Александр Казанков - Тень предков [litres]

Перед отъездом Ярослав пришел к своему побратиму вместе с женой и преподнёс ему на бархатной подушке золотые шпоры. Князь размеренным шагом прошел по горнице, распахнул ставни и, остановившись напротив побратима, приказал ему встать на колено и повторять за ним:

– Я, Святослав сын Игоря из рода Исака, клянусь верно служить богу нашему Иисусу Христу и наместнику его на земле, князю переяславскому Ярославу сыну Всеволода, сражаться храбро с врагами его, защищать слабых и обездоленных, блюсти правду Ярославичей и закон Божий, да поможет мне в этом Господь.

– А теперь встаньте, сэр рыцарь-звероборец! – воскликнул Ярослав и с силой дал ему пощечину. – А это, чтобы лучше помнил и никогда не забывал клятву, данную тобой.

Святослав встал с колен, поглаживая щеку, и принял врученную ему Ярославом подушку с золотыми шпорами. Помимо формальных атрибутов рыцаря Святославу также был выдан пергамент из бычьей кожи, на котором черным по белому была отражена вся родословная Романова. Под грамотой стояли подписи Ярослава, Всеволода Большое Гнездо и князя Романа Галицкого. На самом деле именно подпись князя Галицкого давала отныне Святославу право именоваться рыцарем, поскольку данный титул имел место быть исключительно в католической системе феодализма. Ни один дружинник, и даже боярин владимирского князя, такого титула не имел, поскольку их сюзерен не был католическим монархом, а вот галичский князь сидел сейчас на двух стульях. С одной стороны, он и его народ был вполне православным и отлично уживался с Византией, а с другой – он признавал главенство папы римского и даже уплачивал ему иногда десятину. Папа в свою очередь признавал князя Галицкого королем Руси и давал ему право производить своих воинов в рыцари. В таком положении были еще кое-какие бонусы, вроде наследования от отца к сыну и защита от нехристей всей мощью католической церкви. Вот Ярослав и выпросил для Святослава у своего родственника поставить свою закорючку и печать на этом документе. Кстати, для Святослава это были не просто две закорючки. Святослав вроде как бы и присягнул только Ярославу, но отныне он не мог идти войной против отца Ярослава Всеволода и князя Галицкого Романа и обязан был им оказывать всяческую помощь и поддержку. Получается, его немного развели, хотя, с другой стороны, всякий раз при усобице можно от нее уклониться, сославшись на то, что не против того, не против другого я, мол, воевать не могу. В этой грамоте был также изображен его герб, в треугольном щите на серебряном фоне изящно выведен золотой медведь, вцепившийся зубами в поверженного воина. По мнению Святослава, очень странный выбор для герба, так как именно они побили медведя, а не он их. Представьте, если бы медведь сделал себе на лапе наколку того вкусного парня, которого он съел два дня назад. А вот они, считай, сделали, ведь герб – это знамя благородного человека на всю оставшуюся жизнь. Можно сказать, набили наколку убитого медведя прямо Романову на лоб.

Впрочем, и Путята и Скулди были рады, что дружинник одного и родственник другого стал рыцарем. Также при посвящении присутствовал самый настоящий рыцарь из чехов, Сигизмунд Гант. Странное имя и фамилия для чеха, но еще более странным было его появление на границе русских земель. Как позже выяснилось, служил этот рыцарь князю Роману Галицкому, а поскольку при посвящении обязательно должен был присутствовать хотя бы один рыцарь, то вместе с грамоткой Ярослав выторговал у Романа рыцаря Ганта. Сам Роман, конечно, на свадьбу не поехал, опасаясь за свою жизнь. Все же Ярослав был не совсем из дружеского рода. Рыцарь Гант Святославу сразу не понравился. На новообращенного рыцаря он смотрел как на дворовую шавку. Рыцарь своей спесью затмил всех именитых родичей переяславского князя. Для него все русичи были такими же животными, как и его местные смерды. И не важно, что животное носило на поясе меч, ведь от этого оно не перестает быть животным. Как оказалось, причиной такого отношения пана рыцаря к местной знати были религиозные соображения. Для него все мы всего лишь грязные схизматики. Святослав не стал говорить благородному рыцарю, что по роду своему он иудей. Правда, не сказал он об этом не потому, что боялся рыцаря, а потому, что считал себя пусть и плохим, но все же христианином. А самым хреновым было то, что Ярослав переманил Ганта к себе и взял его на службу. Ну сразу же видно, что предатель. Да такой прямо во время боя сюзерена поменяет, притом кардинально, воткнет прежнему под лопатку кинжал и принесет голову проигравшего князя победителю. Но Ярослав был счастлив и слушать ничего не хотел.

Когда наконец вся свадебная кавалькада укатила во Владимир, Святослав, взяв коня и прихватив с собой Соколика, поехал прогуляться по городу. В постоянные провожатые Соколика ему определил Скулди, полагавший, что его племянник не должен расхаживать по чужому городу без должного сопровождения. В городе было на что посмотреть и помимо торга. Здесь было множество мастерских, одновременно являвшихся и жилищами мастеров. Многие дома были сделаны из камня, правда, при этом напоминали небольшие крепостные башенки. Повсюду виднелись маковки светлиц, резные наличники окон и коньков, заборы в петушках и единорогах. Не сказать, что это впечатляло красотой и грациозностью, но самобытностью – точно. Было в этом что-то свое, родное. Так сказать, истинно русский стиль.

На одной из узких улочек Святослав увидел уносившего ноги от преследования мужичка. О том, что этот человек от кого-то убегал, говорило многое. Так, его кафтан был расхристан, штаны и сапоги он держал в руках, и его босые пятки активно перепрыгивали кочки и ямки. Борода мужика скаталась и местами была выдергана, с одной стороны был выдернут аж целый клок. Когда мужичок пролетел мимо Романова, калитка соседнего подворья раскрылась и из нее выглянул немолодого вида мужичок, который, сплюнув наземь, пробубнил себе под нос:

– Ну, Тимоша, как был ты непутевый, таким и остался. Ничему тебя, кобеля, жизнь не учит. Вот точно, подрежут тебе естество рано или поздно… – мужик взвалил себе на плечи какой-то мешок и вышел за околицу.

Святослав же почему-то заинтересовался этим Тимошей. Вот, посмотрел на него, и что-то в нем его зацепило. Хотя и не было в нем ничего особенного, может, только искорки в глазах да энергия, которая из него так и перла через край. Вот вроде просто мимо пролетел, а Романова аж полем его энергетическим обдало. Настоящая батарейка энерджайзерс. К нему можно сотню кроликов подключить, они всю ночь под окном плясать канкан будут.

– Уважаемый, а кто этот человек? Вы его знаете? – поинтересовался Святослав у мужика с мешком.