Александр Тамоников - Лжедмитрий. Царская плаха

Губанов покачал головой:

– Нет! Поедем без охраны, вчетвером, я, Григорий, ты и Фадей.

– Это небезопасно.

– Тебе ли, Андрюша, не знать, что коли нарвемся на большую шайку, то никакая охрана не поможет. Будем уповать на Бога.

– Дозволь вопрос, князь?

– Ну?

– Сдается мне, что сегодня к тебе приехал человек именно оттуда, из Горицы.

– Что с того, коли так?

– Почему бы нам не взять его с собой? Он знает, где и как ехать.

– Все, что надо, Олесь мне рассказал. У него есть другое важное дело. Выезжаем послезавтра с утра. Припасы в дорогу нам соберут. До Ростова хватит, там пополним. Одежда для поездки простая. На постоялых дворах с чужими разговоров не вести. Сабли с собой. Покуда сидите на подворье, а с утра восьмого июля тронемся. Все, ступайте!

Костыль встретил товарищей вопросом:

– Какие новости?

– Собирайся в путь-дорогу, Фадей, – ответил Холодов, ложась на лавку.

– Куда мы на этот раз?

– Далече. В Горицкий женский монастырь.

– А где это?

– На Вологодчине, у Белоозера.

– Ого. Да, не близко, особенно по нынешним дорогам.

– Таково повеление князя.

– Да, понял. Оно и к лучшему. Тут, конечно, не Муром с порядками боярина Кошкина, и не Углич с твоими жадными, извини, Андрюша, родственниками, но все равно как в темнице. Туда не ходи, сюда не гляди. А чего мы в Горицком монастыре, да еще женском, забыли?

– Туда князю Губанову с Григорием шибко надо. Зачем, не сказал.

– Так князь с нами поедет?

– Да.

– Как простой смертный? Или в повозке с охраной?

– Как мы. Да и повозка теперь не везде пройдет. На кормежку охраны уйма денег понадобится. Путь-то, почитай, шестьсот верст.

– А князь ехать не боится? Нам-то что, мы привычные, коли заваруха какая, отобьемся, уйдем. А вельможа в сваре и себя погубит, и нас вместе с собой.

Холодов потянулся и сказал:

– Ты говоришь так, будто Ивана Петровича не знаешь. Да он не хуже нас саблей владеет. В трусости его никто обвинить не может.

– Да, если князь чего задумал, то уже не отступится. Надо признать, с ним ловчее будет. С князем в дороге нам голодать не придется.

– Да, он о нас позаботится.

В комнату ввалился Закатный.

– Как дела?

– А чего ты такой радостный, Степа? – осведомился Костыль.

– Чего мне горевать? Мы с князем Иваном Дмитриевичем у Рыдановых были. Он убогой Алене гостинцев дал, Дарье моей – денег на харчи, позволил мне на ночь туда пойти. А у вас какие дела намечаются?

– Послезавтра уезжаем мы, Степа.

– Куда?

– Далече. Ты прости, но это тебя не касается.

– Эх, ну и служба у вас, то туда, то сюда.

Костыль хлопнул Закатного по плечу.

– Ну а на Москве что? Чем град стольный живет?

Закатный вздохнул.

– На Москве день ото дня все хуже становится. Торгаши сбесились, цену ломят. По весне пуд ржаной муки можно было за семь с половиной копеек купить, теперь двадцать пять отдай. Курица стоила копейку, сегодня пятак, пуд семги был тридцать пять копеек, а стал полтора рубля. Хлеб каждый день растет в цене. Скоро за пуд рубля три просить будут.

– Или отнимать, забирать даром, – проговорил Холодов.

– Или так. Урожай вряд ли будет. Наступит голод, начнутся бунты. А это страшное дело. Коли толпа на Кремль попрет, то никакие стрельцы не помогут. Народ сметет все, вместе с троном. Ну да ладно, как говорится, чему быть, того не миновать. А теперь пойду я. Коли вам в путь, то князь повелит готовить кормежку и коней. Надо идти, а то искать начнут.

Путь князя Губанова со слугами и Гришкой Отрепьевым был труден, занял более двух недель. Хорошо, что обошлось без встреч с лихим людом. К Вологде путешественники вышли утром 27 июля.

Тогда она представляла собой город, значимый во всех отношениях, в том числе и военном. При Иване Васильевиче Грозном Вологда была превращена в крепость. Ее окружала каменная стена длиной более чем в триста сорок сажен с одиннадцатью башнями.

Путники въехали в Вологду через ворота Пятницкой башни, двинулись по улицам, заполненным народом. Здесь покуда не замечалась тревога по поводу наступающего неурожая. У горожан имелись солидные запасы прошлых лет. Они получали самые разные товары из Сибири и иноземных стран.

Погода стояла прохладная, но тихая, безветренная. А главное – уже недели две не было дождей, исчезли лужи, спала вода в реках.

За величественным Успенским собором Губанов повернул в широкий переулок. Вскоре путники оказались перед воротами обширного подворья с многочисленными постройками на нем.

На стук в калитку залаяли собаки. Она открылась. В проеме стояли двое крепких мужиков в добротной одежде с бердышами в руках.

Старший из них по возрасту и, видимо, по положению спросил:

– Кто такие?

– Я князь Губанов, холоп. Передай боярину Веденеву Петру Петровичу, что приехал и хочу с ним повидаться.

Холоп повернулся к младшему товарищу.

– Васька, живо дуй к боярину, сообщи о приезде князя Губанова.

– Угу! Я быстро.

Не прошло и нескольких минут, как ворота распахнулись. Посредине двора стоял седой мужчина в дорогой одежде.

– Ба! Иван Петрович! Не ждал сегодня. Другие почти месяц тратят на путь из Москвы. Заезжайте, гости дорогие!

Всадники въехали в большой двор, мощенный камнем, по краям которого стояли высокие деревья. Хороший дом, рядом другой, для гостей, конюшня, баня, все, что положено.

Гости спешились. Холопы боярина подхватили коней под уздцы и повели в конюшню.

– Рад, Иван Петрович. Ты же впервой у меня. Прежде мы с тобой встречались в моем подворье на Москве, – проговорил Веденев.

– Да, Петр Петрович, но тут у тебя не хуже, чем в стольном граде.

– Живем, слава богу, безбедно. Как человек твой Олесь сказал мне, что ты в гости собираешься, я обрадовался, велел готовить к приезду все, что есть. Холопы рыбы наловили. Бычок на убой в стойле стоит, всего много, доволен будешь.

– А где же твоя супружница? Дети?

– Анюта, как ей и положено, в доме, там гостей встретит, а сыновья разъехались, Иван Петрович. Двое на Москве служат, младший в Ярославле.

– Мы так и будем здесь стоять, Петр Петрович, или в хоромы свои позовешь?

Боярин спохватился:

– Извини, князь, заговорился, очень уж рад. Конечно, пойдем в дом.

– Куда определишь моих людей?

– В гостевой дом.

– Пусть им баньку натопят, накормят.

– Иван Петрович, все как надо сделаем, не обидим. Хотелось бы знать, надолго ли ты ко мне?

– А что?

– Так у меня струг на озере. Порыбачили бы на славу. Таких мест нигде более на Руси не найти. Даже на Волге!..

– Не получится, Петр Петрович. Как-нибудь в другой раз. Я к тебе на три дня.

– Но так на рыбалку и дня хватило бы.

– Нет, Петр Петрович, обойдемся без этого.

– Ну, как скажешь, ты гость, твое слово – закон.