Патрик Дункан - Дракула против Гитлера

Дракула был на этот раз на удивление разговорчив. Он открыл окно, позволив ветру трепать ему волосы и лицо. Он вдруг стал рассуждать вслух на самые разные

темы.

«Ночь неправильно понимается людьми», сказал он, вглядываясь во мрак, мчавшийся мимо. «Большинство людей воспринимает ночную пору как черное небытие. Но

существует так много всего, что рождается после того, как нас покидает солнце, и воцаряется луна. Известно ли вам, сколько живых существ только начинают

жить с наступлением темноты? Живых существ, ненавидящих день? Гораздо больше, чем вы в состоянии себе представить. Целый мир, который большинство людей

никогда не видят и не слышат. Музыка ночи, крики рыщущих хищников, предсмертный вой их скулящих жертв, брачные призывы, вой от одиночества — волка, например.

Горестная, жалобная песнь, не правда ли?»

И он пустился в долгие рассуждения о природных качествах и повадках волка –существа, которое он знал, похоже, ближе всего. Они перешли в рассуждения о

преданности одомашненных собак, затем об отвращении, которое Князь испытывал к кошкам, после чего он перешел к размышлениям о грызунах и о том, что, как

он читал, именно они распространили черную чуму и многое другое, и поэтому, при более внимательном рассмотрении, кошки, возможно, все же сыграли свою важную

роль.

«Представьте себе, какой-то клещ, жалкая и смешная блоха, но она оказалась способна истребить так много людей», удивлялся он. «Что низводит мое скромное

хищничество до почти несущественных масштабов».

«Почти», сказала Люсиль, все еще злившаяся на него. «Почти, но не совсем».

Он повернулся к ней. «Так значит, как я вижу, женщинам дозволяется управлять этими автомобилями?», спросил он.

«О, вполне», ответила она. «Между родами, уборкой и уходом за мужьями мы, женщины, выкраиваем время для того, чтобы осваивать всевозможные полезные навыки,

которые могут пригодиться».

Она сосредоточилась на двух столбах света, отбрасывавшихся на дорогу впереди нее машиной, а Князь отреагировал на ее сарказм тем, что замолчал, как и все

остальные.

Прибыв в Бакэу, они нашли пристанище у торговца мотоциклами Эдуарда Фейеделема, который являлся членом местной подпольной сети. Это был высокий, красивый

мужчина, с сильным, выступающим подбородком и безупречным, сшитым на заказ костюмом, из числа самых лучших торговцев. Он разместил их в гараже за своим

автосалоном. Его механик и другой продавец уехали в Бухарест, забрать партию польских мотоциклов. И у Люсиль и ее группы поэтому появилось место, где можно

было разместиться, пока его люди не вернутся через четыре дня. Фейеделем не был уверен в преданности и надежности своих подчиненных, поэтому он советовал

партизанам покинуть его до их возвращения. Люсиль заверила его, что они к тому времени исчезнут.

Он попытался было пофлиртовать с Люсиль, хвастаясь тем, какой у него крутой бизнес – главное, приобрести продукцию, которой можно торговать. После того,

как было введено нормирование бензина, мотоциклы стали очень популярным видом транспорта, так как им требуется гораздо меньше топлива, чем автомобилям.

Люсиль была с ним в этом согласна; она сама видела, как люди ездят на них даже зимой, в бури и метели, при отрицательных температурах, словно снежные всадники,

укутанные, как эскимосы.

Фейеделем с упоением пел ей песни о том, как он богатеет, какой у него красивый замок недалеко отсюда, который он будет очень рад ей показать.

Люсиль отбилась от его ухаживаний и отправила его домой, к жене и детям. Он оставил ей ключ от гаража и подмигнул. Не успели все остальные члены отряда

обустроиться, как Люсиль настояла на том, чтобы они немедленно отравились на разведку к выбранному ими объекту атаки.

На месте остался лишь один Князь, так как на горизонте уже начал алеть рассвет. После часовой езды она остановила машину и повела их дальше пешком, короткой

прогулкой через лес, граничивший с расположенными в шахматном порядке пашнями – полями со свежим сеном и молодой кукурузой. Леса состояли тут в основном

из зеленых сосен, среди которых попадались вертикальные косые линии белых берез. К тому времени, как они прибыли на окраину аэродрома, было уже достаточно

светло, чтобы разглядеть расположение самолетов. Укрывшись в кустах, они провели рекогносцировку целей. Данные Люсиль оказались верными, так как они убедились

в том, что многие румынские часовые еще спали на своих постах.

Немцы, она была вынуждена это признать, были очень хитры. Каждый самолет с трех сторон был укрыт стенами из мешков с песком и накрыт маскировочной сеткой.

В эту паутину были вплетены пучки пшеницы, из-за чего самолеты были не видны с воздуха. С высоты казалось, что это просто еще один участок пашни. Мастерские

и полевые склады топлива были замаскированы аналогичным образом, они находились в промежутках между выстроившимися в линию самолетами.

Эти сооружения располагались на некотором расстоянии друг от друга на узкой полосе, которой, однако, хватало, чтобы самолет мог подрулить по ней до взлетно-посадочной

полосы. Сама эта полоса была более широкой, и она была асфальтированной. Рядом с этой дорогой стояло пять зданий, где жили пилоты и обслуживающий персонал,

плюс командный пункт, несколько хозяйственных построек и еще одно длинное сооружение, открытое с одной стороны, служившее пристанищем трем грузовикам,

топливозаправщику, пожарной машине и машине командира. Все эти здания были специально сооружены таким образом, чтобы выглядели они как старые, покосившиеся

от многолетних осадков крестьянские сараи, курятники и амбары.

С воздуха все это казалось, наверное, очередным крестьянским хозяйством. Почти невозможно было узнать в этом аэродром – зону, где сосредоточены самолеты

и мастерские. А так как все здесь находилось на значительном расстоянии друг от друга, вся эта территория, по всей видимости, могла выдержать серьезную

бомбардировку, не получив значительных повреждений.

Так как часовые спали, оказалось довольно просто проскользнуть через живую изгородь из кустов и зафиксировать расположение объектов. Когда они осматривались

по сторонам, внезапно раздался громкий треск с помехами – это взревел громкоговоритель, установленный снаружи командного пункта, и на немецком языке был

объявлен подъем. Из трех казарм стали, ковыляя, выходить мужики с заспанными рожами и потянулись к какому-то сооружению, которое, как решила Люсиль, являлось

столовой. На них была серая форма люфтваффе, и Люсиль насчитала тридцать одного человека. Учитывая еще некоторое количество проспавших и людей, находившихся