Александр Тамоников - Лжедмитрий. Царская плаха

– Ты, Ян, изменников в сотне не ищи, нет их. Андрюша сам прошел. Да ты садись. – Григорий повернулся к Холодову.

– Расскажи, как попал в крепость.

Бучинский выслушал Андрюшу и ударил себя кулаком по лбу.

– Башка моя дырявая! Ведь хотел же в первую голову на ворота дозор поставить, да закружился.

– Да, плохо, Ян. Так же, как Андрюша, сюда мог враг зайти. И нашел бы ты своего господина мертвым в этой комнате.

– Великий князь, виноват, накажи.

– Ладно. Но на будущее бдительности не теряй. Враг может быть везде.

– Да, великий князь.

– Пора выслушать, что князь Губанов велел передать, – сказал Андрюша.

– Где теперь Иван Петрович?

– В Стародубе. Мы туда вместе с войском князя Василия Шуйского пришли.

– У князя Мстиславского? Он не подох еще?

– Не только не подох, царевич, а от ран поправляется. Бориска посылал Шуйского сменить Мстиславского, но тот и сам в силах быть воеводой. Князь Василий привел не менее тридцати тысяч воинов. Годунов повелел собрать все, что только можно. Вот как ты напугал его.

Отрепьев поднял голову.

– То ли еще будет, Андрюша!

– Не горячись, царевич. Рать против тебя серьезная. В Стародубе было тысяч двадцать, да еще Шуйский идет на Севск. Вчера утром тронулся. Всего это пятьдесят тысяч человек, четырнадцать пушек. А у тебя сколько воинов?

– У меня пятнадцать тысяч, может, чуть больше, тринадцать пушек. Люди в боях проверенные, умеющие воевать. Но мы отвлеклись. Ты говорил, что приехал передать слова князя Губанова.

– Поначалу скажи, что собираешься делать.

– Как – что? Неужто Иван Петрович этого не знает? Биться с войском Бориски.

– При таком перевесе у Мстиславского и Шуйского?

Отрепьев хмыкнул.

– Мстиславский уже показал, какой он воевода. Да и московские ратники не особо желают сражаться с законным наследником престола.

– Это все так, царевич, но сейчас у Бориски последняя возможность разбить тебя. Оттого он и послал сюда князя Василия Шуйского, весьма опытного воеводу.

– Который спит и видит, как бы быстрей сдох Бориска, дабы занять самому трон!

– Вот именно поэтому он заставит своих людей сражаться до полной победы над тобой.

– Все это только слова. Так что просил передать князь Губанов?

– Он узнал, что московская рать встанет в селе Добрыничи. Это менее десяти верст отсюда. Коли ты решишь воевать Мстиславского, то другого удобного времени для этого не будет. Но подойти к селу надо скрытно.

– Это и так было ясно. Что еще?

– Князь слышал, что Шуйский с Мстиславским готовят тебе неприятный подарок, но не смог узнать, какой именно.

– Разберемся по ходу дела, – сказал Григорий и спросил: – А ты приехал один или с Костылем?

Холодов улыбнулся.

– Куда же я без Фадея? Недалече он, мерзнет, меня дожидается.

– Значит, вам надо вернуться к Губанову?

– Да, и прямо сейчас.

– Ну, гляди. Привет от меня большой Ивану Петровичу.

– Передам.

– Фадею особый.

– И тому передам.

– А давай я тебя до реки провожу. Заодно и с Костылем встречусь.

Холодов отрицательно покачал головой.

– Не след, царевич, чтобы нас видели вместе.

– Ладно, тогда Ян тебя проведет.

Отрепьев взглянул на Бучинского, тот кивнул и сказал:

– Проведу, великий князь, только лицо гость пусть шапкой прикроет.

Григорий встал, подошел к Холодову, обнял его.

– Счастливо тебе добраться до князя, Андрюша.

– А тебе, царевич, исполнения всех твоих желаний.

