Роман Грачев - Край непуганых

— Вот тут у меня вопросы. За день до этого они сидели в «Лагуне», потом ночевали у Сафонова. Один утром вышел на дежурство, а другой еле проспался и забил на службу. Но на стадионе были оба. Увы, вечером того же дня задушенный Курочкин уже плыл вниз по течению Зюзелги, и я тебе честно скажу… — Петровский приложил руку к груди, — …взрыва я не ожидал. Кто и где достал столько тротила, кто и когда заложил его под трибунами, я понятия не имею. Знаю только, что Сафонов вышел из-под контроля — возьми хоть эту бедную девочку, его армянскую подружку, которую он приревновал и в результате замочил из чужого оружия. Я, кстати, думаю, что он в ту ночь сам был под коксом. В общем, у местных копов еще полно работы, но мне ни взрыв, ни наркоту ты не пришьешь.

Теперь уже я посмотрел на часы. Если расчеты верны, то поезд проедет мимо нас через четыре минуты.

— Что-то еще? — участливо спросил Петровский.

— Да. Не строй из себя благородного дона. Ты послал мента убить напоследок мою женщину.

Аня вздрогнула под моей рукой. На лицо Петровского набежала тень.

— Я не заказываю убийства, — холодно произнес он, — и никогда этого не делал. Я попросил всего лишь присмотреть за ней, пока все не закончится, но к тому времени он был уже на нервах.

— Попросил парня под коксом и с потерей управляемости? Ты псих!

— Ты его грохнул?

— Будет жить. Поправится и даст показания. — Я поднял свой револьвер. — А теперь отгони свою тачку.

Петровский повторил мое движение. Два ствола были направлены друг на друга.

— Даже не думай, — сказал политтехнолог, поднимаясь с капота.

— Отгони тачку или поставь ее на рельсы сам. Это в твоих же интересах, тебя все ищут.

— Свалить отсюда на время шухера было бы неплохо, но закрыть нору я не дам.

— Куда ты денешься! Уйди с дороги!

Он не шелохнулся. В этот момент мы услышали гудок локомотива. Он был уже близко.

— Ты не будешь стрелять, — процедил Петровский, но уверенности в его голосе поубавилось.

— Я — буду. Уже стрелял. — Я повернулся к своим друзьям и тихо произнес: — Ребята, слишком кучно стоите.

Они поняли. Святов сделал несколько шагов в сторону и стал заходить на Петровского справа. Аня сдала назад, спрятавшись за моей спиной. Костя и Павел заходили слева. Я же пошел прямо.

— Серега, отстрели ему яйца, — предложил Паша.

— Нет, — отозвался Костя, — зачем так жестоко. Даже кота кастрировать грех. Вот руку или ногу — в самый раз.

Кольцо сжималось. Петровский уже не скрывал паники, глаза бегали с одного подступающего противника на другого. Я вспомнил расхожую киношную фразу: «Навел ствол — будь готов выстрелить». Но едва ли наш друг на это способен.

Раздался новый гудок электровоза — низкий, тревожный. Еще ближе.

— Повторяю еще раз, — сказал Петровский, — отойдите все!

Мы приближались. До Евгения Палыча оставалось всего метра три. Несмотря на уверенность и бойцовский запал, я не знал, что произойдет дальше и как действовать на самом деле. Покалечить здесь еще одного? Может, хватит с меня стрельбы?

Все случилось очень быстро — и так, как я не ожидал.

Костя вдруг остановился, медленно снял с плеча ремень своей увесистой сумки. Петровский не заметил этого маневра — он смотрел в другую сторону.

— Ааааааа!!!! — заорал скрипач, и в то же мгновение его сумка взлетела снизу вверх. Рука Петровского дернулась в его сторону. Бабахнул выстрел. В ужасе я подумал, что Костю подстрелили чуть ли не в упор.

Но я ошибся. Пуля ушла в воздух, а сумка скрипача ударила Петровского в челюсть. Тот не удержал равновесие и рухнул на спину

— Держать его!!! — скомандовал я. Святов в два прыжка преодолел отделявшее их расстояние и упал на Петровского сверху.

— Паша, прыгай в «мерс», загони его на рельсы!!!

Гринько выполнил команду молниеносно. Пока мы пытались удержать на земле брыкавшегося политтехнолога, он подскочил к черной машине, распахнул дверцу и сел на водительское сиденье.

— Идиоты!!! — орал Петровский. — Нельзя этого делать! Не надо!!!

Я вырвал у него из рук оружие, вышвырнул в кусты.

— Ключа в замке нет! — крикнул Павел. — Он у него! Поищите!

Электровозный гудок раздался уже совсем рядом. Я даже услышал стук колес.

— Некогда! Паша, сними с ручника и столкни ее с горки! Коля, помоги!

Прежде чем выполнить команду, Святов решил подстраховаться — размахнулся и въехал кулаком Петровскому в челюсть. Тот охнул и прекратил сопротивление.

Я помчался к своей машине, на ходу думая, что согласно всем законам жанра сейчас она начнет ерепениться — не сработает зажигание, например. Но все получилось идеально, «Челлендж» взвыл, вышвырнув из-под колес облако пыли.

Павел и Николай почти оттолкнули «мерседес» к кювету, освободившегося пространства уже было достаточно.

— Летят перелетные птицы!!! — пропел я и рванул с места. Аня смотрела на меня с ужасом, прикрыв рот рукой. В ее глазах я сейчас, наверно, выглядел смертником.

«Челлендж» резво выкатил на насыпь. Я переборщил со скоростью и едва не очутился по другую сторону переезда. Пришлось немного сдать назад. Только после того, как машина встала поперек полотна, я посмотрел направо…

Вот он, поезд с запада, всего в полукилометре от нас. Завидев препятствие на пути, машинист начал неистово гудеть. До меня донеслось зловещее шипение — поезд включил экстренное торможение.

Я смотрел на него как завороженный. Клянусь, в эту минуту я испытал невероятные ощущения. Всего несколько сотен метров отделяли меня от верной гибели, сердце подкатило к горлу, спину и ноги сковало льдом, перед глазами пронеслись эти две безумные недели вместе со всеми их радостями и бедами (об остальной предыдущей жизни я почему-то не вспомнил). Чистый камикадзе!

К реальности меня вернул истошный женский крик:

— Сережа, уходи!!!

Я встряхнул головой, дернул на себя дверную ручку, абсолютно уверенный, что ее заклинило. Но она легко поддалась. Дверца распахнулась, и я выскочил из машины. Бросив на истерично гудящий электровоз последний взгляд, я отбежал на насыпь.

— Уходим! Укрываемся за «мерседесом»! Подберите этого!

Святов ловко подхватил очнувшегося Петровского под руки, потащил его за собой. Через мгновение мы были уже в укрытии.

Что было дальше, я не очень хорошо помню. Я пребывал почти в состоянии аффекта, крепко сжимал Аню и стеклянными глазами смотрел на нашего бедного челябинского железного коня, которому суждено было пасть смертью храбрых. И он пал уже через несколько секунд. Многотонный состав с шипением и металлическим скрежетом выехал на переезд, ударил автомобиль и потащил его перед собой. Через десяток метров машина завалилась на бок и стала разваливаться. Думаю, если бы по какой-то нелепой причине я остался внутри, сейчас мог бы распевать любимую «Is This The World We Created?» вместе с Фредди Меркьюри.