Андрей Посняков - Разящий клинок [litres]

На пир были приглашены все «партизанские» гусары и даже кое-кто из казаков, по крайней мере – хорунжие. Ну и, конечно, все юхновское «общество» – помещики-ополченцы вместе со своими родственниками.

– Ой, сколько девок! – радостно потерев руки, румяный поручик Николай Бекетов ткнул корнета локтем. – Ты сопли-то не жуй, Коленька! Ты только глянь!

– Да я и гляжу, – шмыгнув носом, зашептал Розонтов. – Гляжу и думаю – как бы хоть какую-нибудь залучить? Признаюсь вам, Николай, честно – волнуюсь. А вдруг да не выйдет? Даже боюсь подойти.

– Так ты ж сам хвастал, что с девкой…

– Так то не я. То – она, – корнет покусал пухлые свои детские губы и мечтательно прикрыл глаза. – Она залучила. Она все и справила.

– Так и эти залучат! – хлопнув парня по плечу, расхохотался поручик. – Не сомневайся, залучат. Только ты не сопротивляйся сильно, ага?

– Угу, – нерешительно хмыкнув, корнет склонил голову набок и принялся исподволь рассматривать девушек.

В богатом особняке предводителя уже ломились столы, сновали туда-сюда слуги, и крепостные музыканты, по знаку хозяина, грянули менуэт.

Софья тоже была здесь, ну а как же! Еще издалека заметив свою пассию, Давыдов подошел к ней и, чинно кивнув, поцеловал ручку…

Оттанцевав менуэт и мазурку, сели за стол, отдавая должное хозяйским наливкам и яствам. Новоиспеченный подполковник и кавалер Анны почти непрерывно произносил тосты, так что вскоре уже изрядно накушался и, по знаку супруги, слуги увели его в спальню – почивать.

– Хорошо, что он не буйный, – поставив опустевший бокал на стол, вскользь заметил Бедряга. – А Викентия, старосту, на волю так и не отпустил. Даже на радостях – так-то… Слушай-ка, Денис Васильевич – а где же наш граф? Его же тоже пригласили.

– Занемог граф, – Денис пригладил усы. – А может, и просто занемогшим сказался. Да понять его можно.

– Понять-то можно, – встрял в разговор сидевший рядом хорунжий Талаев. – Однако я давно еще хотел сказать… Вот те французы, что по твою, Денис, голову шли. Ведь кто-то же их предупредил! Первый отряд – да, мы врасплох застали. Однако вторые нас во всеоружии встретили. Значит, готовы были, знали.

– И правда, – штабс-ротмистр качнул головой. – Значит, кто-то предупредил. Скорее, кто-то из тех, кого мы громили.

– Да нет, – щуря и без того узкие глаза, Талаев окинул присутствующих столь внимательным и цепким взглядом, словно собирался отыскать шпиона вот прямо здесь и сейчас. – Из деревни никто не выбрался… Всех мои казачки догнали. Если и предупредил – из своих кто-то.

– Из своих, – Денис помрачнел лицом. – Так вы думаете – француз?

– Так а больше некому!

– Потрясающая логика! – хлопнув в ладоши, полковник скривился и, подозвав слугу, подставил опустевший бокал… Потом подумал и, отставив вино, потянулся к чарке…

– Оно и правильно, – одобрительно усмехнулся хорунжий. – Ну, Денис Васильевич… с наградой тебя!

Давыдов вдруг засмеялся:

– Да всех нас с наградами. Ежели каждую по отдельности обмывать – никакой водки не хватит!

В светло-голубом бальном платье с открытыми плечиками Сонечка была чудо как хороша и казалась Денису какой-то греческой нимфой. Изящно завитые локоны, тонкие руки, синие сияющие глаза…

– Ах, Сонечка… Все-таки как же ты хороша.

– Я знаю…

Девушка улыбнулась, и слова ее заглушила громкая музыка – заиграли вальс, танец, считавшийся не очень пристойным. Слишком уж там прижимались… и в том многие находили особою прелесть и шарм.

