Андрей Посняков - Разящий клинок [litres]

Спрыгнув с лошади, Денис взбежал по крыльцу…

– Вот и господин полковник! – радостно поднялся из-за стола штабс-ротмистр Бедряга.

Коленька Розонтов радостно хлопнул в ладоши:

– Что я говорил?! Денис Васильевич к ночи вернется. Вернулся же, ага!

– А давайте-ка с дороги – пуншика! – потерев руки, весело предложил поручик Бекетов. – Кстати, хозяйка-то твоя где-то подзадержалась. И обед не сготовила… Мы уж тут сами.

От пуншика Давыдов не отказался, выпил, намахнул стакан, озвучил перед всеми приказ Кутузова. Затем же, позвав с собой Бедрягу, отправился в расположенный неподалеку флигель, куда поместили задержанную, наскоро рассказав на ходу обо всем, что с ним случилось.

– Шпионы, говоришь? – штаб-ротмистр задумчиво покачал головой и недобро прищурился. – Ничего, допросим. К утру все знать будем! Тут уж, Денис Васильевич, без церемоний надобно. Времени-то у нас нет. Кстати, урядник казачий, Ситников, ловко плетью управляется. Позовем?

– Позовем, – хмуро согласился полковник. – Коли так, подобру, не сладим.

В старом флигеле было холодно и промозгло. Перед дверью, на часах, стояли солдаты, при виде Давыдова отдавшие честь.

– Открывайте, – приказал Денис. – Ты, с факелом – вперед. Да! И свечей в доме возьмите…

Нахохлившаяся, словно только что выбравшийся из лужи воробей, шпионка сидела в углу, забравшись с ногами на старую оттоманку и обняв руками коленки, тоскливо смотрела в окно.

Завидев вошедших, девчонка неожиданно улыбнулась, серые глаза ее сверкнули, только на этот раз не ненавистью, а, скорее, нахальством:

– Пытать будете? Плетьми бить или… еще как?

– С чего ты взяла? – усаживаясь на край оттоманки, презрительно усмехнулся Дэн. – Это вы, враги, пытаете, убиваете… А мы – Родину защищаем.

Настена дернулась:

– Ага, ага… ну-ну… Я тоже – за Родину… Только она у нас с вами разная, господин хороший. И на вашей Родине таким, как я, места нет. Не очень-то мне хочется обратно в рабство!

Молвила, как отрезала – и не поспоришь. Уж конечно, свобода лучше рабства, и, есть ли у крепостных рабов Родина – бабушка надвое сказала.

– Как бы то ни было, ты покажешь нам дорогу к вашему хутору, – Денис взял у солдата горевшую свечку и принялся раскуривать прихваченную из дому трубку.

К его удивлению, шпионка не стала спорить, так что и пытать ее, слава богу, не пришлось.

– Покажу, что ж, – Настя потянулась и зевнула, верно – от волнения или от усталости. – Прямо сейчас, ночью, поедете? Так заплутаем. А факелы будете жечь – так их издалека видно.

Вот тут она была права, факелы-то увидят, а без них ничего не видать, на лесных-то дорожках луна особо не светит, да и не видно нынче луны – пасмурно.

Отправив Бедрягу распоряжаться подготовкой утреннего рейда, Давыдов выгнал и часовых, приказав не мешать допросу.

Девчонка вытянула ноги и зябко поежилась.

– Приказать растопить очаг? – участливо осведомился Дэн.

Пленница безразлично пожала плечами:

– Зачем? То, что я сделала, у вас называют изменой.

– Да не у нас называют! Везде!

– Так что лучше расстреляйте меня сразу, – Настя пригладила волосы… Надо сказать, эта прическа, с обрезанными косами, ей очень шла, делая похожей на современницу Дэна, какую-нибудь студентку или, скорее, школьницу. Еще бы джинсы да свитерок – так вообще!

– Тебе лет-то сколько?

– Зачем вы спрашиваете? – зыркнула глазами шпионка. – Ну, шестнадцать… и что?

– Так… – Дэну все ж таки хотелось ее как-то утешить… хотя – как? И, главное, зачем?

