Александр Мазин - Княжий посол [litres]

– С рождения.

– Повезло тебе, и что же, в христианской семье воспитывался?

– Мы верующими были не сказать, чтоб прям истово.

– Хорошо, – Воислав вздохнул, – я вот какой вопрос хотел тебе задать. Мы оба христиане, а другие что же, которые язычники, что с ними случается после смерти? Как ты думаешь? В самом деле их родовые боги встречают или неужели все в огонь попадают?

– Кто же такое говорит? Я слышал, что Бог не судит тех, кто Его не познал, как это можно? – искренне удивился Данила.

– Да вот говорят разные уважаемые люди. – Воислав едко усмехнулся.

– Нуу… я ни с кем спорить не буду, потому что сам ума не великого. Я понимаю, зачем нужно слушать и уважать старших и тех, кто умнее и знает больше тебя. Зачем догмы нужны, иначе ведь каждый человек так вывернет себе в угоду, что любая пакость благим делом покажется, но… – Молодцов остановился, потому что понял, что начал путаться. – Я знаю, что Бог неизмеримо умнее любого человека, и понять Его помыслы невозможно, еще знаю, что Он любит всех нас, и для каждого Он находит тот удел, который Ему придется больше всего по душе. А Вуефаст, – прямо сказал Данила, твердо встретив взгляд батьки, – был хорошим человеком и хорошим воином, он до конца выполнял свой долг, был честен и верен слову, и я уверен, Господь направит его туда, где он найдет место своей доблести.

Выпалил Данила и замолчал, ожидая грозы. Воислав поднялся, хлопнул его по плечам и сказал:

– А что, может, так и есть? – И глаза его блестели. – Спасибо за добрые слова, можешь идти.

Молодцов понял, что лучшего шанса не будет. Собрался с духом и вымолвил:

– Батька, я должен тебе кое-что сказать, то, что должен был рассказать давно. Клек и Шибрида уже все знают, и тебе я обязан был рассказать давно. В общем, я издалека, вернее, совсем не отсюда. Я очнулся на лесной поляне полтора года назад, а до этого жил в другом мире. Братья-варяги называют меня свартальфом, но это не так, не знаю, как сказать, это тот же мир, что и твой, батька, но в будущем, далеком будущем, спустя сотни лет. Он богаче Византийской империи примерно настолько, насколько ромеи богаче Киевской Руси. И я честно не знаю, как тут оказался. Наверное, поэтому за мной так упорно гнались в прошлом году варяги, а не потому, что я Перуна оскорбил, и вся история эта на капище прошедшим летом, с ведьмой и ведуном, тоже из-за меня. Чуют они во мне что-то пришлое.

Данила замолчал, он одновременно испытывал страх и облегчение оттого, что рассказал все человеку, которого он уважает, и теперь чист перед ним.

Воислав весь монолог выслушал внимательно, без насмешек, потом попросил:

– Ну расскажи-ка мне поподробнее о том месте, откуда ты прибыл.

Данила рассказал в общих чертах, подробности раскрывать смысла не было, все равно человек Средневековья поймет их согласно своему мировоззрению.

– Значит, еды много и все живут в больших каменных домах? – раздумывая, переспросил Воислав.

– Ну не все, конечно… – ответил Молодцов.

– И оружие у вас дальнобойное, – не замечая слов, продолжал размышлять вслух варяг. – Поэтому у вас все без ножей ходят, а ты так погано бился. Нет, этот мир не для Вуефаста, – неожиданно сделал вывод Воислав. – Но по твоим словам, а я вижу, не врешь ты, миров много, так что Господь подберет пестуну моему достойный, может, и правда в Ирий отправит и крылатого скакуна даст. У вас летать могут?

– Ну да, на машинах специальных, ну как на кораблях по морю.

– Угу, – потирая подбородок, ответил батька. – Ну, ступай. Молодец.

Данила не открыл рот только потому, что замер от удивления. Мало того, что батька абсолютно спокойно, как и братья-варяги, кстати, воспринял его рассказ, так еще и рассуждал о загробной жизни, иных мирах абсолютно здраво и убежденно, как будто дневной маршрут для ватаги продумывал. Хотя ему ли, Даниле, сомневаться во всякой мистике и потустороннем.

