Александр Казанков - Тень предков [litres]

Гридень явно был смущен данной ситуацией. С даном он, похоже, был знаком и признавал за ним старшинство над собой. А тут такая оказия, приходится уважаемого человека в дом не пускать. Десятник повернулся к одному из гридней и приказал позвать сотника. Пока ждали сотника, все молчали, и молчание стало каким-то напряженным, как струна, которая вот-вот может лопнуть и тогда… Тогда десятка не станет, и это было ясно каждому, в том числе и самому десятнику. Все же во время пира дежурили самые молодые, а против них – битый волчара. Жалко ребят, да и боярина жалко, его ведь тоже тогда убьют, со стен стрелами закидают. Сотник не спешил, и им пришлось ждать минут десять. Наконец он появился и, расплывшись в улыбке, обнял Скулди.

– Ты чего здесь стоишь, медведь? Давно тебя заждались, думали, не придешь вовсе.

Скулди радостно хлопнул сотника по плечу и приветливо оскалился, ну настолько приветливо, насколько позволяло его расположение духа.

– Так я тут уже битый час стою, меня твои люди на пир не пускают, говорят, меня в списках нет, не приглашен я на этот праздник жизни.

Брови сотника удивленно поползли вверх, и он повернулся к десятнику:

– Кто не приглашен? Скулди Рагнарсон, что ли? Да ты в своем уме, Вторяк?

Десятник отступил еще на шаг и, опасливо вжав голову в плечи, сказал:

– Так княжна Агафья приказала, сказала, что Ярослав велел Скулди в горницу сегодня не пущать. Я-то что, я боярина уважаю. Коли приглашен, так пусть идет, может, напутала княжна что.

Романов напрягся. Почему Агафья озлобилась именно на его дядю? Неужто узнала об отведенной Святославу роли в судьбе брата Люта? Только кто мог проболтаться? Хотя с информаторами у нее проблем быть не должно. Тот же Даниил меня ненавидит, без зазрений совести мог заложить.

Сотник же только махнул рукой на Вторяка и, схватив дана под руку, повел его по лестнице наверх, при этом извиняясь за такой конфуз.

Они поднялись по высокой лестнице и вошли в сени, где расположились лавки для просителей. За сенями находился большой зал с высоким потолком и балкончиками вдоль стен, опиравшимися на резные деревянные колонны. В зале рядами были установлены столы и лавки, за которыми расселось не меньше трех сотен человек. А на балконах сидели музыканты и певцы, которые распевали какие-то заунывные песни. Скулди направился прямо к главному столу, где сидели жених и невеста и самые высокопоставленные гости. Сотник хотел было потянуть дана за локоток в сторону, но тот как будто не замечал его. Поначалу на них никто не обращал внимания, но, когда они, громко протопав каблуками кавалеристских сапог, прошли весь зал и встали напротив стола молодоженов, все как-то притихли и замерли. Святослав полагал, что такая открытая демонстрация своего недовольства была лишней в данной ситуации, но дяде виднее.

– Приветствую тебя, воевода, – Ярослав встал из-за стола и поднял кубок, – я ждал тебя гораздо раньше, думал, уж и не захочешь выпить за мое здоровье. – При этом в словах князя проскользнула обида и даже некоторая угроза. Что-то пошло не так, и Святослав не понимал что. Всегда приветливый и радушный, Ярослав как-то сильно изменился за последнее время.

– И я приветствую тебя, княже, – прогудел Скулди, – давно хотел прийти и выпить за тебя братину, да отроки твои меня не опознали, сказали, что, мол, не приглашен такой человек на званый пир. Наверное, совсем стар я стал, что меня не узнают те, кто не раз со мной стоял в одном строю и бил поганых половцев.

После этих слов тишина в зале стала просто гробовой, даже музыканты перестали играть. А Ярослав грозно сдвинул брови и обвел зал сердитым взглядом.

– Неужто знаменитого морского льва смогли остановить какие-то безусые отроки? Похоже, теперь я не узнаю тебя, боярин. Может, хочешь еще что-то сказать помимо упреков своему князю?

Дружинники слева и справа поудобней перехватили щиты и копья. Эти не дрогнут, пусть Скулди им хоть сто раз побратим, все равно за князя на копья взденут. Ситуацию, как ни странно, спас Лют. Он вскочил из-за стола и, протянув братину Скулди, прокричал:

– Я хочу выпить за славного боярина Скулди Рагнарсона, бесстрашного ярла черных островов, чей меч не раз пронзал врагов нашего друга, князя переяславского Ярослава Всеволодовича. Так выпьем же за дружбу и верность слову!

Он отпил из братины и передал ее Скулди, тот на секунду замешкался, а потом прорычал в ответ:

– Слава князю Ярославу, слава князю Всеволоду, вечной красоты и здоровых деток княжне Агафье.

При этих словах княжна, что сидела по правую руку от Ярослава, благосклонно улыбнулась. По ней, кстати, совсем было не видно какого-либо недовольства. Может, и не она это все затеяла?

А Лют, выйдя из-за стола, поклонился жениху и невесте и, обняв Скулди, насколько позволяла ему комплекция, повел его за соседний стол, где сидела его старшая гридь. Отказываться от такого предложения было нельзя, гридни расступились, и они устроились на длинной лавке. Святослав при этом посмотрел на стол, где сидел Путята. Тот был серее тучи и немигающим взглядом взирал на происходящее. Кстати, рядом с ним было два свободных места, похоже припасенных именно для них.

«Это что ж получается, похоже, все подстроили? Чтобы отделить нас от своих и посадить за чужой стол, да еще и вызвать чувство благодарности к Люту. Вон как Скулди княжича облапил, расчувствовался вояка, что чужой княжич за него вступился, а свой при всем честном народе позорит. Как бы Скулди в чужой стан не перекинулся, с него станется. Он сегодня уже втирал, что нужно знать, когда сражаться, а когда нет. Только зачем им все это? Явно же не меня испугалась Агафья с княжичем. И Ярослав еще тот князь, с ходу наезжать на своих».

Дальше кто-то вновь поднял кубок и, возгласив здравицу хозяину дома и честному люду, осушил кубок до дна. Потом заиграла музыка, и все как будто забыли о том, что только что произошло. А Скулди продолжал расхваливать благородство Люта, осушая за него чашу за чашей. К Романову же подкатил совсем молодой гридень и противно дыхнул в лицо чесноком. Ему было не больше пятнадцати, но был он очень крепок для своего возраста и по комплекции мало чем отличался от взрослого мужа.

– Ты чей будешь, пацан? Никогда не думал, что на княжий пир приглашают кого попало.

Это было как минимум невежливо. И будь на месте Святослава кто-то другой, то такой разговор закончился если не поединком, то уж точно хорошей дракой.

Святослав лениво зевнул и вполоборота повернулся к нахальному парню.

– Я тоже не думал, что изо рта воина может вонять как из помойного ведра. Разреши, я отодвинусь, а то стошнит, рубаху тебе замараю.

Глаза парня на секунду вспыхнули яростью и мигом погасли.