Надежда Голубенкова - Новые дворяне

— О чём вы?

— Я ведь знала, что любит он Софьюшку, но хранила его тайну сердечную. А надо было сказать Симеону, он бы мог не допустить происшедшего…

— Конечно простите, но я всё равно ничего не понимаю, — скрывая раздражение от бесконечных причитаний старушки, промолвил Андрей.

— Ох, прости, Андрюша. Дело-то давнее…

И поведала Агафья юноше о клятве, что связала Николая с дочерьми барона Златова, и о скором обручении Сафии с князем московским. Андрей слушал, всё больше хмурясь. Под конец он понял, что так тяготило последние дни друга. Выходит, женитьба на Ангелине для друга — единственная возможность не нарушить родовой обет.

— Он очень дорожит твоей дружбой, Андрюша, — будто читая его мысли, кивнула сама себе бабушка Агафья. — Прошу тебя, не предавай его. Мой мальчик сильный, добрый, чуткий: он всей душой, всем сердцем переживает…

— Ну а мне-то что теперь делать? Мне нравится Ангелина, её бабушка сама разрешила нам встречаться.

— На Анну многое в своё время свалилось, вот характер-то мужской и сковался с годами. Думаю, Софьюшка поведала ей всё, вот она и согласилась в качестве возможного жениха для средней внучки принять тебя, Андрюша. Тем более история возвращения твоего рода слишком уж роднится и историей их семьи. Но забыла она, что судьбы девочек в руках сына её. В своё время мужа для старшей внучки она сама выбирала, вот и не учла, что у Генночки другие планы на девочек быть могут. Ох, как она, наверно, теперь корит себя, горемычная!

— То есть теперь Ангелина волей-неволей должна выйти замуж за Николу? — уточнил брюнет.

— Почему же неволей? — удивилась старушка. — Гана любит дочь не меньше бабушки: он позволит ей сделать выбор. Но Николушка, птенчик мой родненький, сам всё решил: он будет просить Ангелию выбрать тебя.

— Но почему?! — в шоке от последних слов уставился Андрей на старушку. После всего услышанного он полагал, что бабушка будет всеми способами убеждать его расстаться с девушкой.

— Он ценит тебя больше себя. Он терзает себя, винит, что умолчал о своих чувствах к Софии. У него ведь был выбор, но он дотянул, что Гена и Симеон сделали сей выбор за него. Ему дорога Ангелина, он уважает её, восхищается её решимостью, но в сердце его образ Софии.

— То есть теперь ему всё равно, на ком его оженят?

— Ты ещё очень молод и, насколько я слышала от моего мальчика, пока не ведаешь Бога. Николушка знает силу Венчания, он верит, что сможет полюбить ту девушку, что найдёт ему отец. Настоящая-то любовь рождается и взращивается только в браке. Он поступил единственно верным способом — предал себя воле Божией, и я, пока жива, буду помогать ему.

— Чем помогать?

— Молитвою, — тихо ответила няня Агафья.

Андрей в ступоре на неё посмотрел, не в силах вместить услышанное. То есть, если всё это перевести на русский язык, Никола просто решил всё бросить на самотёк и бездействовать? Он даже не попытается побороться за своё счастье!

Уходил юный Князев от богомольной старушки в большом замешательстве и абсолютном смешении чувств. Он не понимал: зачем няня друга вообще ему всё рассказала, раз Никола уже сделал за него и себя выбор? Почему друг скрывал от него всё это? И что теперь делать ему самому? «Не предавай моего мальчика» — звучали в ушах юноши молящие слова уже стоящей одной ногой на том свете старухи. Да как же он может предать, когда Никола сам уже распялся за него? Презреть родовую клятву ради близкого друга и счастья подруги детства, положить на алтарь дружбы собственный долг, — разве может быть для «древнего» аристократа подвиг сильнее? Но была ещё воля Ангелины. А что, если девушка решит иначе и согласится на брак с Николаем? Сможет ли он, Андрей, видеть возлюбленную женой лучшего друга?

На цветущий и благоухающий сад у особняка Златовых опускались вечерние сумерки. В одной из беседок на берегу пруда сидела пятнадцатилетняя темноволосая девушка и тихо плакала, глядя на плавающих в пруду уток. Полчаса назад её позвал отец и сообщил о скорой помолвке.

*ретроспектива*

— Ты хотел меня видеть, батюшка? — скромно постучавшись, вошла в кабинет отца младшая из Златовых.

— Да, моя дорогая малышка, у меня к тебе есть серьёзный разговор, — тепло улыбнулся мужчина.

Барон Геннадий был истинным красавцем: высокий, подтянутый, темноволосый, с аристократическими чертами лица и выразительными чёрными глазами, весь его образ довершали аккуратные усики и бородка, чуть тронутые сединой. Мужчина не пренебрегал благами цивилизации, в отличие от графа Муравьёва, поэтому в доме было электричество, вырабатываемое солнечными батареями, размещёнными на южных скатах крыш особняка, и ветряной установкой. И всё-таки электроприборов в доме почти не было: плита и холодильник на кухне, ТЭН в ванной для нагрева воды, рабочий компьютер отца, да свет во всех комнатах — вот и всё. Ну и, конечно, насос водокачки (в особняке были и водопровод, и система отопления, так что зимой, когда запускалась небольшая котельная на заднем дворе, печь (которая всё-таки имелась на кухне) можно было и не топить).

— Я внимательно слушаю, папа, — наблюдая за тем, как отец выключает компьютер, покорна села в предложенное кресло девушка.

— Ты уже у меня такая взрослая, практически готовая невеста, — издалека начал Геннадий. — Поэтому я задумался о выборе тебе жениха. Как ты смотришь на то, чтобы через год выйти замуж?

— Положительно, батюшка, — осторожно ответила София. «Неужели Никола приезжал свататься? Как же я его не застала?» — пронеслось в голове.

— Я был уверен в этом, — явно обрадовался её словам отец. — На Рождество к нам в гости приедет сам князь Вяземский с двумя сыновьями. Бог даст, следующим летом сыграем вашу свадьбу с Вениамином, его младшим сыном.

— Как? — только и смогла пролепетать ошарашенная девушка.

Все её мечты о замужестве с молодым Муравьёвом, о том, что будет жить недалеко от родителей и сможет часто их навещать, рушились от слов отца. Князья Вяземские… Так это же Москва, другой конец страны! Бесконечная суета, светские рауты и приёмы, и так далеко от дома! А она, София, любила тишину этих гор, мечтала о тихом домашним счастье… Но что её наивные мечты против воли отца…

— Ты будешь княгиней, — тем временем гордо продолжал Геннадий, списав потерянный взгляд дочери на шок от свалившейся на их семью удачи.

— Княгиней, — как в полусне повторила София.

— Ты хоть довольна, малышка? — всё-таки заподозрил что-то неладное в поведении дочери барон.

Девушка вздрогнула и, взглянув на отца, заставила себя улыбнуться:

— Я счастлива, батюшка.

Лучше отцу теперь ничего и не знать, он ведь так её любит!

— Вот и здорово! — просиял Геннадий. — Через две недели объявим о помолвке Николая и Ангелины, а зимой заключим сделку с Вяземскими.