– Но, батька… – все, что смог сказать он.

– Что еще, Даниил? – Воислав вдруг тепло улыбнулся.

– Я же чужой, не из словен, а вообще из другого мира, из-за меня столько неприятностей было у ватаги, а ты… принимаешь меня, как будто я из твоей семьи.

Воислав спокойно подошел, стиснул затылок Данилы железными пальцами, направил к себе, взгляд синих глаз ужалил не хуже острия меча.

– Я взял тебя в ватагу, – не ослабляя хватки, произнес Воислав, – значит, ты мой! И я отвечаю за тебя, пока ты не захочешь уйти или не предашь обережников. Если ты в ватаге, значит, ты в роду! Там, откуда ты прибыл, и впрямь странные обычаи, если ты это еще не понял. Ты доблестно сражался за свой род, я ни разу не пожалел о том, что взял тебя в ватагу. А теперь ступай и больше не вздумай оскорбить своих братьев сомнением.

Батька разжал тиски пальцев.

– Ну что стоишь, иди!

Данила, все еще офигевший от переживаний, передвинул одеревеневшие ноги.

– И еще, Молодец. О том, откуда ты на самом деле, все-таки не болтай.

– Ага.

– Еще. За честность… и мудрость спасибо!

На лестнице в тереме посадника Молодцов переводил дух как после боя, там его и окликнул Клек:

– Даниил!

– Что?

– Айда на лошадях кататься.

– А давай.

Степь слегка припорошило снегом, повсюду, насколько хватал глаз, качалась высохшая трава. Данила покачивался в седле с высокими, подтянутыми по-степному стременами и наблюдал эту завораживающую картину. Еще он скучал по Угольку, его продадут наверняка, и кто его знает, какой ему хозяин попадется. Вдобавок не хватало именно собственной лошадки. Может, купить себе какого-нибудь конька после приезда в Киев?

«Ты же хотел смыться из этого мира», – ехидно укорил Данилу внутренний голос.

Да, там, откуда он прибыл, таких друзей и вождей, как Клек, Воислав, Данила не встретил. Стоит ли ради них оставаться в десятом веке, они ведь не будут всегда рядом, да и зачем он, Молодцов, будет им лишние проблемы регулярно подвозить? А еще в будущем не было Улады… и Наськи, дочери купца Вакулы.

– Эге-гей, аууу, – с воем пронесся рядом Клек, за ним еще пятеро гридней из крепости. Где-то еще скакали Будим и Скорохват.

Пора и ему завязывать отягощать голову думами и заняться тем, для чего они выехали из крепости.

– Но! – Данила пришпорил своего скакуна и погнался за варягом.

Клек тащил за собой грязную тушу барашка, задача остальных была эту тушу отобрать. Такая вот игра. Кто на полном скаку никогда не толкался среди других всадников, не наклонялся в седле, чтобы подхватить полуторапудовую тушу, никогда не поймет всей остроты ощущений. Такая вот нехилая тренировка навыков наездника, а заодно и воинская подготовка.

Гридни Олешья переняли эту веселую традицию у кочевников, которых тут проезжало не сосчитать, и все оставляли свой след в этих местах. Надо сказать, Данила успел проехать по здешним хуторам и мог сказать, что народ тут тоже живет разный. Много беглых изгоев от словен, угров, копченых, из всех приграничных земель. Формально они присягнули Владимиру, по факту посадник Креслав не мешает жить им, те не мешают жить ему. Крепость при этом у гридней настоящая твердыня, такую не вдруг возьмешь: стоит на высоком холме, с двух сторон крутой обрыв и река, удобная бухточка, выход в которую и прикрывает Олешье. Вокруг ров и вал, а над валом стена пять метров высотой. Скорохват объяснял, что в сам холм под прямым углом вбивали бревна друг над другом, а на них уже каменный фундамент ставили и только после этого стену поднимали. Чтобы такой крепкий орешек взять, нужно правильную осаду ладить, не на один месяц, а какая правильная осада может быть в вольной степи, где каждая орда кочует на сотни километров и того и гляди ждет, как бы кто из соседей в загривок не впился. Вот если бы у степняков был один царь, который все орды в один кулак собрал, тогда да, были бы проблемы. Хорошо, что до этого, как помнил Данила, еще далеко.