Александр Тамоников - Лжедмитрий. Царская плаха

– Да, все дела. Ну что же, за людьми твоими присмотрят, накормят, а тебя прошу в замок.

– Только давай, Константин Константинович, не в залу, где ты гостей принимаешь, а в какое-нибудь местечко понадежней. Разговор предстоит очень серьезный, не для чужих ушей.

– Эка забота. Место, конечно, найдем, но неужто прямо с дороги и разговор? А как же завтрак? Для тебя, гостя моего дорогого, стол уже накрыт.

– От завтрака не откажусь, разговор потом.

– Вот и ладно. Идем, Иван Петрович. А как живет князь Харламов?

– У него все в порядке. Он знает, что я подался к тебе.

– Ну и слава богу.

Вельможи прошли в большую столовую. Там на белоснежных скатертях стояли различные блюда и напитки. Прислуга готова была тотчас выполнить любое приказание.

После обильной трапезы они уединились в небольшой комнате, присели в кресла у камина.

– Догадываюсь, Иван Петрович, что разговор у нас пойдет все о том же царевиче Дмитрии, которого ты создал.

– Теперь он, Константин Константинович, и в самом деле царевич.

– Отчего же? – удивился хозяин замка.

– Мария Федоровна, вдова царя Ивана Васильевича, признала его своим сыном, бумаги выдала, а главное – крест наперсный, который носил Дмитрий. Люди Бориски все это искали, но так и не нашли.

– Ты с ней встречался?

– Да, в Горицком монастыре.

– И как Мария Федоровна?

– Ничего. Она обещала прилюдно признать Гришку своим сыном.

– Немало трудов ты положил, продвигая свое дело. А что хочешь обсудить сегодня?

Князь поудобнее устроился в кресле и проговорил:

– Константин Константинович, Григорий с товарищами, беглыми монахами, теперь на пути в Киев.

– Вот как? Значит, твое дело идет без сбоя? Приставы Бориса Годунова не ищут их?

– Нет. Проверено. Монахов скрытно сопровождают мои верные холопы. Думаю, к концу января, началу февраля они прибудут в Киев и сразу же направятся в Печерский монастырь.

– Это правильно.

– Вот только сомнения берут, Константин Константинович, примет ли их архимандрит Елисей?

– Подам весточку, примет.

– Ну если ты попросишь, тогда конечно. Ведь это благодаря твоим усилиям Елисей в прошлом году стал архимандритом Киево-Печерского монастыря.

Острожский покачал головой.

– Да, пришлось побороться. Король Сигизмунд Третий желал, чтобы во главе монастыря встал Игнатий Потий, бывший в то время митрополитом Киевским и Галицким.

– Представляю, как тяжело тебе было бороться со ставленником короля.

– Нет, Иван Петрович, даже не представляешь. Дабы утвердить в монастыре Игнатия Потия, король прислал в обитель католического епископа Кшиштофа Казимирского. Да только не пустил я его далее ворот. Вышло так, как надо. Вот и хорошо.

– Тут весомую роль сыграло то обстоятельство, что у тебя обширные владения в Подолии, Галиции и на Волыни. Почти три сотни городов и несколько тысяч сел, из которых ты можешь собрать сильное войско.

– Да, это, конечно, сказалось. Думаю, что твой Григорий не должен надолго задерживаться в монастыре.

– Да. Поначалу я желал направить его к князю Вишневецкому в Брагин, а потом передумал.

– Почему?

– Григорию надо пообвыкнуть в чужих краях, полностью осознать, какая роль ему отведена. Теперь он в смятении, меняется в нужную сторону, но не настолько, как надо.

– Ты решил направить его ко мне?

– Да, Константин Константинович. Ненадолго.

– А ты не подумал, что мне нет резона портить отношения с Годуновым, и так весьма сложные?

– Я думал об этом. Тебе не придется портить отношения с Бориской. Он и так не оставит тебя в покое из-за спорных земель. Ты должен будешь только принять Отрепьева в Остроге, дать ему возможность изучить латынь и польский язык, ознакомить с образом жизни при дворах здешней знати, ввести в свою ближнюю свиту. Конечно, это не понравится на Москве, но ты поразмысли, что получишь в итоге, когда Гришка под именем Дмитрия займет русский трон. Тогда тебе не спорные земли защищать надо будет, а осваивать новые. Твое положение при дворе короля укрепится настолько, что ты станешь вторым человеком в Речи Посполитой.

– По богатству я и без этого второй после короля.

– Одного богатства мало, Константин Константинович. Ты это знаешь не хуже меня. Имея власть, ты одним своим словом добьешься большего, чем огромными деньгами.

– Я говорил тебе, Иван Петрович, что не особо верю в авантюру с чернецом Гришкой и соглашаюсь участвовать в ней лишь потому, что уважаю тебя, ценю как верного товарища, который не предаст ни за какие деньги и прочие блага. Однако должен предупредить, что здесь, в Остроге, почестей Григорию, должных истинному царевичу, не воздам. Я приму его, однако на обучение отправлю в другое место. Коли запрос из Москвы придет, то отвечу, что знать не знаю никакого царевича Дмитрия. Кстати, Иван Петрович, где твой чернец раскроет свою тайну?

– Попытается в монастыре.

– Архимандрит Елисей не воспримет это серьезно.

– Даже если Григорий предоставит ему бумаги о рождении и наперсный крест?

– Это, конечно, серьезные доводы, но не поверит. Я его хорошо знаю. Он человек образованный, умный, догадается, что дело нечисто. Должен сказать, что такая попытка твоего воспитанника открыть себя как царевича Дмитрия бросит тень на меня.

– Не советуешь, значит, и пытаться открываться в монастыре?

– Ох, не знаю, Иван Петрович. Слишком уж хитроумную игру ты затеял.

– Не я один, Константин Константинович. За мной стоят все, кто не признает Бориску, те люди, которых он гнул под себя, унижал, предавал опале на пути к трону.

– Я это знаю. Но все же жить у меня при замке Гришке и его товарищам не след.

– Куда же им деваться?

– В двадцати верстах от Острога есть село Дермань, там в свое время отец мой основал Свято-Троицкий монастырь, который теперь содержу я. Вот туда-то пусть они и едут.

– Неплохая идея, – согласился Губанов, – переход монахов из одного монастыря в другой дело обычное.

– Учителя для Григория там найдутся.

– Так тому и быть.

– Договорились. Надеюсь, твой замысел воплотится в жизнь. Всем сердцем желаю этого, вот только не разумею, Иван Петрович, как этот чернец сможет править целым государством.

– А разве я когда-нибудь говорил, что Гришка будет править? Он должен лишь сесть на трон. А далее все будет примерно так же, как в случае с царем Федором Ивановичем и его ближайшим боярином Борисом Годуновым. Федор сидел на троне, а Бориска правил, сметал все преграды к своему будущему возвышению.

– Наконец-то я понял тебя. В этом вот Дмитрии ты видишь Федора Ивановича, в себе – Годунова.

Губанов поморщился.

– Ну уж точно не его.

– Но правителя?

– Теперь ты должен понять, какие блага и милости ожидают тебя и всех тех, кто помогает мне, в недалеком будущем. Ведь Гришке сидеть на троне недолго.