Александр Тамоников - Лжедмитрий. Царская плаха

– Чего? Что ты сказал, собака?

– Это ты собака. Я послушал тебя. Теперь твоя очередь. Мы едем в Киев не просто так по прихоти своей, а по поручению самого патриарха, его святейшества Иова. Коли не появимся вовремя в Киево-Печерской лавре, то нас тут же искать начнут. Делать это будут люди Семена Годунова. Сразу помереть они тебе не дадут, сперва как следует помучают.

Начальник сторожевого разъезда скрипнул зубами, развернулся и быстро вышел из дома. За ним метнулись ратники. Послышался стук копыт. Наступила тишина.

Со двора объявился работник.

– Уехали, Пров Прохорович.

– Ну и слава богу. Разошелся Ефим Рыбник не по чину, да припугнул ты его.

– Комната готова?

– Так давно уже.

Отрепьев расплатился за ужин и постой. Монахи прошли в комнату и легли на лавки.

Они встали, как рассвело, помолились, вышли в зал, где их уже ждал завтрак. Потом сын Сабаша, парень лет восемнадцати, подал им овчинные шубы. Святые отцы примерили обновки и остались довольны ими. Григорий отдал деньги отцу.

Монахи потянулись к выходу.

День обещал быть погожим. Светило солнце, снег искрился, но не скрипел, как на морозе. Ветра не было. Самая подходящая погода для путников.

К воротам Киево-Печерского монастыря они подошли утром 12 декабря.

Было холодно, дул северный ветер, щедро набрасывал на город горсти снега. Шубы спасали тела, а вот ноги у монахов мерзли. О теплой обувке они не позаботились.

Отрепьев взялся за скобу, собрался постучать, известить братию о прибытии новых товарищей, но за спиной у него вдруг раздался голос:

– Погоди, Гриша, не стучи.

Это было так неожиданно, что все монахи резко обернулись. Ивашка Семенов втянул голову в плечи, будто ждал удара.

– Андрюша! – с удивлением воскликнул Отрепьев.

– Как видишь, я.

– Откуда ты взялся и зачем?

– Успеете в обитель. Есть еще одно дело.

– Какое такое дело? Ноги окоченели, – промямлил Ивашка.

– Раньше надо было озаботиться этим. Но не с тобой разговор. Подойди, Гриша.

Отрепьев шагнул к нему. Попутчики остались на месте, переминались с ноги на ногу.

– Так что за дело, Андрюша? – спросил Отрепьев. – Неужто князья решили все изменить?

– Нет, Гриша, как и было оговорено, вы пойдете в обитель, но не теперь.

– А что сейчас?

– Ты ведь видишь, что у меня два коня.

Отрепьев вздохнул.

– Опять куда-то ехать надо?

– Надо. Недалеко. Тебя князь Губанов ожидает, хочет с тобой поговорить.

– Андрюша, мне эти неожиданные встречи и разговоры уже вот где! – Григорий провел ладонью по горлу.

– Знаю об этом, как и о том, что князю до твоего неприятия никакой заботы нет. Давай не будем мерзнуть напрасно и вести пустые разговоры. Бери коня и едем.

Отрепьев указал рукой на товарищей:

– А их бросим тут?

– Ну зачем же? Погоди. – Холодов подошел к чернецам. – Мисаил?

– Да, Мисаил.

– Мы с Григорием отъедем, вы же, чтобы не мерзнуть, ступайте в ближайший шинок.

Повадьин ухмыльнулся.

– Шинок, корчма, кабак, это хорошо. Только где он тут? Не помешали бы и деньги, чтобы нас не погнали оттуда, как нищих.

– Голову налево поверни. Переулок видишь?

– Не слепой покуда.

– В самом его начале шинок под названием «У Гнеся». Хозяин веры нашей, православной, поэтому встретит вас радушно.

– Без денег?

– Не прерывай! Что за привычка дурная!

– Так по делу же.

– Конечно, задарма вас там только водой студеной напоят. На, держи. – Холодов протянул Повадьину монеты.

Тот взял, посмотрел.

