Олег Касаткин - Да здравствует Государь! Три книги в одном томе

Георгий не знал что ответить.

Не говорить же министру что этот громогласный план он выдумал на ходу, основываясь на разрозненных докладах и записках с мест прочитанных им в разное время?

– Видите ли Сергей Иванович – нашелся император. Я собственно давно вам собирался о нем сказать… но прежде хотел бы узнать ваши соображения на сей счет – сами понимаете – свежий взгляд всегда полезен. Так что по возвращении в Санкт-Петербург рад буду увидеть вашу докладную записку по данному вопросу…

11 ноября. Гатчина

Итак, Ваше Величество, – вы просили перечень срочных мер касающихся армии, – сообщил Гурко. Я прошу прощения что запоздал с этим делом, – после господина Ванновского надо было принять дела – кое что было несколько не в порядке. Но всё готово. Благоволите ознакомиться!

И протянул несколько тонких пачек сшитых листов.

– Я позволил себе оформить их как проекты указов Вашего Величество…

– Да разумеется, – кивнул царь, – дело лучше не затягивать…

И принялся листать документы.

Так – указ об упразднении Харьковского военного округа. Переподчинить части Московскому военному округу…Создать ликвидационную комиссию…

– Как полагает Обручев и я с ним согласен – этот округ стал излишним в новых условиях – резко улучшились пути сообщения, и мобилизационные планы уже позволяют обойтись без некоторых промежуточных звеньев, – пояснил министр.

– Да будет так! – росчерк пера решил судьбу округа…

– Указ о возвращении парадной форма войск образца 1880 года – о чем мы с вами говорили. Георгий глянул на сумму указанную на полях.

Печально нахмурился… И со вздохом подписал. Ничто не стоит дороже необходимого как гласит древняя восточная мудрость. А армия – это необходимость. Хорошо хоть у флотских форма не менялась. Так – что там дальше? Указ о создании Уссурийского казачьего войска?

– В этом есть нужда? – больше для порядка осведомился император.

– Да – и нужда уже не терпит. В тех краях уже обжились казаки разных войск, у многих семьи, хозяйство… А их в любое время по прежнему могут отозвать. Это не способствует обрусению столь важной окраины. Новое войско с новым статутом просто необходимо.

– Да, в таком случае – несомненно…

Еще одна подписанная бумага легла на стол.

Это у нас что? Указ о возвращении кавалерийским полкам прежних наименований и введении сквозной нумерации кавалерийских полков. Ммм…

– Простите – а что это значит? – уточнил император.

– Ну… как вы знаете государь – у нас в 1882 году кавалерия испытала так называемую «драгунскую реформу» – некоторые называют ее бескровным разгромом. Не вдаваясь опять же в поиск виноватых я полагаю будет полезным потихоньку устранить ее недостатки – и начать с возвращения заслуженным полкам прежних знаменитых имен. А чтобы не путаться – ввести единый термин «кавалерийский полк» и сохранить принятую сквозную нумерацию. Например – пояснил Гурко, – Павлоградский гусарский полк – ныне 6-й драгунский, будет называться Павлоградский гусарский 6-й кавалерийский полк. И так далее.

Вновь росчерк пера – быть по сему.

– И еще – то что я хотел с вами особо обсудить, Государь, – и по тому как изменился тон Гурко Георгий сообразил что самое неприятное министр по обыкновению оставил напоследок.

Прошу ознакомится…

Так, указ о повышении денежного и полевого довольствия штабс- и обер-офицеров и генералов на десять процентов с первого января 1890 года. А в чем вопрос? Хотя…

– А почему же не поименованы солдаты и унтер-офицерский состав? – поднял он глаза на Гурко.

То горько вздохнул, покачал головой.

– Об этом мы даже не мечтаем, Ваше Величество! Верно – была мысль поднять жалование рядовым до рубля в месяц, а унтерам добавить по три в пехоте и по пять в кавалерии и артиллерии. Но… – он покачал головой. Даже на этот обрезанный – печальная ухмылка – указ как сообщил мне господин Вышнеградский, денег в казне не имеется. А между тем, – печально произнес министр, – наш офицер получает меньше австро-венгерского. А у австрияков – самая бедная армия в Европе.

«Разве?» – промелькнуло у Георгия. Он считал вообще то что французская – господин посол Тушар на его памяти как-то говорил что участь французского офицера – «Честь и бедность». Или в том дело, что бедность для французов с их идеалами рантье и Растиньяка – не то что для русских или немцев?

– Но Иван Алексеевич знай твердит – казна сводит бюджет с дефицитом, уже и так долгами обременены… Морская кораблестроительная программа опять же… – в последних словах прозвучало неприкрытое раздражение: сейчас того и гляди разразится очередной бой между сухопутной армией и флотом за казенную копейку.

– А всего сколько требуется денег? – осведомился Георгий.

– Порядка десяти миллионов рублей, – обреченно сообщил министр. Каждый год.

– А если добавить еще и солдат?

– Еще примерно столько же… – глубокая печаль так и исходила от Гурко.

Вот что… – сообщил немного подумав Георгий. Подготовьте уже окончательный вариант с подробной финансовой росписью. Деньги я найду.

– И еще Иосиф Владимирович… – решился Георгий. Я хочу дать вам важное, хотя возможно и неприятное поручение.

Вам следует старательно проверить армию вообще и сослуживцев подчиненных генерала Драгомирова. И всех как говорят «минотавров» и единомышленников сего господина определить в отставку или на должности с командование не связанные, – не допускающим возражения тоном сообщил царь.

– Не слишком ли категорично выходит? – осведомился Гурко. («Не удивился, кажется, и вопросов о причинах не задал… Странно, однако!»)

Я догадываюсь, – продолжил министр, – что причиной вашего решения – история Скобелева: Бог ему судья за его недоброе намерение.

(«Так он знал?!» – кольнуло в сердце. И много еще таких – знавших ?»)

– Но среди единомышленников и учеников господина бывшего начальника округа, – продолжил генерал, – немало дельных офицеров. Я положим готов исполнять вашу волю с полным старанием – но не пострадает ли служба??

Георгий ответил не сразу. Мог бы просто приказать – но ведь болеет старик за дело – и не хочет чтобы непричастные пострадали.

– Скобелев… – как бы в раздумье произнес царь. Нет – это не то Иосиф Владимирович. Они – люди несравнимые. Скобелев как бы то ни было принес огромную пользу России (возможно поэтому Бог избавил его от виселицы по обвинению в заговоре и позволил умереть, не причинив вреда – про себя добавил он.) Все дело в том, что Скобелевы может и плохи в дни мира, но хороши на войне. А вот Драгомировы… Драгомировы – нигде. Я могу простить несогласие со мной и даже неподчинение какому-то из приказов – и видя как удивленно поднялись брови министра, добавил: