Александр Тамоников - Лжедмитрий. Царская плаха

Отрепьев усмехнулся.

– Не беспокойся, воин, если что, я их и сам положу.

– Как прикажешь, царевич.

Ратники сняли веревки, ввели пленных.

Отрепьев сел на свое обычное место на лавке за столом, из-под бровей взглянул на воевод.

– Ну что, Михайло Михайлович, удалась оборона Путивля? – спросил он Салтыкова.

– Кто ж знал, что верх возьмет измена?

– А кто кому изменил? Сторонники законного наследника или самозванца Бориса, пришедшего к власти коварством и хитростью через сестру свою Ирину, жену брата моего Федора Ивановича?

– Не знаю, что ты сделал со стрельцами, не поддавшимися твоим уговорам, хотя об этом и можно догадаться, но для меня ты не царевич Дмитрий, а вор и расстрига, – ответил Салтыков.

Отрепьев перевел взгляд на Мосальского.

– Твое слово, Василий Михайлович.

– Мне к сказанному добавить нечего.

– Значит, готовы умереть за Бориску?

– Готовы, – ответил Салтыков.

Мосальский утвердительно кивнул.

– Надеетесь на скорую смерть?

– Это уж не нам решать. Стрельцов-то поди на куски велел изрубить.

– Стрельцы ваши, воеводы, почти все перешли ко мне. Петр Федорович Басманов не принял их.

– Не верю, – проговорил Салтыков.

– Стража! – крикнул Отрепьев.

Тут же появились два воина.

– Приведите сюда отпущенных стрельцов.

– Кого именно, великий князь?

Отрепьев взглянул на Салтыкова:

– Кого хочешь видеть, Михайло Михайлович?

Салтыков назвал три имени.

– Названных трех! – приказал Григорий.

Стражники вскоре привели этих людей.

– Почему вы перешли на сторону самозванца? – спросил воевода.

– Самозванец – царь Борис, а тут законный наследник, – услышал он в ответ.

– Достаточно или сюда всех привести?

– Не надо, – ответил Салтыков.

– Вы заслужили смерть, но казнить вас я не стану. Будете под охраной при обозе. Поглядите, как я займу трон, принадлежащий мне по праву наследства. Потом решу, что делать с вами. Увести!

Пришел Мнишек. Вслед ратники внесли в шатер две большие сумки.

– Это и есть казна? – спросил Отрепьев.

– Да, царевич, деньги немалые. Заплатить войску хватит, да еще и останется.

– Остатки побереги. Связывайся с Польшей, пусть везут сюда еще деньги. Видишь, каких капризных наемников ты набрал, тестюшка. Давай им жалованье минута в минуту! Иначе воевать не будут.

– Это у русских, царевич, люди могут воевать за царя, не требуя ничего взамен. В Польше по-другому. Для наемников война – их работа. За нее следует платить точно в срок сколько обещано.

– Так обеспечь выполнение обязательств с нашей стороны.

– А я что делаю? Завтра же и заплачу всем сполна.

– А через месяц они меня опять за горло возьмут.

– Это не мной устроено, Дмитрий.

– Ты заранее готовь плату, а не жди, покуда добудем средства во взятых городах. Где-то их не окажется, и что потом? Наемники уйдут, останемся с казаками. Так что следи за этим. Больше от тебя ничего не требуется.

На следующий день в лагерь начали прибывать отряды из городов, перешедших под руку царевича. Войско Отрепьева быстро увеличилось на десять с лишним тысяч ратников.

По приказу Григория осада Новгорода-Северского продолжалась. Крупные пушки из Путивля оказались кстати. Они почти безостановочно били по городу. Жертв среди защитников становилось больше день ото дня. Кое-где стены были разрушены практически полностью. Самое время провести штурм, но Отрепьев медлил, надеялся на то, что и в этой крепости произойдет бунт.

Прежде Борис Годунов игнорировал намерения самозванца идти войной на Москву. Только теперь, когда войска Отрепьева вторглись в русские земли, он отдал приказ срочно собрать рать для отражения нападения. Но сделать это не удалось. Дворяне неохотно шли в войска. Тем паче простой люд, среди которого давно ходили слухи о том, что против Годунова выступил сын Ивана Грозного, чудом выживший в Угличе.

Рать удалось собрать, когда уже пали Моровск, Чернигов и началась осада Новгорода-Северского. Командование ею сперва было поручено бездарному воеводе, князю Дмитрию Ивановичу Шуйскому. Но Годунов быстро понял свою ошибку и заменил его князем Федором Михайловичем Мстиславским.

18 декабря войско вышло на берег Десны и оказалось в шести верстах от лагеря Отрепьева. Передовые дозоры заметили это и сообщили царевичу. Он не ожидал этого. Мнишек тут же предложил ему отойти в Путивль, за каменные стены. Григорий обвинил его в трусости и выслал к противнику разведывательные отряды казаков. Они добрались до русской рати, были встречены огнем из пищалей, ответили тем же и чуть отошли на позиции наблюдения.

Два дня не происходило ничего. На третий царские отряды в свою очередь пошли на разведку и были встречены польскими гусарами. После непродолжительной стычки отряды разошлись.

Отрепьев не понимал, почему царское войско не атакует его лагерь. Ситуацию прояснил перебежчик, заявивший, что воевода, князь Мстиславский ожидает решения дела без боя, надеется, что самозванец отведет войска, когда убедится в значительном численном превосходстве царской рати.

В глубине души и Отрепьев надеялся на бескровную развязку, на то, что ратники Годунова поднимут бунт и перейдут на его сторону. Но это ожидание не оправдалось ни с той, ни с другой стороны.

21 декабря Отрепьев решился на атаку войска Мстиславского. Польская конница пошла на отряды, которыми командовали князья Дмитрий Шуйский и Михаил Кашин. Она прорвалась к центру русского строя. Воевода Мстиславский был ранен и едва не взят в плен. Но Отрепьев допустил ошибку, не поддержал наступление польской конницы общим ударом. Тут в бой вступили семьсот всадников немецких наемников, верных Годунову. Они сдержали прорыв поляков.

Из Новгорода-Северского на помощь Мстиславскому вышел Басманов, дабы ударить в тыл армии Отрепьева. Но Дмитрий Шуйский, заменивший раненого Мстиславского, струсил и приказал войскам отступать. Басманов вынужден был возвратиться в крепость.

22-го числа к Отрепьеву подошли четыре тысячи запорожских казаков. Рать Годунова отошла к Стародубу, куда должны были прийти подкрепления из Брянска.

Отрепьев был недоволен, корил себя:

– Вчера я должен был ввести в бой основные силы. Ведь тогда мы наголову разбили бы московскую рать.

– Не думай об этом, – сказал Мнишек. – Ты одержал победу. Царская рать подалась к Стародубу, Басманов закрылся в Новгороде-Северском.

Тут стражник доложил, что царевича и воеводу желают видеть польские ротмистры.

В шатер вошли Габрис Лешко, Донат Козур и Колек Бобрачик.

Отрепьев отобразил крайнюю любезность, хотя понимал, что ничего хорошего ждать не приходится.

– Очень рад видеть вас, витязи. Что за дело привело вас ко мне?