Стюарт Слейд - Изо всех сил

— Среди моих тоже. Действительно, нам стоит поблагодарить господа в вечерней молитве за его присмотр, — он на секунду замолчал и огляделся. — А что вы вообще здесь делали?

— Предупреждали о вашем наступлении… — Бонавентура внезапно понял, что даже не имел представления, как ему передать сообщение. — Нас просто оставили здесь.

Двое обменялись понимающими взглядами. Оба были слишком хорошо знакомы с приказами, которые следовало выполнять неизвестно как и чем.

— Идите, сержант, выводите своих людей. Мы посадим вас на грузовики.

— А где этот Мерса-Матрух? — лорд Галифакс с трудом разбирался в географии Северной Африки.

— Вот здесь, — Батлер решительно шагнул к карте Египта на стене и поразил пальцем его западную часть. Потом остановился и начал разыскивать в этой области означенный город. Наблюдая за ним, начальник Генерального штаба, генерал Джон Дилл 320 320 Джон Грир Дилл (1881 – 1944) — британский военачальник, с 1940 года начальник Генштаба. , позволил себе улыбнуться. Для него было очевидно, что Батлер не представляет, где на самом деле находится Мерса-Матрух, и он решил уточнить.

— Арабский язык, знаете ли, довольно сложен для транслитерации. У нас в училище с ним постоянно были неприятности. Вот он, на этой карте его назвали Марса Матрух.

— Бог мой, всего 140 километров от Александрии! — Галифакс был потрясен тем, как далеко продвинулась итальянская армия.

— Вовсе нет, почти вдвое ближе. Но не обманывайтесь расстояниями, премьер-министр.

Дилл говорил серьёзным тоном, успокоившим Галифакса и заставившим Батлера скрежетать зубами.

— По-настоящему важный момент вот в чём. Видите, вот здесь хребет загибается к побережью? Так вот, к югу от него находится настоящий ад, называемый Каттáрской депрессией 321 321 Обширная, засушливая впадина с соляными болотами, лежащая к западу от Каира в Ливийской пустыне. Глубина до -133 м. . Безжизненная пустошь, вода там есть только в болотах, настолько соленых, что морская вода по сравнению с ними сладкая. Во многих местах земля состоит из плывуна под твердой коркой. Человек может идти по ней, а в следующий миг исчезнуть в песке. Повсюду скорпионы и ядовитые змеи. Суточный перепад больше 100 градусов, ночью открытая вода замерзает. Там нет возможности проводить какие-либо боевые действия, армия может войти туда, но никогда не выйдет.

Так или иначе, хребет, отмечающий северный край депрессии, подходит к побережью, формируя довольно узкий проход. Поскольку армия движется на восток, она постоянно должна уплотнять свои порядки, отчего становится всё тяжелее развернуть войска. Здесь небольшими силами можно держать оборону против значительно превосходящих. Кроме того, здесь нет портов. Линии снабжения растянуты назад, до Тобрука, Бенгази, вплоть до самого Триполи. По мере продвижения подвоз всё больше и больше затрудняется. Всё, даже воду, необходимо доставлять из портов в сотнях километров на западе. Но при этом противостоящая армия отступает на восток, всё ближе к своим портам, Александрии и Суэцкому каналу. Она постоянно усиливается, а армия вторжения постоянно ослабевает. В конечном итоге, неизбежно появится точка, где захватчик просто не сможет двигаться дальше без объёмной поддержки. Маршал Грациани уже достиг её. Ему требуется огромное количество припасов, прежде чем он сможет идти. Он должен принять грузы и разместить их вблизи своей линии фронта. На это уйдут недели, а то и месяцы. Только тогда он будет в состоянии продвигаться на Александрию.

— Таким образом, у нас есть время на заключение договора, — удовлетворённо сказал Батлер.

— У нас есть варианты лучше, — Галифакс пристально смотрел на карту. — Намного лучше. У нас есть возможность восстановить там нашу власть и заявить о себе. Генерал Дилл, вы говорите, Грациани висит на волоске и не может напасть на наши позиции в Египте без значительного риска, а мы находимся на безопасных позициях, части хорошо снабжаются и защищены?

— Так и есть, — сэр Джон Дилл поразился тому, как изменился Галифакс. В один момент он превратился из вялого миротворца в школьного хулигана. Про себя Дилл задался вопросом, что он сделал бы, пройди кампания во Франции всего лишь чуть более благоприятно.

— И генерал Уэйвелл полон решимости держаться?

— Да.

— Значит, мы должны поддерживать его. Гитлер сказал, что эта заваруха – наше собственное дело с итальянцами, и как мы решим его, немцам неинтересно. Раз мы находимся в таком выгодном положении, целесообразна использовать его, чтобы выторговать у Муссолини наиболее благоприятные условия. Да, это умно. Сэр Джон, телеграфируйте генералу Уэйвеллу. Сообщите ему, что мы будем руководствоваться его мнением о ситуации и что он может рассчитывать на нашу поддержку.

— Да, премьер-министр.

— Не понимаю, почему, — Ахилия отпила из бутылки с пивом и вздохнула.

— Может, потому, что когда ты вытащила на выходные своего последнего приятеля, то изваляла его на земле, перестреляла на тарелочках, выиграла в борьбе на руках, а в конце концов напоила до бесчувствия? — Играт тихонько подмигнула Суриётай.

— Но я просто…

— На первом свидании? — недоверчиво спросила Играт.

Суриётай рассмеялась. Смех перешёл в приступ кашля, так как пиво пошло ей в нос. Она вытерла глаза и поставила свою бутылку. Одна из служанок проверила её, убедилась, что она пуста, и заменила на полную. В Таиланде очень сложно остаться трезвым.

— Получается, отныне Ахиллия будет помогать тебе с курьерскими доставками?

Играт на секунду задумалась.

— Возможно. Найти себе в помощь надёжных людей оказалось сложно. Я думала, что Нелл подойдёт, но она недостаточно тверда. Я подготовила кое-какой текст, а она позволила заместителю адресата уговорить отдать пакет ему. Вместо того, кому он предназначался. Удалось найти нескольких, кого можно допустить к обычным материалам, кое-кто из них довольно хорош, но к материалам семьи их подпускать нельзя.

— Я свой пакет доставила и передала его верному человеку, — огорчённо сказал Ахиллия.

— Передала, — с готовностью согласилась Играт, — Но смысл этой работы в том, чтобы избегать конфронтаций, а не нарываться на них. И ты должна помнить слова точно, не перефразировать их. В таком случае, если кто-то неправильно поймёт, никто не сможет тебя обвинить.

Ахиллия погрустнела и ещё хлебнула пива. Суриётай сочувственно посмотрела на неё.

— Работа Играт ещё более трудна, чем кажется. Итак, Игги, что происходит в Вашингтоне?