить немецкую разведку и пресечь планы разрушительных бомбардировок. На счастье Эйзенхауэра, люфтваффе упустило его из виду.

Учитывая, что я практически заблудился, можете представить мой восторг, когда я возник буквально из-под земли поблизости с рэгби-клубом и обнаружил, что нахожусь более или менее рядом с коттеджем Эйзенхауэра, хотя сейчас нельзя более точно сказать, где он стоял. Телеграф-коттедж сгорел несколько лет назад, и сегодня его место застроено домами, но я неплохо прогулялся вокруг и теперь продолжал движение к Темза Диттон, удовлетворенный тем, что более или менее поразил свою цель, и гораздо успешнее, чем, хвала небесам, это сделали немцы.

Ободренный своим открытием, я продолжил путь к Темза Диттон через Ричмонд-парк, а также прогуливаясь вдоль Темзы. Это был чудесный день. И у меня было две недели таких чудесных дней. И если честно, будет лукавством назвать их работой. Вот почему этим я зарабатываю на жизнь.

Конечно, не всё идеально в Лондоне. Около двадцати лет назад мы с женой приобрели маленькую квартиру в Южном Кенсингтоне. В то время это казалось дико экстравагантным, но сейчас, спустя два десятилетия роста цен на недвижимость, мы выглядим как финансовые гении. Но район изменился. Водостоки постоянно забиваются мусором, который туда приносят лисы, промышляющие на мусорных кучках, образующиеся за ночь, — большинство из них оставлены людьми, не имеющими ни мозгов, ни гордости (либо никакого страха перед законом). Рабочие за несколько лет по-тихому выкрасили улицу белым, потратив на это не больше ведра краски. Больше всего пугает, на мой взгляд, то, что мы теряем палисадники. Люди как будто специально ставят авто как можно ближе к своим жилым комнатам и с этой целью выкорчевывают палисадники и заменяют их асфальтированными общественными зонами, так что здесь всегда есть место для их авто и мусорных баков. Мне не очень понятно, почему это разрешено делать, ведь нет ничего более разрушительного для улиц. Недалеко от нас находится улица под названием Херлингем Гарденс, которая в реальности должна быть названа Херлингемская Территория Мусорных Баков, поскольку почти каждый домовладелец тщательно вытравил следы какой-либо привлекательности возле своего дома. Отсутствие малейшего чувства эстетического обязательства перед своей собственной улицей — это, возможно, печальнейшее изменение Британии нашего времени.

Но в крупном масштабе дела в Лондоне значительно улучшились. В течение двадцати лет или около того Лондон приобрел запоминающуюся линию горизонта. Не то что бы появилось огромное число высотных зданий, но сами эти здания широко распространились по всей площади. Они не борются за ваше внимание, как в большинстве городов, но стоят в одиночестве, так что вы можете любоваться ими по-отдельности, словно гигантскими частями скульптуры. Это блестящая задумка. Интересные виды можно наблюдать из совершенно разных мест — с моста Патни, с Раунд Понд в Кенсингтон Гарденс, с платформы 12 на станции Клэпхем Джанкшн, где обычно вообще нет никаких видов. Разбросанные по всему горизонту, небоскребы дают побочную выгоду в распространении благоденствия. Новый небоскреб в центре Лондона добавит новых обитателей переполненным улицам и станциям метро, но в более отдаленных районах, таких, как Саутуарк, или Ламбет, или Найн Элмс, высотка даст толчок экономическому развитию, который может преобразить весь район, создать спрос на бары и рестораны, сделать непримечательные места более интересными для жизни или посещений.