Закружили по натертому полу пары, такие изящные, томные… воздушные, как мотыльки.

– Что ты будешь делать, когда прогоним французов? – обнимая партнера за плечи, спросила Сонечка.

– Воевать дальше, – не задумываясь, ответил Денис.

– А потом? Когда война совсем-совсем кончится?

– Не знаю. Честно сказать, не знаю… Как-то не думал пока.

Давыдов и в самом деле не думал. Не до того было. Война-то еще не закончилась, шла, гремела вовсю.

– Ах, Денис, здесь так душно… Давай в беседку пойдем.

– Как скажешь, – чинно кивнул гусар.

Вальс кончился, и оркестр тотчас же заиграл мазурку. Денис мазурку любил, но возлюбленной красавице уже обещана была беседка. Мило улыбнувшись дамам, Давыдов прихватил с собой бутылку вина и бокалы, накинул на плечи шинель и вышел в сад.

Смеркалось. Как всегда осенью – рано. Льющийся из больших «французских» окон свет падал на узенькие аллеи. Мокрые от дождя опавшие листья липли к коротким гусарским сапогам. Кругом, вдоль аллей, росли какие-то густые кусты и деревья, кажется, крыжовник и яблони.

Да, яблони – вон и яблочки еще висят. Как раз и сорвать – закусить. Хмыкнув, Давыдов прижал к себе бутыль и бокалы, привстал на цыпочки, потянулся…

Позади вдруг послышался тихий смех.

– Давай лучше я. Я ж тебя повыше. Пусть не намного, но все-таки…

– Сонечка, друг мой! – резко обернулся полковник. – Я думал, ты уже там, в беседке.

– Задержалась, – девушка отозвалась так же резко, отрывисто, словно бы нехотя бросив слова. – Один там… старый знакомец.

– Клеился?!

– Что-что?

– Ну… смысле – отвратительно себя вел?

– Да нет, – отмахнулась Софья. – Так… слегка…

– Так, может, его – саблей? – Денис грозно подкрутил усы. – Ты только скажи! Все для тебя сделаю… Не веришь?

– Верю. Только вот замуж я за тебя не пойду.

– Почему? – несколько обескураженно переспросил Давыдов. – Почему это не пойдешь.

– Ты сам знаешь, – Сонечка мягко взяла его под руку. – У меня свои планы. Впрочем, мы с тобой об этом уже говорили. Не надо еще раз начинать… поверь, мне больно.

– Но мы же…

– Молчи… Тсс!

Денис пылко поцеловал накрывший его рот пальцы…

– Грешники мы с тобой, да… – прошептала барышня. Прошептала без особого уничижения, даже с какой-то долей удовлетворения, что ли… – Я вот тут думала… Если мужчине и женщине вдвоем хорошо… пусть и какое-то время… То, наверное, не такой уж и страшный то грех. Бог простит! У меня есть знакомый батюшка, отец Алексий – это просто чудо. Во всем меня поддерживает… вот и про грех наш скажет – замолим.

– Конечно, замолим, – уверенно мотнув головой, Давыдов повысил голос: – Да и не грех это никакой. Я не женат и ты не замужем. Кого мы с тобой обманываем, кому мешаем?

– Все же стоит скрывать все в тайне…

– Как шпионы?

– Ага…

Обняв Дениса за шею, Сонечка властно притянула его к себе и принялась целовать в губы. Поцелуи быстро становились все крепче, все горячее, так, что совсем скоро влюбленных охватил такой жар, что…

– Бежим в каретную, – едва переведя дух, шепнула девушка. – Там тепло… там нет никого… я знаю…

В каретной и впрямь оказалось тепло, и даже вполне уютно, разве что темновато. Прямоугольное, вытянутое в длину помещение, освещалось догорающими в жаровне углями. Красные блики прыгали на лаковых обивках телег и колясок.