Оставшись один, Отрепьев сел за стол.

«Эх, Андрюша, тебе бы с Фадеем бежать теперь подальше от Москвы и не появляться там, – подумал он. – Должен же понимать, что я не стану послушной игрушкой в руках московских и польских вельмож. Они рассчитывают, что я, как Федор, привязанный к жене, буду делать то, что им выгодно. Не за тем на Москву иду.

Да, без князей я ничего не добился бы. Они многое сделали для меня, но теперь собираются стоять надо мной, использовать в собственных интересах. Дабы сбросить зависимость, надо убрать всех тех, кто посвящен в тайну воскрешения Дмитрия. Таких людей немного.

Худо, что среди них верные товарищи Андрюша да Фадей. Князей не жалко, они сами никого не щадят, продвигают меня в своих целях. Человек, берущий власть, не должен проявлять слабость, иначе какой он правитель?»

Вернулся Бучинский и доложил:

– Проводил гостя, великий князь.

– Кто видел это?

– Только дозорные у ворот. Но это самые верные люди. Они сопровождали тебя еще из Сечи.

– Хорошо, Ян, садись.

Бучинский опустился на скамью против Отрепьева.

Григорий вздохнул и спросил:

– Слышал, что говорил Андрюша?

– Да, рядом был.

– Что скажешь насчет остановки войск Мстиславского и Шуйского в Добрыничах?

– Что сказать, великий князь? У царских воевод большое преимущество.

– Считаешь, что Мстиславский и Шуйский действительно рассчитывают на то, что мы нападем на их рать у села?

– Нет. По-моему, воеводы уверены в том, что ты начнешь отход в Севск. А вот тут напасть на нас будет весьма удобно. Бить в спину всегда легче, чем в лоб. А как бы ты сам поступил на их месте?

– Имея такую рать, я с ходу атаковал бы этот вот острожек.

– Тут леса, река, какая-никакая крепость. Опять-таки пушек у нас всего на одну меньше, чем у Мстиславского.

– Пустое! Стремительная атака на лагерь при таком численном перевесе была бы успешной. Я поступил бы именно так. Не понимаю, почему этого не делают Борискины воеводы.

С утра Отрепьев собрал военный совет, на который были приглашены начальники от сотников и выше.

Он доложил им обстановку, потом проговорил:

– Зачем московские князья выбрали для стоянки село Добрыничи? Для того, думаю, чтобы дождаться, когда мы снимемся отсюда и двинемся к Севску, избегая неравного сражения. При нашем отходе князь Мстиславский получит еще большее преимущество, ударит нам в спину, лишит обозов и пушек, не даст развернуться для обороны. Значит, отходить нам никак нельзя.

– А что изменится, если мы тут стоять будем, царевич? – подал голос атаман Дугайло. – Неужто московские князья откажутся от войны с нами? Имея такое количество ратников, они обложат лес и придавят нас у этого острожка.

– Верно говоришь, Петро.

Атаман гордо поднял голову. Мол, смотрите все, великий князь со мной по-свойски общается, по имени называет!

– Встав в Добрыничах, Мстиславский с Шуйским долго ждать не будут, – продолжал Григорий. – Через два дня они поймут, что мы не собираемся отходить, и начнут наступление. Перед этим мы будем окружены. Таков их расчет. Он привел бы к гибели нашего войска. Но ни Мстиславский, ни Шуйский не ожидают, что мы сами пойдем в наступление.

В комнате послышался ропот.

– Что, паны атаманы, сотники да ротмистры, неожиданное предложение? Да, я это понимаю. Но вы учтите, что даже если мы не разобьем все московское войско, то нанесем ему значительный урон. Это может заставить Мстиславского и Шуйского вновь уйти в Стародуб. На худой конец мы прорвемся через вражьи ряды и пойдем уже не туда, куда хотели нас загнать московские князья. У меня есть соображения насчет наших действий против московских войск у Добрыничей. Сейчас я доведу их до вашего сведения.