– Чудные какие-то, не наши.

– Да, это местные деньги.

– Как в них разобраться?

– Разберешься. Ступайте в шинок, поешьте там, покуда Григория не будет, но учти, Мисаил, ни глотка горилки, даже пива! Помни, вам еще в обитель идти, сразу как вернется Григорий.

Повадьин состроил такую мину, будто у него клещами зуб выдернули.

– Жаль. Но как ты сказал, так и будет. Грошей-то этих на добрую еду хватит?

– С лихвой.

– Хорошо. – Мисаил повернулся к товарищам. – Идемте, братья, со мной. Этот добрый человек нас угощает.

– С чего? – спросил Яцкий.

– С того, Варлаам. Гриша отъедет по делу, нам придется дожидаться его. В шинке-то лучше, чем на улице. Но коли желаешь, можешь тут постоять.

– Нет уж, лучше в шинок. Веди.

Московские беглецы, ведомые Мисаилом, направились к переулку, сгибаясь под порывами ветра.

Андрюша и Григорий въехали в ворота большого подворья, в центре которого стоял добротный деревянный дом. Было заметно, что здесь жили люди зажиточные, но не знатные.

– Зачем князь сюда наведался? – спросил Отрепьев.

– Сколько можно одно и то же говорить, Гриша? Это только ему и ведомо.

– Да интересно просто.

– Меньше нос суй не в свои дела.

– А тебе, Андрюша, надо бы спеси поубавить. Помни, это ты холоп Губанова, а я таковым никогда не буду.

– Ладно собачиться. Извини, коли я что-то не то сказал.

Всадники передали коней слугам. Потом Холодов повел Григория в дом.

В большой комнате за столом на лавках, покрытых коврами, сидели князь Иван Петрович Губанов и какой-то мужчина лет пятидесяти, тоже выглядевший как вельможа. У стенки стоял еще один человек в небогатой одежде.

– Дозволь, князь? – спросил Холодов, входя в помещение.

– Заходите.

Андрюша снял шапку.

– Вот, Иван Петрович, у ворот монастыря перехватил.

– Добро, ступай вниз и ожидай.

– Слушаюсь, князь. – Холодов удалился.

Отрепьев мялся у входа.

Человек, стоявший у стенки, как бы очнулся и спросил:

– Так я тоже пойду, Георгий Львович?

Вельможа посмотрел на Губанова и сказал:

– Я тут пока не нужен, князь. Подожду у Евсея.

– Добро, пан Горевецкий. Мы долго не задержимся и еще успеем отведать твое угощение в замке.

– Эх, погодка подвела, князь, а то на охоту отправились бы. На кабанчика. Люблю это дело. Но какая теперь охота?

– Да, обойдемся без нее, Георгий Львович.

– Да, конечно. Ладно, Евсей, веди.

– Прошу, пан Горевецкий.

Местные ушли, в горнице остались Губанов и Отрепьев.

Князь указал на место, где только что сидел пан Горевецкий.

– Проходи, Григорий. Разговор у нас недолгий, но важный, потому я и позвал тебя.

Отрепьев сел на скамью.

– Ты, наверное, хочешь узнать, кто такой пан Горевецкий? – спросил Губанов.

– Нет, князь, зачем мне это? Ну пан, да и ладно, таких тут много.

– Но этот из тех, кто готов помогать тебе.

– Дозволь узнать, чем именно?

– Всем, что потребуется. Но об этом позже. Теперь тебе надо будет устроиться в обители, попривыкнуть к местным порядкам. Они ведь во всех монастырях одинаковые. Или это не так?

– Не совсем так.

– Ну и ладно. В общем, обживайся, постарайся занять то же место, что и в Чудовом монастыре. Киево-Печерская обитель не зависима от местной епархиальной власти, ею правит Константинопольский Патриарх. Хотя после Брестской унии, заключенной пять лет назад, было много попыток подчинить ее Киевскому униатскому митрополиту. Это я к тому, что в свиту Константинопольского патриарха тебе не попасть, а вот при наместнике обители занять то же положение, что и в Чудове, ты вполне можешь.