Геннадий Марченко - Возвращение [СИ]

– Я же говорил, мой друг Саймон влюбился в вас с первого взгляда, – улыбнулся я Галине, при этом ногой легонько пнув своего спутника под столом.

Тот одарил меня беспомощным взглядом, но всё-таки нашёл в себе силы собраться и перестал изображать пускающего слюни идиота.

– Чёрт меня возьми, мистер Бёрд, никогда не думал, что такое со мной может случиться, – выдавил из себя Стетсон после второго бокала вина. – Словно камень на голову свалился, это будто…

– Всё когда-нибудь случается в первый раз, – успокоил я Саймона. – Просто у одних раньше, а у других позже. В своё время и я подобное испытал и, как видишь, мы с моей Барбарой живём душа в душу.

В этот вечер мне выпало развлекать спутников болтовнёй. К счастью, Стетсон немного пришёл в себя, особенно после того, как после пинка под столом я на английском напихал ему, что если он хочет завязать отношения с этой девицей – нужно быть немного посмелее. Вино подливал нашей гостье лично, и та в ответ благодарно улыбалась, пытаясь благодарить его не неумелом английском.

Кстати, вино, к которому Стетсон поначалу отнёсся с изрядной долей скепсиса, и впрямь оказалось превосходным, что оценил даже я, не буду большим знатоком вин. А о закуске даже и говорить нечего! Немного остывший от любовных переживаний Саймон с таким аппетитом уплетал шашлык, что я невольно последовал его примеру, хотя чувствовал, что мой желудок забит под завязку и ему требуется небольшая передышка.

– Галя, расскажите немного о себе, – попросил я девушку.

– Да обо мне особо рассказывать и нечего, – пожала та плечами. – Родилась и живу в Ленинграде. Всю войну провела в блокаде, служила в частях ПВО, в 44-м отучилась в Музыкальной школе для взрослых имени Римского-Корсакова. В том же 44-м поступила в хор Ленинградского областного театра оперетты и дважды в течение года выходила замуж. Сначала несколько месяцев была за военным моряком Жорой Вишневским, но он ревновал меня ко всем мужчинам, и даже к сцене. Когда я устроилась в Театр оперетты, разразился скандал, и браку пришёл конец. А потом вышла за директора Театра оперетты Марка Ильича Рубина. С 47-го работаю в Ленинградской филармонии.

– И мечтаете оказаться в Большом?

– Ну а кто об этом не мечтает? По-моему, в этом нет ничего постыдного.

– Да бога ради, я за вас буду только рад, такой голос – а говорят, у вас превосходное сопрано – грех ограничивать питерской публикой.

– Спасибо, – ещё больше разрумянилась Галя. – А теперь вы расскажите о себе.

– Мы – американские бизнесмены, приехавшие в СССР налаживать деловые контакты. Мистер Саймон Стетсон – мой самый преданный помощник, накопившей за годы верной работы на меня неплохой капитал. И, между прочим, всё ещё пребывающий в статусе завидного холостяка. Признаюсь, сам удивился, когда увидел, как мой доселе непробиваемый друг и соратник вдруг воспылал чувствами к симпатичной русской девушке.

– Увы, – негромко рассмеялась Галя, – я несвободна, так что вашему другу, наверное, придётся искать другой объект для воздыхания.

– Вы разобьёте моему другу сердце… Кстати, а какая у вас разница в возрасте с вашим мужем?

– Это так важно? – тут же погасла она.

– Н-ну, не то что бы… Если не хотите – можете не говорить.

– Отчего же, я не стыжусь того факта, что Марк старше меня на 22 года. Любви, как говорится, все возрасты покорны.

– А что насчёт детей?

Честно признаться, биография Вишневской для меня была покрыта завесой тайны, никогда особо не интересовался. Знал только, что она чуть ли не всю жизнь прожила с Ростроповичем, а что было до этого… Потому и спросил, всё ж таки при наличии отпрысков уводить жену от мужа – по меньшей мере беспринципно. Ежели имеются дети, то увезу Саймона в Америку и прикажу забыть о русской певице.

– Сын у нас родился в 45-м, – опустив глаза, тихо сказала Галя. – Илюшей назвали, в честь папы Марка. Не выжил сынок…

– Соболезную.

Наступила неловкая пауза, во время которой Саймон вопросительно смотрел на меня, требуя объяснений.

– Между прочим, она замужем, – огорошил я своего помощника доселе скрываемой информацией.

Бедняга едва не поперхнулся куском хорошо прожаренного мяса. Представляю, как у него внутри всё оборвалось. Нужно выводить ситуация из пике.

– Но муж старше её на 22 года и детей у них нет. Вернее, был, но умер во младенчестве. Так что не теряйся, пригласи даму на танец, что ли, а то сидишь как чучело и глазами моргаешь.

– Да я не умею танцевать…

– Это несложно, главное, ноги ей не отдави.

Оркестр как раз затеял играть какой-то медляк, и Стетсон со всей возможной галантностью, пользуясь моими услугами как переводчика, всё-таки решился пригласить Галину на тур. Саймон и впрямь танцевал неважно, поэтому они просто топтались на месте у сцены, впрочем, как и ещё несколько пар. Тем более, несмотря на размеры зала, танцевать здесь размашистый классический вальс проблематично, иначе можно было бы снести несколько столиков.

За одним из которых, кстати, сидела не кто иная, как Фаина Раневская. Точно-точно, это была она, я не мог ошибиться! Сидела одна за столиком, в другом конце зала, пускала дым в потолок, а перед ней стояли полулитровый графинчик с водкой и тарелка с политым соусом кусками мяса, посыпанным зеленью. Плюс тарелочка с обычным чёрным хлебом. То ли я сразу её не разглядел, то ли появилась позже нас, но факт оставался фактом – одна из моих любимейших актрис, сборник цитат и афоризмов которой стояла у меня дома на книжной полке, находилась от меня всего-то в паре десятков метров.

Не выдержав, я поднялся и приблизился к её столику. Актриса одарила меня слегка скучающим взглядом, мол, ещё один поклонник, как же вы мне все надоели.

– Здравствуйте, Фаина Георгиевна!

– И вам здоровья, молодой человек, – ответила она своим знаменитым скрипучим голосом.

Хм, ну, молодой так молодой. Хотя, если память не изменяет, Раневская была всего на несколько лет старше меня, одна я всё равно испытывал перед ней какой-т пиетет.

– Вы за автографом?

Она достала из ридикюля несколько своих чёрно-белых фотографий, химический карандаш и по-простому его послюнявила.

– Кому писать?

– Э-э-э… Пишите Ефиму и Варваре Сорокиным.

Думаю, ничего страшного, что я раскрыл наши с супругой настоящие имена. Я же не собирался это фото показывать Толсону и вообще кому-либо, кроме Вари. Пусть хранится в семейном альбоме, детям на память останется. Эх, жаль, не захватил я из дома свой недавно купленый «Contax-S», а то сделали бы фото на память. О чём я и сообщил вслух.

– Может, ещё успеете сбегать домой и вернуться, если недалеко живёте, – с серьёзным видом произнесла Раневская. – Я тут до закрытия просижу, а это ещё часа полтора.