– Ты в самом деле думаешь, что мы тебя расстреляем?

– Не хотелось бы, чтоб повесили, – вздохнув, тихо призналась пленница. – Я видела, как вешают. Часто. Гнусное зрелище.

– Да уж, – согласно кивнув, Денис поднялся на ноги и, подойдя к двери, велел принести чаю. Потом вновь подошел к оттоманке: – Встаньте и повернитесь. Я развяжу вам руки. Небось, затекли?

– Добренький какой… – презрительно скривив губы, девчонка между тем встала, повернулась спиной, и Давыдов быстро освободил ее запястья от стягивающих ремней… И впрямь, затекли. Покраснели. Что же она терпела-то?

– Сейчас велите раздеться? – резко обернувшись, Настена ожгла взглядом. – Ну да… Почему бы не потешиться? Прежде чем расстрелять… или повесить.

– Потешиться? Да нет, – усмехнулся Давыдов. – Успокойтесь, Настя. Я вовсе не собираюсь учинять над вами насилие. Слово офицера!

Девушка насмешливо скривилась:

– Слово, данной крепостной рабе, ничего не стоит…

– И тем не менее… У вас правильная речь, – заметил Денис. – Слишком правильная для простой крестьянки.

Настя сразу же напряглась:

– Меня учили… кто – не ваше дело. Впрочем, вы, верно, уже догадались – кто.

– Любите его?

– Люблю! Пусть даже вы, дворяне, и отказываете нам во всех чувствах. Держите за диких зверей… хуже зверей… Ничего, ничего… Будет еще и другой Пугачев! Явится, помяните мое слово…

На крыльце послышались шаги, в дверь постучали – солдат принес небольшой самовар с чаем, связку бубликов и варенье.

– Тут еще, ваш-бродь, и приборы… чашки-ложки, розетница…

– Хорошо… поставь все на стол, и отправь напарников в дом, поспать да подкрепиться. Потом пусть тебя сменят… сами уж это решайте.

– Слушаюсь, ваш-бродь!

Давыдов лично разлил кипяток по чашкам… насыпал заварки…

– Пейте.

– Не боитесь, что вас обварю… да – в окно?

– А смысл? Там часовой – словит. Нет, вас не расстреляют, – сделав глоток, полковник поставил чашку на стол. – И не повесят. Вы же поможете нам, покажете дорогу… Суд учтет.

– Хм… суд!

– Сибирь, ссылка – вот это вас ждет точно.

– Вы забыли про рваные ноздри, батоги… Мы ведь рабы, с нами все можно.

Настена зыркнула с такой ненавистью, что полковник невольно попятился – еще и впрямь кипятком брызнет, с этакой-то дурищи станется!

– Боитесь? – ненависть тотчас сменилась насмешкою.

– Скорей, опасаюсь, – мягко улыбнулся Дэн. – Вы ж особа неадекватная.

– Какая-какая?

– Ну… не такая, как все…

Девчонка опустила глаза и покусала губы, видать, этими своими словами Денис Васильевич что-то такое задел, какие-то тонкие струны души.

– Я и впрямь не такая, как все… Говорят, дед мой цыганом был. Но то история темная. Я-то его не знала…

– Так вы ворожея, гадалка? – насторожился Денис.

– Бывало – гадала, – Настена не стала спорить. – Иногда угадывала. Но только чужим. Хотите, вам погадаю?

– Хочу… – Денис уселся поближе, заглянув в серые сияющие глаза.

– Дайте руку… – шепотом попросила девушка. – Ну…

Жемчужно-серые очи приблизились… стали большими-большими, сверкающими, словно луна… да что там луна – словно само солнце!

Забранное решетками окно. Светлый кабинет со стеллажами. Выкрашенный зеленой краской сейф в углу, на заваленном бумагами столе – включенный ноутбук… Дэн всмотрелся в экран – «Протокол допроса свидетеля»… Ага! Значит, протокол допроса… А вот и сам свидетель… вернее, свидетельница – худосочная девка на стуле. Рваные грязные джинсы, полосатая майка, пирсинг в пупке. На левом плече – разводы татушки. Что-то непонятное, что там сейчас модно у молодежи…