Надежда Голубенкова - Новые дворяне

— Если Дима никогда не забывает о правилах хорошего тона и о речевом этикете, это ещё не значит, что но…

— Да ты просто пытаешься себя убедить, что он такой весь распрекрасненький. Неужели ты правда не видишь, что твой «Димочка» — обычный зануда и папенькин сынок? — кажется, второй бокал виня был явно лишним.

— Он — мой муж! — Ангелина резко встала, взгляд стал ледяным. Впервые друзья увидели девушку в гневе.

С минуту в комнате стояла мёртвая тишина, и лишь испуганный всхлип малыша на руках молодой княгини вывел всех из оцепенения.

— Всё хорошо, мой маленький, — на удивление спокойным и нежным голосом проворковала Ангелия, из глаз которой мгновенно пропали лёд и угроза. Затем она нарочито плавно обернулась к графу Князеву и невозмутимо произнесла. — Андрей, я понимаю, что мы с тобою тогда так и не объяснились. И всё же впредь попрошу отзываться о Димитрии в более уважительном тоне. Ты с ним едва знаком, я же три года, как являюсь его законной супругой. И что бы ты о нём не думал, для меня он — самый лучший мужчина на свете. Я каждый день благодарю за него Бога.

— Прости, я не знаю, что на меня нашло, — придя в себя и зарекшись наперёд даже притрагиваться к спиртному, виновато опустил взгляд Андрей. — Знаешь, я тоже женат. Помнишь Алису Скрябину? У нас скоро будет дочка… А вы с Дмитрием кого ждёте?

— Я бы тоже хотела девочку, — мечтательно и уже вполне дружелюбно ответила княгиня, вновь присаживаясь на диван. — Но УЗИ показывает мальчика. Так что ждём братика, — под конец улыбнулась подруга.

— А что с вашей бабушкой. В смысле, с твоей свекровью? — поинтересовался Ваня, но, поняв, что вопрос не тактичен, тут же исправился. — Можешь не отвечать, если не хочешь.

Ангелина немного помолчала, затем пожала плечами:

— Отчего же? Можно сказать, это мы виноваты. Толик этой зимой подхватил ветрянку, а, как оказалось, княгиня Ирина данным заболеванием в детстве не болела. А вы ведь, наверное, слышали, что взрослые намного тяжелей переносят все детские заболевания? Она две недели пролежала с температурой в лихорадке. А потом ещё и осложнения на сердце пошли… Мы уж опасались, что не переживёт: больше месяца в госпитале провела, сложную операцию на сердце перенесла. Слава Богу, теперь идёт на поправку…

— И не совестно вам за моею спиной обсуждать мою матушку?

Никто и не заметил, как в гостиную вернулся Димитрий.

— Прости, дорогой, — быстро и как ни в чём не бывало защебетала Ангелия, — просто Никола — муж моей любимой сестрёнки, и, выходит, тоже является частью нашей семьи…

— Меня очень обеспокоил вид вашей матушки, — без доли смущения подхватил Николай. — Я лишь хотел удостовериться, что её здоровью действительно ничего не угрожает.

Ваня, собиравшийся было сам извиниться за столь неучтивый вопрос, прикусил язычок, почувствовав, как друг довольно ощутимо наступил ему на ногу.

— Что ж, я не вправе судить вас. Учитывая трагедию, произошедшую в вашей семье, мне вполне понятно ваше беспокойство, — чуть склонил голову в знак скорби до давно минувшему князь. — Позвольте же лично засвидетельствовать, что здоровью моей дражайшей матушки на данный момент больше ничего не грозит. Ей просто необходимо набраться сил и в ближайшие полгода-год ничем не болеть.

— Но у вас же маленький ребёнок! — слетело с губ Вани прежде, чем он осознал, с кем именно говорит. — Простите, ваша светлость. Просто в нашей семье растут трое малышей, и периодический то один, то другой простывают.

— Да, мой отец тоже об этом подумал, — согласно кивнул Димитрий, присаживаясь рядом с женою и сыном. — Именно поэтому мы уже сейчас разделили дом: нам с Ангелиной принадлежит северное крыло, а родители вместе с Вениамином перебрались в южное. После их смерти та часть особняка останется Вени.

— Но у вас же был, кажется, ещё старший брат? — Андрей впервые сталкивался с ситуацией, когда при живых родителях (которые, кстати, в любую минуту могли появиться в комнате), кто-то так спокойно и цинично рассуждал о наследстве. Или у дворян это в порядке вещей?

— Саше отойдёт лицей и квартира в Москве. Он, как старший, обязан продолжить дело отца. Впрочем, он с семьёй ещё после нашей с Ангелией свадьбы перебрался в столицу. Пока отец руководит лицеем, Саша решил бизнесом заняться. Опасаюсь, как бы мне после батюшки не пришлось брать опеку над лицеистами.

— Уверена, милый, ты бы прекрасно справился…

К вечеру прибыли все приглашённые. С князем Димитрием ребята, если так можно сказать, вполне сдружились: в неформальном общении он оказался весьма интересным собеседником, и даже Андрей перестал воспринимать князя в штыки.

К их огромному удивлению, на ужин, устроенный перед заседанием, явились старые знакомые — Антон и Тарас.

— Ты действительно жив! — обменявшись рукопожатиями и намеренно сев рядом с Борщовым, произнёс Андрей.

Ужин проходил в большей гостиной за длинным столом. Так как стол был явно рассчитан человек на сорок, между группами сидящих было достаточное расстояние, чтобы поговорить, по возможности, без лишних ушей. Тем более все эти бароны и графы, которым их весь день представляли граф Симеон и князь Вяземский, похоже, сами давно не виделись, и мало обращали внимания на скучковавшихся с краю златовцев.

— Я вкратце уже рассказал Антону, — кивнул Тарас на Внукова, — какие чудеса со мной произошли. В общем, вы, конечно, тоже знаете, что за документы оказались у меня на руках. Вообще, я не должен был их видеть, просто барон Шафиров по запарке забыл убрать их в сейф. Ну а я допоздна работал, зашёл оставить отчёт, и случайно задел папку рукой. Когда собирал разлетевшиеся листы, среди них и наткнулся на компромат. Конечно, оригиналы я не тронул — снял копии. Меня такой мандраж бил, когда я проносил их под рубашкой мимо охраны! Я знал, что камер в кабинете барона нет, но всё равно было не по себе…

— А как ты на Вяземских вышел? — полушёпотом поинтересовался Никола.

— Вспомнил про голубиную почту, — пожал плечами Тарас. — Всё боялся, что письмо перехватят, но дня через три со мною связались. Всё это время на работе думали, что я заболел. Представляю, что было после моего интервью! Кстати, теперь я не Борщов, — Тарас лукаво взглянул на Ваню. — Вяземские решили меня спрятать. А примером послужил твой отец. Теперь я — помощник личного юриста семьи Вяземских, Трофим Давидович Борщевский. Князь утверждает, что именно такая фамилия изначально была у нас в роду. Отчество менять мне не стали, а вот имя всё-таки изменили, как и некоторые факты моей биографии. Например, родился я по новым документам не в Сибири, а где-то под Воронежем, закончил какой-то там лицей, а сейчас — на заочном учусь на юриста. Конечно, номинально. Новые корочки по профессии мне выдадут через полгода, до тех пор я, скорее всего, останусь здесь. А, может, понравится — окончательно закреплюсь. Юрист князя — престарелый старик, он сам говорит, что не прочь передать мне дела и уйти на покой.